Не взглянув на Борнемису, она вышла, приказав дать ему другое платье и снова надеть на него цепи.

Её повеление было быстро исполнено. Королева села у стола. Палачи привели молодого человека и снова удалились. Борнемиса не решался поднять глаза.

— Отвечай подробно на все мои вопросы! — начала Мария, взяв в руки перо, чтобы записывать его показания. — Что известно тебе о планах Заполии?

— Насколько я знаю, он находится в союзе с Франциском I, королём Франции, — ответил Борнемиса. — В то время как король объявит войну императору Карлу V, Заполия нападёт на Венгрию. Они не сложат оружия до тех пор, пока император не будет разбит, король Людовик свергнут с престола и Заполия увенчан короной святого Стефана.

— Где воевода набирает армию и когда собирается начать борьбу?

— Сборный пункт в Залатне; в распоряжении Заполии находится около десяти тысяч человек.

— Что означает собрание дворян в Варсани?

— Вербочи объясняет дворянам, насколько они стеснены в своих правах, и уговаривает взяться за оружие. Дворянство потребует, чтобы все иностранцы были удалены от двора, папские и императорские посланники изгнаны из Венгрии, и вы сами были заключены в замок. Если эти требования будут удовлетворены, то воеводе Заполии без труда удастся свергнуть короля; в противном же случае дворянство возьмётся за оружие и силой заставит короля отречься от престола.

Губы королевы сложились в презрительную улыбку.

Вдруг Борнемиса бросился к её ногам и воскликнул:

— Вы презираете меня? Ради Бога, не презирайте меня, этого я не перенесу!

— Отвечайте, — резко проговорила королева, — где теперь Заполия?

— Здесь, — ответил Борнемиса, не вставая с колен.

— Не может быть! — воскликнула королева. — С каких пор?

— Уже два дня, как он в Офене; велите осмотреть подошву моего левого башмака.

Мария позвала палача; тот разрезал подошву башмака и вынул оттуда записку. Мария, взяв её, прочла следующее:

«Не падайте духом, друзья! Заполия в Офене, он освободит вас!»

— Как попала к тебе эта записка? — спросила королева. А затем мягче добавила: — Встань, Борнемиса.

Он поднялся.

— Эта записка была брошена вчера в нашу тюрьму.

— Хорошо, — закончила королева допрос, — я дарую тебе жизнь; только в назидание прочим ты и остальные осуждённые будете привязаны завтра к позорному столбу на базарной площади.

Борнемиса закрыл лицо руками, крупные слёзы струились по его щекам.

Королева велела отвести всех осуждённых снова в башню и удалилась из зала суда.

В полночь Цетрик и Перен, закутанные в тёмные плащи, тихо вошли в кабинет королевы; она сидела за письменным столом, окружённая мешками, и считала свёртки золотых монет.

Кивнув вошедшим, она продолжала считать, а затем, окончив, проговорила:

— Слушайте, нам угрожает серьёзная опасность. Мы имеем в распоряжении только королевскую стражу и мой полк. Я решила образовать ещё два полка за свой собственный счёт без ведома короля и совета. Поручаю вам сформировать их и вооружить людей. Поторопитесь!..

Она обсудила с ними подробности, затем отпустила и, утомлённая, бросилась на постель; но не могла уснуть. Тут тихо, на цыпочках вошла Эрзабет и, подойдя к кровати, посмотрела на королеву; та поднялась, и Эрзабет испуганно отпрянула.

— Что с тобой? — спросила Мария. — Ты как будто боишься меня?

Эрзабет посмотрела на неё, затем взяла руку королевы, поцеловала её и сказала:

— Эта нежная, белая рука подписала сегодня четырнадцать смертных приговоров, эти прекрасные губы призывали палачей, а эти глаза смотрели, как пытали человека?!..

— Кто сказал тебе это, дитя? — спросила королева и поцеловала Эрзабет. — Успокойся, никого не пытали и никто не казнён, но я произнесла смертный приговор и велела пытать красивого молодого дворянина, потому что знала, что в последнюю минуту они запросят пощады и выдадут кого угодно.

— А если бы он не сознался и решился пойти на пытку?

