— Успокойся, пожалуйста.

— Рия, ты ведь не любишь Дамиана Вефириийска! — Юноша наоборот повысил голос. — Ты просто не можешь быть счастлива с ним. Ты же всегда хотела другой жизни, другой семьи. И другого брака.

Брюнетка разумно промолчала.

— Сама посуди. Какие ценности, какой смысл жизни у каждого из вас? Ничего общего. Разные миры, которые не должны были пересекаться, — досадливо махнул рукой Риэль. — Как ты вообще собираешься с ним жить? Ты правда согласна каждый день доказывать себе и другим, что способна занимать это место? Согласна заставлять уважать себя? Убеждать, что магичка имеет слово перед целым демонским домом?

Рия не поменялась в лице. Вообще никак, просто стояла напротив юноши и слушала.

— Просто… ну это же бред, — оживлённо продолжил друг, взъерошивая русые пряди волос. — Как ты видишь этот брак? Мириться с кучей любовниц? Принимать то, что твои слова и ценности ничего не значат? Каждый разговор отстаивать свою значимость перед собственным мужем? Сражаться и убеждать каждым разговором? Рия, брось, ты не протянешь и месяца. Ты слишком свободолюбива, слишком гордая для вечной второй роли.

Он оставил паузу. Небольшую, вынужденную. Чтобы дать наконец-то и ей что-то сказать. И не сдержался. Снова понёсся по новой.

— Боги, я могу поверить в чувства и стремления кого угодно, но не в твои. Ты никогда не захочешь остаться в таком браке, Рия. Ты не полюбишь вопреки самой себе. И только не говори, что я не прав сейчас.

— Прав, — она даже не улыбнулась, не повела бровью — холодный сдержанный ответ. — Ты прав, Риэль. Вопреки себе я никогда не пойду. Остальное уже нет смысла обсуждать. Не с тобой, по крайней мере. Всё? Ты это хотел услышать?

Боевой маг не дал ей пройти, встав напротив. Заглянув в синие сапфиры глаз.

— Тогда почему ты ничего не делаешь, Рия? — Уже куда более требовательно поинтересовался он. — Ты не любишь жениха, я могу поклясться чем угодно, поскольку слишком хорошо тебя знаю. Давай, нужно переговорить с императором, ни одно досадное недоразумение не стоит этих жертв.

— Душещипательно. — Издевательски-вежливый и хорошо знакомый голос со стороны лестницы прозвучал громко, хлёстко рассекая воздух поместья. — Я правильно понял, что досадным неразумением назвали сейчас именно меня?

Дамиан лениво спустился с последних ступеней, вальяжно засунув руки в тёмные брюки. И ни одна пытка из придуманных ныне сущим не отображала на данный момент, в полной мере, всё желание демона разобраться с замеченной ситуацией.

***

Он даже не утруждался тем, чтобы как следует вытереться. В ванной настолько сильно витал аромат женского тела, что наваждение возвращалось с прежней силой, стоило вспомнить сонный облик невесты. Поэтому, наспех приняв душ и чуть расслабившись, мужчина шагнул обратно в спальню.

Одевшись, откинул полотенце на тумбу подальше, намереваясь выходить. Тяжелый мокрый кусок махровой ткань задел стоящие портретные изображения на мебели, опрокинул их на пол.

Дамиан раздраженно хмыкнул, подходя к тумбе и подымая две картинки. С любопытством глянул. Первая оказалась чисто семейной зарисовкой — все семейство ИуренГаарских, ещё с покойной матушкой. Алеминрия с большего крайне проходила на неё. Дамиан прищурился, рассматривая её портрет. Темные прямые волосы, фигура чуть менее фигуристая, нежели у дочери. И знакомый цепкий взгляд синих глаз. Алеминрия никогда не смотрела так.

У мужчины в памяти пронеслась короткая сцена. Ещё с очень давних времен, когда он сам учился в Академии. И короткая перепалка с одной резкой магианной ещё в кабинете секретаря ректора.

— Надо же, — хмыкнул Дамиан от неожиданного воспоминания. — Поверить не могу, что я всё-таки нахамил будущей теще.

Усмехнувшись собственным мыслям, Дамиан отставил первый портрет.

А на втором значилось уже более детальное изображение стоящих рядом Нериса и Минри с третьим человеком. Портретист так хорошо нанёс мазки, что наследник Дархэнаатра сейчас без проблем узнал эту самодовольную бесящую улыбку и русые волосы. Лорд Клатриэль ДерВангель.

Зубы скрипнули в тишине комнаты. Не уделяя вороху противных мыслей внимания, Дамиан быстро поставил первую зарисовку на место. Вторую же решительно кинул в нижний ящик той самой тумбы. Ничего. Как выглядит братец, Алеминрия точно не забудет, а вот портрет мешающего мага лучше бы убрать подальше. Если ей так хочется картинок, он ей лучше с десяток своих изображений притащит.

Зарисовка шлепнулась в деревянный пустой ящик с громким звуком. Дамиан не сразу понял, что там есть что-то ещё. Несколько открыток, писем что ли, какой-то ворох бумаг. Повинуясь внутреннему инстинкту, демон протянул руку, выуживая верхние.

Листы пестрили витиеватыми строчками. Было видно, что отправитель старался писать аккуратнее, смягчая резкий порывистый почерк.

«Если тебе кажется, что ты будешь слабее, то прежде чем снова упасть на тренировке, лучше вспомни, чему я тебя учил. Прежде всего я учил верить в саму себя, Рия. Я ведь всегда верил, душа моя…»

Тут даже не требовалась интуиция — Дамиан с силой сжал бумагу. Пересмотрел остальные листы и конверты. И в груди разлилась щемящая, тупая досада. Та самая, что питалась невозможностью что-либо исправить.

Алеминрия все сохранила. Каждое письмо, каждую памятную открытку, какие-то мелкие записки. Всё, что было связано с проклятым магом, все их воспоминания и общее прошлое. Ей это все было дорого. Пальцы зацепились за последний клочок картона. Судя по пожелтевшему виду, пролежавший тут не менее десятилетия.

«Они ведь так понравились тебе, правда? Я запомню. Теперь это наше место, Рия. Наше будущее. И пока на этой долине цветут бутоны, я буду стоять за нас обоих до конца…»

Дамиан даже не заметил, как полыхнули искорки в ладонях. Треклятый клочок бумаги испепелился прямо в руках.

Конверты и бумаги были отброшены обратно в тумбу. А вот сил закрыть полку и избавить себя от их вида ему не хватило.

Огненный демон медленно опустился обратно на краешек высокой кровати. И наверное вопреки осознанию что делает, просто чуть согнулся. Так было легче дышать. Эти ощущения оказалось сложно передать. Просто словно всю душу вытащили наружу, встряхнули и так же неуместно втолкнули обратно. Чувство чего-то чужого, чего-то недоступного так и не отступило.

Снова эта боль.

Дамиан уже успел узнал, насколько слова и образы могут стать наваждением. И как может быть плохо физически от двух навязчивых мыслей.

Уже почти достигнув желаемого, научившись этим гребанным компромиссам в общении с Минри, он снова поймал то самое, щемяще-болезненное чувство. Чувство, что она все равно для него недоступна.

Встряхнув головой, мужчина быстро поднялся, намереваясь спуститься вниз. Стоило переговорить с девушкой, чтобы прояснить эти моменты раз и навсегда. Жить и дальше в неведении становилось мучительно неприятно.

— Ты что, не помнишь кто он такой?!

Дамиан застыл ещё на верхних ступенях. Отсюда ни он, ни его — разглядеть было невозможно, зато чуткий слух хорошо улавливал негромкие фразы в холле дома.

Услышав голоса, мужчина непроизвольно скрипнул зубами. Клатриэль ДерВангель по праву стал худшим моментом этого утра. И говорил он не менее худшие слова.

Он смолчал, когда боевой маг затронул тему уважения и положения. Это сейчас было не принципиально, Дамиана боялись даже свои, поэтому слово его супруги для них уже свято. Если же станет известно что-то лишнее — что ж, мало кто осудит решение высшего.

— Ты никогда не захочешь остаться с таким мужчиной и в таком браке, Рия.

Кажется, огненный демон даже дышать перестал, ожидая её ответа. Рука с силой сжала рукоятку деревянных перил — возможно, слишком сильно, поскольку та жалобно скрипнула.

— Ты прав.

Он не вслушивался в остальные слова. Мелодичный голос, прозвучавший довольно бесстрастно, сейчас словно озвучил приговор. Дамиан даже не видел смысла злиться — слишком сильная волна отчаяния начала подступать к горлу.