— Да здравствует король, да здравствует Мария!.. — раздалось в ответ.

Мароти был связан, королева передала начальство полками Гавриилу Перену, и они с восторгом приветствовали своего прежнего командира. Затем Мария громким голосом отдала приказ:

— В Офен!

После неудавшегося покушения на короля Матвей Перен и бывшая королевская наложница бежали к Заполии. Перед началом сейма воевода Заполия отправил их обоих в Офен на разведку.

Они пробрались туда переодетыми: наложница — в длинном камзоле и ермолке, с приклеенной бородой, изображала собой еврея, Матвей её слугу. Они остановились в маленьком домике на берегу Дуная и ежедневно посылали воеводе гонца с известиями, которые были далеко не утешительны для Заполии. Вербочи всё ещё не вернулся из рудников, магнаты партии воеводы сидели в тюрьме, королева снова захватила власть в свои руки; могущество «удальцов» росло с каждым днём, в народе стало заметно движение.

Время открытия сейма приближалось. Сторонники Заполии, уверенные в успехе, собирались медленно, тогда как «удальцы» явились в полном составе, и Баторий усиленно привлекал в свою партию низших дворян.

Вечером 26 апреля 1526 года бывшая королевская фаворитка с нетерпением ожидала посла от воеводы. Она сидела одна в маленькой комнате с решетчатым окном. Наконец раздался знакомый стук. Фаворитка отперла дверь. Вошёл Матвей Перен с гусаром от воеводы.

— Заполия в Санкт-Дионисе, — сказал Матвей, — завтра он может быть здесь.

— Воевода непременно должен быть здесь! — воскликнула наложница. — Завтра дворянство соберётся в церкви Святого Иоанна, чтобы свергнуть Вербочи; если Заполия не приедет, всё погибнет. — Она вынула из-за пазухи письмо и, передав его гусару, сказала ему: — Скачи сейчас же к воеводе и передай ему это письмо; пусть он немедленно выезжает.

Старик взял письмо и золотой, который ему дала наложница, и поспешно вышел, чтобы исполнить её приказание.

— Наши люди в сборе? — спросила она.

— Да; войска Заполии также приближаются; мы рассеем королевскую стражу, как стадо баранов.

Двадцать седьмого апреля дворянство собралось в церкви Св. Иоанна в Офене. На ступенях алтаря, отделённого железной решёткой, сидел воин в кольчуге и широком плаще и внимательно изучал бумагу, исписанную какими-то странными знаками. Из ризницы послышалось шуршание женского платья; воин поспешил спрятать бумагу.

— Заполия, — раздался позади него знакомый женский голос.

Он поднял голову и увидел перед собою бывшую фаворитку короля. Она положила ему руку на плечо, он же со странной улыбкой взглянул на неё.

Фаворитка была в роскошном белом платье, украшенном драгоценными камнями. Позади неё стоял Матвей в богатом доломане; рукоятка его сабли так и сияла от золота и камней.

— Вы, кажется, пришли сюда венчаться? — с язвительной усмешкой заметил воевода. — Слышишь, как они шумят?

— Они хотят сместить Вербочи и избрать нового короля.

Заполия равнодушно взглянул на фаворитку и презрительно воскликнул:

— Эти-то? Они способны только шуметь, но не действовать. Вот взгляни на это! — И он подал ей бумагу, которую читал до её прихода.

Наложница посмотрела на неё.

— Что это?

— Изречения из Корана. Читай!..

Фаворитка стала читать, потом вопросительно посмотрела на воеводу.

— Сулейман предлагает тебе корону Венгрии за союз с ним, — прошептала она. — Что же ты ответил?

— Я не Иуда, — сердито пробормотал Заполия.

В эту минуту из ризницы вышли два человека: Торок, один из ораторов Гатвана, и почтенный старец Вилани; он шёл, опираясь на палку.

— Долой Вербочи! — донеслось из церкви.

— Странно, — покачал головой старик, — недавно они кричали: «Да здравствует Вербочи!», а теперь: «Долой!»

— Знаете, — ответил Торок, — я был его другом, мы вместе учились и всё делили пополам. Но вспомните, зачем мы избрали его палатином? Для того, чтобы в стране царило право, а не магнаты и двор, и что же? Разве с тех пор стало лучше? Разве хоть что-нибудь сделано для страны? Между нами говоря, — добавил Торок, — чтобы действительно помочь Венгрии, надо избрать нового короля.