— О, Эрзабет, тогда я с удовольствием смотрела бы, как потекла его кровь! — воскликнула королева. — Ты не знаешь, дитя моё, как я страдаю! Я люблю короля, которого не уважаю. Я ненавижу дворянство, которое испортило, искалечило его и заглушило в нём совесть. Я ненавижу дворянство за то, что оно сеет раздоры и не желает защищать страну. Завтра, Эрзабет, это гордое дворянство получит от меня пощёчину. Четырнадцать дворян будут привязаны к позорному столбу на площади.

— Боже мой! — с ужасом воскликнула Эрзабет. — Это может стоить вам престола, а нам всем жизни!

— Успокойся, я знаю, что я делаю! — сказала королева.

В ту же самую ночь, когда Мария судила заключённых дворян и решила объявить войну дворянству, Заполия собрал своих друзей и самых надёжных приверженцев в корчме у ворот Офена, в которой встречался с бывшей королевской наложницей.

Луна тускло освещала дорогу, по которой ехали два всадника. Одним из них был Матвей Перен, рядом с ним ехала его мать Ирма, закутанная в тёмный плащ.

Они переговаривались вполголоса.

— Ты любишь королеву, — говорила Ирма, — и тебе не остаётся ничего другого.

— Если бы она была мужчиной, то я бы убил её или захватил и сжарил заживо!

Ирма засмеялась.

— Да, но она — женщина, и тебе не остаётся ничего другого, как любить её.

— Ненавидеть! — воскликнул он. — Я отомщу ей!..

— Ты? Отомстишь ей? — ответила Ирма. — О, ты будешь отмщён, когда она будет в твоей власти!

Матвей стал насвистывать песенку и, надвинув шапку на затылок, развязно спросил:

— А что ты думаешь предпринять с королём?

Ирма вместо ответа дважды ударила его хлыстом и поскакала вперёд. Подъехав к корчме, они отдали хозяину лошадей и вошли в низкую комнату.

На столе была разложена большая карта; за ним сидел человек в панцире и шлеме; две большие железные перчатки лежали возле него на скамье.

Это был Заполия. Он мельком взглянул на вошедших, кивнул им и продолжал изучать карту.

Ирма сбросила плащ и села рядом с воеводой на скамью, между тем как Матвей позвал хозяина и потребовал вина.

— Что ты делаешь? — спросила Ирма Заполию.

Воевода посмотрел на вуаль, которой были покрыты её волосы, выдернул из неё две шпильки и, указывая точку на карте, сказал:

— Вот это — Офен, а это — Залатна, где стоят мои войска. Дай ещё шпильку!

Ирма сняла вуаль и подала воеводе шпильку.

— Мой план... — начал воевода, воткнув шпильку в карту. Но, взглянув на Матвея, остановился и продолжал: — Я поеду с тобой в твой дом и там расскажу всё.

Еврей-корчмарь ввёл в комнату ещё трёх посетителей; они сняли плащи и поклонились. Это были Лоссончи, богатый молодой дворянин, Мароти, старый солдат, третий — уже известный нам Вербочи.

— Вина! — закричали вновь прибывшие.

Хозяин принёс вина, Вербочи с достоинством налил себе стакан и, поклонившись Ирме, выпил.

— Угадайте, что у меня здесь? — спросил он, хвастливо хлопая себя по карману. — У меня здесь всё мелкое дворянство; оно избрало меня своим главой, я — его уполномоченный и прислан сюда, чтобы заключить с вами условие.

Он гордо взглянул на всех присутствующих.

— Ну-с, говори, каковы твои предложения? — произнёс Заполии.

— Прежде всего низшему дворянству должны быть возвращены его влияние и значение, магнаты должны лишиться своих преимуществ. Представители низшего дворянства должны войти в государственный совет и наблюдать за доходами государства. Война с турками будет продолжаться, иностранцев изгнать, немецкий и венецианский посланники должны оставить страну, Чалкан и Черенцес остаются... Всего этого требует дворянство!

Заполии улыбнулся.

— Этого требует дворянство; а чего хочешь ты?

Вербочи молчал, скромно потупив взор.

— Я знаю, чего ты хочешь, — продолжал воевода, — ты хотел бы, чтобы Баторий был также удалён, а ты назначен на его место.