«По мне сразу видно, что великой художницей мне не стать».

— А вообще крутая анимешка получилась бы. Японцы умеют душевно рисовать жесть жуткую. Я была бы серьезной тян с синими волосами.

— Но ты же русая?

Ох, напрасно спросила. Последовала пятнадцатиминутная лекция о связи цвета волос с характером персонажа. Потом Оксана принялась рассуждать о самом страшном — как они приняли необходимость умереть от голода. Но если Вероника представила войну всех против всех, то соседка выбирала между жребием и голосованием.

— Жуть!

— Не отлынивай. Сама начала.

— А?

— Новый проект. Аниме мы, конечно, не сделаем, но мангу нарисовать реально. У тебя неплохо получаются лица, будешь рисовать крупные планы и писать текст. Стрелки в коридоре и обратную спираль беру на себя.

— Что такое манга?

— Японский комикс. Я научу тебя рисовать в технике манга. Это проще. А вот стрелки, от которых кружится голова, — это очень интересно.

— Хочешь нарисовать в коридоре?

— Хотела бы, — вздохнула Оксана, — но дизайн общих пространств решается голосованием. Думаю, лучше будет представить комикс на выставке. Если всем понравится, больше шансов победить в голосовании.

Потом они обсудили сюжет комикса, написали названия сцен и коротко описали, что там будет, после чего соседка принялась обучать ее рисованию манги, причем сразу на простейших сценах комикса «Вечный Сквот».

Рисование увлекало, а главное, отвлекало от неприятных мыслей. Стоило остановиться, чтобы попить чаю, как накатывали воспоминания о Корине. Ника скучала. Пыталась напомнить себе, как он давил и принуждал, но ощущение духоты и безысходности ослабло до такой степени, что Вероника сама начала сомневаться.

«А не придумала ли я проблему?»

Вернулась Оксана с первым наброском коридора со стрелками, выглядело крипово. Особенно второй рисунок, где между стрелками металась тонкая фигурка с длинными развевающими волосами.

— Жуть!

— Нет, — отмахнулась соседка. — Давай ложись. Буду рисовать сцену с кашей.

Тяжело вздохнув, Вероника сняла с вешалки косуху и улеглась на коврик. Оксана заставила ее принять позу эмбриона, после чего накрыла ее курткой.

Процесс длился вечность. Ника замерзла, отлежала правый бок. Когда она совсем было собралась попросить перерыв, в дверь постучали.

— Открыто! — крикнула Оксана, не отрываясь от работы.

Раздались тяжелые шаги, Вероника почувствовала, как застучало сердце.

— Девочки, — раздался низкий голос пани Лори. — Вы совсем перестали есть.

Послышался шелест бумаги. Это Оксана уронила лист.

— Вы, случайно, не кашу сварили? — поразительно ровным голосом спросила она.

— Нет, макароны.

Соседки шумно выдохнули, а потом начали смеяться.

— Я что-то не то сказала?

— Это с нами что-то не то происходит, — задыхаясь от смеха, сказала Оксана.

Они рассказали о сне Вероники, о комиксе «Вечный Сквот». Пани Лори только головой качала.

— Я много чего о себе слышала, но ведьмой меня еще не называли.

Соседки поступили глаза.

— Извините, — пролетала Вероника, пряча лицо под куртку.

— Ты из-за этого не ешь?

Она покачала головой.

— Из-за мужика своего?

— Не знаю, — растерялась Вероника. — Может быть… наверное…

— Эх, молодость-молодость… Чудесное время, когда в каждом козле готова видеть лучшее творение боженьки. Зря ты прячешься, милая. На то она молодость, чтобы наслаждаться и обжигаться. Потом станешь циничной теткой, на фиг никто нужен не будет!

— Этого-то я и боюсь.

— Напрасно. Впрочем, пока не поживаешь с мое… Эй! Ты чего малюешь?

Пока они разговаривали, Оксана подняла лист бумаги и принималась рисовать массивную фигуру пани Лори.

— Пожалуйста! — взмолилась Оксана. — Ну попозируйте хотя бы пятнадцать минут.