Старик с ужасом перекрестился и воскликнул:

— Господи Боже!

Затем они открыли решётку и вошли в церковь.

От главного входа пробирались сквозь толпу два человека; это были Баторий и Турцо. Баторий быстро взошёл по лесенке, ведущей на кафедру, и приблизился к решётке.

— Сюда, друзья отечества! — воскликнул Турцо.

Люди устремились к кафедре.

— Все ли представители округов в сборе? — громко спросил Баторий. — Я хочу говорить с ними.

— Говори! — раздалось со всех сторон.

Наступила глубокая тишина.

В этот момент Заполия, оттолкнув королевскую фаворитку, взошёл на верхнюю ступеньку и властно произнёс:

— Не слушайте его!.. Кто за Заполию — ко мне!

Произошло большое смятение, со всех сторон стали тесниться дворяне, собираясь около воеводы.

Однако большинство осталось около кафедры.

— Говори, говори, Баторий! — раздались многочисленные голоса.

Баторий бросил на Заполию вызывающий, полный ненависти взгляд и произнёс:

— Государство на краю пропасти; оно разорено глупостью и произволом. Разве наш король — тиран? Вовсе нет. Почему же постановления сейма не исполняются? Властолюбивые партии, магнаты и прелаты стоят между королём и народом. Враги народа и свободы являются также врагами престола. Они хотят раздробить государство на мелкие княжества. Только одно может спасти теперь наше отечество: король должен управлять совместно со своим народом. Я и многие патриоты основали союз, чтобы возвратить свободу народу и восстановить могущество престола. Мы решили вернуть королю и дворянству их права и предлагаем вам присоединиться к нашему обществу, голосовать вместе с нами и в случае необходимости защищать священную свободу нашего сейма с оружием в руках.

Речь Батория вызвала сильное волнение.

— Мятеж! — раздавалось со стороны алтаря, где стояли приверженцы Заполии.

Толпа же около кафедры выражала своё одобрение Баторию и желание ознакомиться с уставом общества.

— Вот он, читайте! — сказал Баторий, бросая в толпу несколько листов бумаги.

Произошла свалка.

В эту минуту из дверей одного из боковых алтарей вышел Борнемиса и встал в тени колонны. Его лицо было бледно и задумчиво. Он окинул собрание испытующим взором. Старик Вилани тщетно старался начать речь. Наконец собрание немного успокоилось, так что можно было расслышать его слова.

— Вы хотите восстановить нашу свободу, — дрожащим голосом произнёс старик. — Но ведь восстание — неподходящее средство для этого.

Многие выразили своё согласие.

— Я ручаюсь за короля, — проговорил Баторий, — он утвердил общество «удальцов» и согласен на ваши требования. Он протягивает вам руку примирения.

Партия воеводы зашикала и затопала, но громкие крики одобрения заглушили её.

— Король не виноват, — продолжал Баторий, — я обвиняю палатина.

— Вербочи! Вербочи! — раздалось множество голосов.

— Он — предатель отечества! — воскликнул Баторий.

— Ты лжёшь! — гневно воскликнул Заполия.

— Я докажу это, — продолжал Баторий.

— Вербочи, Вербочи! — раздалось со всех сторон. — Пусть он оправдывается.

Тут выступил Борнемиса.

— Палатин предал нас! — крикнул он.

Его слова вызвали страшный шум.

— Пусть он говорит! — кричала толпа.

— Вербочи сегодня ночью бежал, — продолжал Борнемиса, — и перешёл на сторону турок.

Дворяне зашумели. Заполия пытался говорить, но его оттеснили и не хотели слушать.

— Долой Вербочи! Да погибнет Вербочи! — раздалось со всех сторон.

В эту минуту в церковь вошли король и королева.

— Дорогу королю! — крикнул Турцо и поспешил им навстречу.

Дворянство расступилось, образовался широкий проход. Баторий сошёл с кафедры; даже Заполия приказал своим приверженцам посторониться и почтительно поклонился королеве. Поднявшись на ступени алтаря, Людовик обернулся к собранию и с чувством проговорил: