— Я уже оценил. Сейчас покажу, как сильно.

Вероника хихикнула, помогая освободить себя от платья. Заслужил, сегодня она приехала мириться и была согласна отмечать по его правилам.

Потом они долго целовались на мягкой шкуре перед камином, на столике в ведерке со льдом стояло шампанское, но они так его и не открыли, зато приготовленные на закуску мандарины пришлись кстати, они снимали с фруктов мягкие сочные шкурки и кормили друг друга сладкими дольками. Нашлась одна косточка, Саша вовремя не заметил и не раскусил.

— Мальчик или девочка? — спросил он, рассматривая ее в свете огня.

— Конечно, мальчик. Девочку я рожать не буду.

— А я хотел бы дочку.

Вероника покачала головой.

— Девочкам жить трудно.

— Думаешь, мы не сможем ее защитить?

— Я не знаю.

— А я уверен, — он легко поднялся со шкуры. — Положу в стакан с водой, а завтра отдам садовнику. Давно мечтал устроить зимний сад. Будет наше первое дерево.

Вероника с улыбкой наблюдала за ним. Действительно положил. Смешной, ей-богу, нет, она, конечно, в курсе, что новые мандариновые деревья растут из семечек, что семечки находятся внутри плодов. Но неужели он думает, что из мандарина, который сначала трясся в самолетах, потом сутками валялся в холодильниках, может появиться новое дерево?

«А вдруг и правда вырастет?»

Она потрясла головой, отгоняя наваждение. Хватит с нее чудес. Достаточно, что она рискнула сама позвонить и признаться.

«И ничего страшного не случилось?»

— Какие планы на завтра?

Вероника перевернулась набок, соображая, что завтра. Оказалось, пятница, значит, можно посмотреть, где какая вечеринка, и выбрать. Особых планов пока не было.

— Ты не могла бы сводить Рому с девушкой в свой сквот?

— Зачем?!

— Ты не поверишь, — хохотнул он. — Они оба любят современное искусство.

— Ты серьезно?

Оказалось — вполне. Они хотели создать новое дизайнерское бюро, присматривали себе художников.

— В сотрудники или в партнеры?

— Как получится, — пожал плечами Саша. — Ты поможешь? Я бы сам свозил, но у меня завтрашний день расписан по минутам.

— Позвоню Диме.

— С меня причитается.

Вероника залезла в пакет с покупками, достала красную шелковую ночнушку, оторвала ценник и надела на себя. Саша одеваться не собирался, впрочем, ее это не смущало. Забравшись в одно из двух кресел, что стояли по обе стороны столика перед окном, набрала номер Димы.

— Привет, не отвлекаю?

Нет, она не отвлекала, и выставка не закончилась.

— Что значит «ваша выставка»? Там и твои работы висят.

— Ой, не смеши! За мной полсквота дорисовывало! Скажи лучше, ты завтра там будешь?

Разумеется, будет, он всю неделю там. Он с удовольствием покажет выставку питерским ребятам. Особенно он заинтересовался девушкой-дизайнером.

— Как ее зовут?

Вероника сказала. Выяснилось, что они знакомы, не просто знакомы, а дружат в Инстаграме, активно лайкают работы друг друга.

— Буду рад познакомиться вживую.

— Значит, договорились!

Саша ждал, развалившись на шкуре. Вероника назвала время работы выставки и попросила передать привет от ДимДимыча.

— Это ник в Инстаграм.

— Да я понял. Сам в сети живу. Четвертое, блин, измерение.

Он взял телефон и принялся звонить Роме, чтобы договориться о встрече.

— А вечерком рванем в клуб. Вы во сколько послезавтра улетаете? Вот и славненько! Успеете отоспаться!

— С тебя причитается, — лукаво улыбнулась Вероника, когда он закончил разговор.

— О чем речь, солнышко! Придумай, что тебе хочется, хорошо?

— Я придумаю. Можешь не сомневаться.

Остаток вечера они провели в разговорах возле камина, до шампанского так и не дошли.

Утром Вероника проснулась от жужжания айфона. Она осталась одна в просторной комнате с каменными стенами. Саша уехал на работу, закрыв стеклянную стену шторами блэкаут. Телефон зажужжал снова. Ника, сощурившись от яркого экрана, пришлось несколько раз моргнуть, перенастраивая зрение:

«Подруга, брось, ну сколько можно?!»

