Стрельба из орудий продолжалась около часа, производя опустошения в рядах пехоты.

Фаворитка-изменница с Балибегом находилась в это время на высоком холме, спускавшемся в долину крутым обрывом. Раздвинув густые ветви деревьев, росших над обрывом, она могла ясно видеть всё, что совершается в ущелье. Она видела, как Гавриил Перен привёл королю подкрепление, как Людовик снял шлем и вытирал лицо, с которого градом струился пот, как он бросился вперёд, а за ним последовали богемские отряды.

— Теперь время, — воскликнула изменница, — нападём на них с тыла!

Балибег указал на орудия, стоявшие у церкви.

— Посмотри туда, — сказал он.

Фаворитка увидела дым и огонь сотни орудий; ядра с большой силой падали в расположения венгерцев, производя среди них страшное опустошение.

Между тем Людовик уже достиг линии орудий; к нему бросились турецкие стрелки. Однако он отчаянно защищался. Около него стоял Борнемиса, раздавая направо и налево сабельные удары. Наконец он схватил лошадь короля за повод и вывел её из толпы сражающихся.

— Вперёд, Балибег, — нетерпеливо проговорила фаворитка Людовика, — пока они не добрались до прикрытия!

— Ещё не время, — спокойно ответил турок.

Людовик, выйдя из сражения, вновь собирал своих людей в одном из ущелий; к нему подскакал Томарри.

— Король, — уже издали закричал он, — если бы даже ты стоял на высокой горе, то не мог бы обозреть всех врагов... Но не пугайся... Всё в руках Божьих. Позаботься о своей безопасности.

На лице короля показалась насмешливая улыбка.

— Вперёд, за мной! — воскликнул он, пришпорив лошадь.

— Иисус! Иисус! — снова раздалось в воздухе, и венгерская кавалерия помчалась вперёд на неприятельские батареи.

Турецкая пехота была смята, турки отступили под защиту орудий, около которых уже раздавался воинственный клич беглецов. Король в сопровождении Цетрика, Борнемисы и нескольких всадников мчался вперёд к знамени пророка. Битва переросла в рукопашную. Гавриил Перен был тяжело ранен и вынесен с поля сражения своими гусарами. Однако численный перевес турок начал сказываться, и турецкое «Аллах» уже заглушало «Иисус» венгров.

Король поскакал назад за последними резервами.

— Скорей, Балибег! — воскликнула фаворитка. — Скорей!

Балибег покачал головой.

— Чего ты ждёшь? — спросила она.

— Сигнала.

Венгерская армия медленно отступила, и орудия турок встретили приближающийся резерв оглушительным залпом. Томарри был убит, Борнемиса тяжело ранен. Венгерцы пришли в смятение и бросились бежать.

— Теперь пора, — сказал Балибег, — увидев в голубом небе взвившуюся ракету.

Высоко подняв свою кривую саблю, он бросился вперёд со своими всадниками и устремился на венгров. Фаворитка Людовика, размахивая ятаганом, неслась рядом с ним.

Венгерская армия была окружена со всех сторон, отовсюду слышался возглас «Аллах!». Балибег гнал венгров к Дунаю, и там тонули тысячи.

В пылу сражения Борнемиса потерял из виду короля, с несколькими гусарами бросился в Дунай и благополучно достиг противоположного берега. Пётр Перен и Баторий собрали оставшихся гусар, повели их в долину Наги-Ниярад и с величайшим трудом пробились сквозь линию неприятеля. Цетрик и поляк Тренка всеми силами старались спасти короля. Но в это время фаворитка-изменница, издали различившая Людовика своими зоркими глазами, помчалась за ним в сопровождении отряда спагов.

— Захватите его живым! — кричала она.

Король, услыхав эти слова, повернул голову.

Дунай был совсем близко, Цетрик бросился в воду, Людовик последовал за ним и уже почти достиг другого берега, круто спускавшегося к реке. Король с отчаянием вонзал шпоры в бока лошади, но животное выбилось из сил и тонуло, увлекая за собой короля, — тяжёлое вооружение стесняло его движения и неумолимо тащило ко дну...

Фаворитка бросилась за Людовиком в воду, но тут в её грудь вонзилась стрела, и она, обливаясь кровью, упала на руки спага.