Примерно пятнадцать минут та ломалась, потом согласилась, выдвинув всего лишь два условия: чтобы показали рисунки и чтобы скорым шагом на кухню.

Оксана была согласна на все. Вероника быстренько улеглась в позу замерзшего ребенка, пани Лори пошуршала бумагами и разрешила продолжить работу.

— Можно я на кухне вас нарисую?

На этот раз женщина согласилась без возражений. Они втроем топали по длинному холодному коридору, Оксана всю дорогу крутила головой, видимо, представляя те самые стрелочки на стенах.

На кухне Вероника пила мелкими глотками чай, наблюдая, как соседка правой рукой рисует пани Лори на кухне, а левой черпает остывшие макароны из эмалированной мисочки с круглыми сколами, похожими на кляксы. Ощущение нереальности усиливалось.

«Неужели я свихнулась? Такого просто не бывает».

Однако когда Оксана дорисовала, они ушли в комнату, чтобы продолжить работать. Оказывается, на днях выставка, а у соседки ничего нет.

— Сессия меня просто вымотала.

Вероника расстроилась. Казалось, в кои-то веки ее идею оценили, а ни фига — просто заткнули вакуум.

Дальше началось форменное безумие. Всего за пару часов весь Сквот узнал о новом проекте, у них побывало с десяток человек. Смотрели, болтали, подтрунивали, конечно, но не так чтобы очень обидно, вызвалась помочь только парочка с разноцветными волосами. Оксана громко закричала:

— Ура!

Выдала каждому по четыре сцены и убежала на лестницу рисовать обратную спираль. А Вероника осталась наедине с племенем младым и незнакомым. Нет, ребята милые, заядлые анимешники, но лапочки. Подсказывали ей некоторые технические моменты, иногда сами подрисовывали. Работа кипела, надо было успеть к выставке — уж очень хотелось утереть нос надменному пивовару.

— Ты так зависима от чужого мнения? — спросила розоволосая, когда Вероника поделилась сокровенным.

Она во все глаза уставилась на нее.

— А ты нет?

Анимешница пожала плечами.

— Не могу сказать, что мне совсем наплевать, как люди видят мои картины, но…

— Есть люди, мнение которых важно, но вряд ли я бы стал напрягаться, чтобы утереть кому-то нос, — закончил зеленоволосый.

Они частенько так делали, заканчивали фразы друг за друга. Что только усиливало ощущение сюра.

— А что вас волнует? Искусство?

Молодые люди переглянулись, потом хором выдали:

— Фан!

Вероника улыбнулась, это она понимала.

Они едва успели — работали двое суток практически без сна. Рисунки развешивали за час до открытия выставки. Яркая парочка ушла заниматься инсталляцией своего проекта, пришлось им с Оксаной суетиться вдвоем.

Теперь каждого интересовали только его работы. Даже у спокойной доброжелательной соседки сорвало крышу. Она стала резкой, разговаривала в приказном тоне, не раз хотелось послать куда подальше, останавливала элементарная благодарность.

— Вроде норм.

«Уф».

— Посмотри со своего роста.

Вероника была выше художницы почти на голову, так что просьба была разумной. Пришлось идти вдоль белых листов, читая надписи.

— Вполне читабельно.

— Вполне или читабельно?!

— Текст легко читается, мордашки симпатичные. Что еще?

— Ничего, спасибо.

Но не успела Вероника выдохнуть, как Оксану осенила новая идея. Она лихорадочно схватила два чистых листа бумаги, один протянула:

— Рисуй меня. На весь лист, оставь только место для рамки.

— Тебя?!

Вероника пришла в ужас. Одно дело рисовать Эллу — короткая стрижка, треугольное лицо со скулами и огромные глазищи. Другое дело — соседка с мелкими правильными чертами, зацепиться не за что.

— Как получится, так получится.

Вероника подчинилась, пообещав себе, что в последний раз. И снова обманула. Скетч на художницу получился так себе. Тяжело вздохнув, Оксана взялась перерисовывать, а Нику отправила искать линейку, потому что сама нарисовать рамки не успевает, а у новой ученицы рука недостаточно твердая для прямых ровных линий. Найти не удалось, тогда Вероника достала из сумочки айфон и вернулась в выставочный зал.