Писала Элла. Сон как рукой сняло.

«Как ты могла?! — написала Вероника. — Тебе парней мало? Почему полезла именно к моему?»

«Ну прости. Не знаю, что на меня нашло».

«Нашло на тебя! Как же! Понимаю, Лиза, но ты!»

Несколько секунд сообщения не приходили, потом раздался звонок. На экране показалась фотография Эллы. Не раздумывая, Ника ответила:

— Что скажешь?!

— Извини, подруга. Я неудачно пошутила.

— Ах ты пошутила! — Вероника села на кровати, прижимая трубку к уху. — Прикольная версия! Еще сказала бы, что проверяла моего жениха!

— Я бы сказала, но ты не поверишь.

— Конечно, нет! Нашла дуру!

— Ну не злись. Я скучаю по тебе.

Вероника молчала, глядя на шторы, представляя вековые сосны в раскисших сугробах.

— Мы ведь можем общаться, когда его нет.

«Вариант!»

— Да не молчи ты уже! — взорвалась трубка.

— Я не знаю, что сказать, — честно призналась Вероника.

— Да что тут говорить! Ты хотела слить жениха, я попыталась воспользоваться моментом. Чего беситься?!

— Я передумала, — сказала Ника, спуская ноги с кровати, пол оказался удивительно теплым. — Не хочу его сливать.

— Ладно. Буду знать, теперь ни-ни.

— Так я тебе и поверила!

— Можно общаться, пока его нет.

Вероника — как была, в красной шелковой ночнушке — дошла до окна в пол, раздвинула шторы. Снаружи было пасмурно и тихо.

— Можно, — наконец согласилась она.

— Ура! Не представляешь, как мне осточертело таскаться одной по клубам!

— Хочешь на выставку современного искусства?

— Еще как! Где это?

Вероника коротко рассказала про «Сквот», Оксану, выставку молодых художников, обещание выгулять друзей жениха, а потом сказала то, что можно сказать только Элле:

— Я в этом мало что понимаю. Расскажи мне о том, что положено знать культурному человеку.

Подруга не подвела — за каких-то полчаса назвала самые важные имена, снабдив их сочными характеристиками. Такими, что не перепутаешь.

— Ребята из сквота еще зеленые, их можно не знать. Главное — не говорить им это в глаза.

— Еще бы! — фыркнула Вероника, делая заметки на салфетке косметическим карандашом, ни бумаги, ни ручки в спальне не нашлось.

— И не пытаться найти смысл в абстрактном искусстве.

— Почему? Я слышала, что в квадрате Малевича находят бездны смыслов.

— Ну и лохи. Фигуры Малевича — чистая живопись, освобожденная от всего лишнего, — сюжета, смысла и прочего.

— Мля!

— Вот!

Они расхохотались. Вероника вскочила с кровати и закружилась по комнате. Как же ей не хватало таких разговоров! Какое счастье, что можно снова чудить вместе с Эллой.

Она была бы рада воссоединению, если бы не одно «но». У этого «но» было отстраненное лицо психиатра из районной психбольницы. Именно туда доставили Эллу после того, как она подожгла собственную квартиру.

«Держись от нее подальше. Она психопатка».

Ника громко послала его на три буквы. Доктор не обиделся, тем же ровным отстраненным голосом объяснил, что у людей с данным диагнозом отсутствуют некоторые базовые человеческие эмоции.

— Она украдет, покалечит, убьет и не сможет испытать сожаления.

— Элла не такая! Ей просто досталось! Вам этого не понять! Какого черта мужчина работает с жертвой изнасилования?!

— Не в изнасиловании дело. Жертвы много чего творят, но здесь другой паттерн. Я спросил ее, а как же соседи? Как же родители? Они ведь были в соседней комнате. Знаете, что она ответила?

— Послала!

Вероника не задумывалась над ответом. Она к средней школе усвоила, что раскаяние и сожаления не освобождают от наказания. Так зачем комедию ломать?

— Махнула рукой, понимаете? Ей нет до них дела.

— Ее родители и в огне не сгорят, и в воде не потонут. И вы точно такой же.

Она вышла, хлопнув дверью, сожалея только о том, что врач успел спрятать в карман мятого серого халата сто баксов, которые Вероника заплатила за разговор. Она схватила бы их и убежала.