Цетрик тщетно старался спасти короля. Турки приближались со всех сторон, и он был вынужден оставить труп Людовика.

Наступила темнота. Чёрные тучи заволокли небо, блеснула молния и загремел гром; пошёл крупный дождь. Поле битвы превратилось в озеро. Турки грабили убитых и собирали оставленные венграми повозки и орудия.

К ночи буря прошла, на небе засверкали звёзды, султан медленно направился к Дунаю. Его лошадь подошла к берегу и, испугавшись трупа, бросилась в сторону. Это была та, которую он искал.

Сулейман медленно сошёл с лошади и осторожно вынул стрелу из груди фаворитки Людовика. Затем приложил руку к её сердцу, оно уже не билось; он поцеловал её губы, холодные, как лёд. Позвав нескольких арнаутов, султан велел выкопать могилу и сам похоронил в ней бывшую королевскую наложницу.

Жалкие остатки венгерской армии, уцелевшие после битвы, переправились на другой берег Дуная и спешили к северу. Каждый думал о своём спасении; любовь к отечеству, чувство чести и человеколюбия были забыты. Беглецы стремились только добраться до леса или какого-нибудь защищённого места, чтобы скрыться от преследования турок.

Борнемиса поклялся первым достичь Офена и принести королеве известие о гибели короля. Не обращая внимания на свою рану, он мчался день и ночь, не останавливаясь и не отдыхая. Его сопровождало пятеро гусар. Они поехали окольными путями, чтобы избежать турок, которые следовали за бегущими, сжигая и уничтожая всё на своём пути.

Близ Офена Борнемиса встретил разбойника Мику; его сопровождали около пятидесяти крестьян на лошадях.

— Откуда у вас лошади? — спросил Борнемиса.

— Мы взяли их у магнатов.

Борнемиса молчал.

— Ты вёл нас в бой, — продолжал Мика, — мы снова отдаёмся в твоё распоряжение. Веди нас, куда хочешь!..

— Вы согласны беспрекословно повиноваться мне?

— До самой смерти! — ответили все.

— Хорошо! Тогда поспешим в Офен спасать королеву.

Маленький отряд снова отправился в путь. На рассвете вдали показались башни города.

Борнемиса медленно въехал во двор королевского замка. Мария только что задремала после целого ряда бессонных ночей. Вдруг ей показалось сквозь сон, что кто-то вошёл в комнату. Она вскочила и увидела Эрзабет.

— Прибыл гонец.

— Из Могача? — воскликнула королева и поспешила ему навстречу.

В эту минуту в дверях показался Борнемиса; он был бледен как полотно, голова и руки перевязаны; одежда покрыта пылью и кровью.

— Сражение проиграно! — воскликнула королева.

Борнемиса молча кивнул головой.

— А король, мой супруг?

Борнемиса молчал.

Мария вскрикнула, прижала руку к груди и упала навзничь. Эрзабет и Иола бросились к ней, другие побежали за врачом.

Королева лежала как мёртвая. Борнемиса опустился на колени и взял её руки; они были холодны как лёд. Подоспевшие врачи стали применять все известные им средства. Наконец из груди королевы вырвался глубокий вздох и она открыла глаза, но затем снова закрыла их. Её отнесли в постель. Когда Мария пришла в себя, её первым словом было:

— Борнемиса...

Его привели к постели королевы; она молча протянула ему руку.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— Ничего, только тут болит, — сказала она, указывая на сердце. — Вы ранены? — озабоченно продолжала Мария. — Я сейчас посмотрю и перевяжу ваши раны.

С этими словами она поднялась с постели, приказала принести бинты и, обмыв раны Борнемисы, ловко перевязала их. Затем велела ему подробно рассказать ей ход битвы и спокойно выслушала всё.

Иола и Эрзабет не смели обратиться с вопросом к Борнемисе, да он ничего и не знал о Гаврииле Перене и Цетрике.

В эту минуту в комнату вошёл Мика.

— Что такое? — воскликнула Мария. — Новое несчастье? Говори, мы готовы ко всему.

— К городу приближаются гусары воеводы Заполии, — ответил Мика.

— А с юга надвигаются турки, — добавил Борнемиса. — Ваше величество, вы не должны дольше оставаться здесь.