Эрзабет подошла к двери спальни королевы и загородила её собой.

— Я должен поговорить с королевой! — страстно воскликнул король. — Вы молчите? — продолжал он. — Королевы нет дома? Хотите, я скажу вам, где она?

Эрзабет задрожала с головы до ног и протянула руки, как бы для защиты.

— То, что вы делаете, нехорошо, — воскликнул король.

— Уйдите, прошу вас, — прошептала Эрзабет.

— Не доводите меня до крайности! — воскликнул король. — Я хочу видеть свою жену, должен увидеть её... — Он схватил Эрзабет и оттащил её от двери.

— Господи, помилуй! Что вы делаете? — воскликнула Эрзабет.

Её возглас привёл короля в чувство.

— Прошу вас, Эрзабет, — взволнованно проговорил он, — на коленях! — И он бросился перед молодой девушкой на колени.

— Что вы делаете? — воскликнула она. — Встаньте! Хорошо, пущу вас к королеве, хотя я знаю, что не должна делать это.

Королева вернулась с вала. Эрзабет помогла ей раздеться, избегая её взгляда; Мария была очень задумчива и молчала.

Королева легла в постель, Эрзабет вышла.

Мария закрыла лицо руками, зарылась в подушки и зарыдала. Долго плакала она, но вдруг услышала рядом с собой такое же горькое и отчаянное рыдание. Она с испугом поднялась и увидела тёмные очертания мужчины, стоявшего на коленях у её постели. Она сейчас же узнала его и строго спросила:

— Это ты, Людовик?

— Да, это — я, — глухо проговорил он, не вставая с колен, — не гони меня, но выслушай!..

— Хорошо, — сказала она, — я согласна. Встань, — мягче добавила Мария, — я оденусь и выслушаю тебя.

Король поднялся и подошёл к окну.

Мария быстро поднялась с постели, накинула капот, надела тёплые туфли и села в кресло, скрестив руки на груди. Людовик бросился к её ногам, но она не двинулась.

— Ты меня ещё любишь? — спросил король.

— Нет, — спокойно ответила Мария.

Людовик молчал; он закрыл лицо руками и зарыдал. Королева рассмеялась.

— Ты плачешь об Ирме Перен? — спросила она.

— Неужели ты не можешь простить меня? — тихо проговорил он.

— Нет, — решительно ответила она, — нет, нет. Ты заслуживаешь только сожаления.

— Так пожалей меня! — воскликнул он.

— Хорошо, — мягко ответила королева, — только жалеть не значит простить. Я не могу простить тебя и забыть всё то зло, которое ты причинил мне; я не могу больше любить тебя и быть твоей. Я хочу постараться избавить тебя от позора и вытащить из той тины, куда вовлекла тебя твоя страсть.

Король встал, схватил руку супруги и покрыл её поцелуями.

— Ты предал меня, — сказала королева, — я могу снести это, но позора никогда не перенесу. У тебя ещё есть выбор. Уходи и оставь меня.

— Нет, никогда! — воскликнул король.

— Если ты теперь откажешься от меня, — строго проговорила Мария, — и опозоришь меня, то я убью тебя; помни это!

— Тогда убей меня, — ответил Людовик, — я не хочу больше жить, если ещё раз предам тебя. Все те, кто целовал меня и гнул предо мной спину, — обманщики, лгуны и негодяи, но, слава Богу, я освободился от их сетей. Я буду как воск в твоих руках... Только прости меня!

Королева отрицательно покачала головой.

— Бог прощает, — продолжал король, — а ты...

— Я — не Бог! — воскликнула Мария.

— Ты — женщина, у тебя мягкое сердце.

— Нет, моё сердце жёстко, люди сделали его таким, и ты прежде других виноват в этом.

— Ты не можешь простить меня, потому что любишь другого! — воскликнул король.

— Людовик! — крикнула Мария, задрожав с ног до головы. — Ты хочешь обвинить меня?

— Нет, я хочу только умереть; прощай!

Она повернулась к нему спиной и сухо проговорила:

— Иди!

С того дня Людовику было разрешено появляться в покоях королевы, но только в качестве друга. Мария оставалась твёрдой, но всё же ей было страшно жаль супруга; она ещё сохранила надежду вернуть своё влияние, но спасти его уже не надеялась.

— Ты больше не веришь в моё чувство, — сказал ей однажды король, — я страдаю, а ты смеёшься. Ты не хочешь смягчиться, сама боишься этого.

— Нет.

— Если ты так уверена в себе, — ответил он, — то позволь мне попытаться.

— Чего ты хочешь?

— Я испытываю сильное желание побыть наедине с тобой, вдали от этого света, который я ненавижу, этих людей, которых презираю, — с волнением воскликнул Людовик.

Королева, казалось, что-то обдумывала.

— Хорошо, — сказала она наконец, — пусть двор собирается. Мы отправимся в Вышеград.

Март стоял тёплый, снег растаял, и к Дунаю потекло множество ручейков. Был тёплый весенний день, когда королевская чета покинула Офен.

Королева путешествовала в лёгком венгерском экипаже, запряжённом маленькими степными лошадками, которые неслись как вихрь. Король ехал верхом; их охрану составляла сотня гусар; они не взяли с собой ни одного слуги и ни одной дамы. На ночь останавливались в придорожных постоялых дворах; лошади отдыхали, королева выходила из своего экипажа; подкрепившись и освежившись, они снова продолжали путь.

К вечеру тёмный силуэт вышеградского замка ясно вырисовался на небе, освещённом красноватым светом заходящего солнца. Была уже ночь, когда королевская чета достигла ворот Вышеграда; этот приветливый городок стоял на берегу Дуная и утопал в садах и виноградниках; замок высоко поднимался над городом.

Гайдуки с факелами ожидали короля и королеву и проводили их до роскошного, построенного Матвеем Корвином дворца, мраморные террасы которого спускались к самому Дунаю.

В большом зале, украшенном античными статуями и картинами итальянских художников, был накрыт ужин. Королева почти ни до чего не дотронулась и погрузилась в созерцание картины, изображавшей Юдифь, с восхитительной улыбкой и самым грациозным движением засовывавшую окровавленную голову Олоферна в мешок, который держала перед ней служанка. Затем Мария встала и, отворив дверь, вышла на террасу. Дунай величественно расстилался перед ней, сверкая и переливаясь оттенками различных цветов при ярком свете луны, заливавшем небо, белые облака и серебрившем верхушки деревьев. Огромный парк замка был погружен в полную тишину, нарушаемую только журчанием фонтанов.

Королева медленно сошла по ступеням террасы до самой реки и, сев на последнюю ступень, задумчиво погрузила руку в воду. Вдруг послышался плеск. Королева подняла голову и увидела, что мимо проплывала лёгкая лодка; в ней стоял мужчина, закутанный в тёмный плащ и с маской на лице; он положил вёсла, и лодка плавно неслась по течению. Заметив Марию, он помахал рукой, приветствуя её, и скрылся за поворотом реки.

Королева медленно вернулась обратно. Она окинула взором зал, посмотрела на реку и сказала Людовику:

— Я хочу разместиться здесь.

— Как прикажешь, — ответил король.

Немедленно был призван управляющий, а затем в зал принесли постель королевы. Она скинула плащ и подала руку королю, а когда он поцеловал её и вышел из комнаты, тотчас же заперла все двери и, накинув плащ, тихо вышла на террасу. Там, вынув маленький серебряный свисток, она тихо свистнула.

В ту же минуту лодка показалась из-за поворота реки и остановилась у подножия террасы.

Мария быстро спустилась с лестницы, незнакомец подал руку, она вошла в лодку, и та немедленно отчалила и быстро понеслась по течению.

Незнакомец сел около королевы и грустно спросил:

— Любишь ли ты меня ещё?

— Больше жизни! — страстно ответила Мария.

Они замолчали; лодка плавно неслась по реке, залитой мягким светом луны. Король стоял в своей спальне на коленях перед распятием и в молитвах искал успокоения и спасения от вспыхнувшей в нём страсти. Затем он бросился на постель и долго метался, мучимый ужасными сновидениями.

На другое утро королева распахнула дверь, ведущую на террасу; в зал ворвался яркий весенний луч солнца; маленькие зяблики добрались до самого порога, и королева со смехом бросала им хлебные крошки.