Отец некоторое время, замерев, неотрывно взирал на стол, будто чего-то ожидая. Затем тяжело вздохнул.

— Бесполезно. Сомневаюсь, что кто-то в мое отсутствие мог взяться за доработку. Она не оживет.

— Отец? — позвал Гилмекард.

— Нет… Как я могу?.. — бормотал тот. — Это не спасение, я просто заключу ее в чужом теле…

— Отец?! — снова позвал Гил, теперь громче. — Ты потрудишься объяснить мне, что ты делаешь?

Зитрумсават как бы очнулся и посмотрел на сына.

— Я… Я все пытаюсь обойтись малой кровью.

— Это ничего не объясняет!

— Позволь объясним МЫ, ибо мысли твоего отца занимает другое, — опять вмешались голоса. — Твой отец придумал план. МЫ почти заключили с ним сделку. Однако он колеблется. Не хочет давать последнее согласие. Все ищет лучший путь. Снова думает о всем человечестве, хотя ранее вроде бы отринул это. Он не доверяет НАМ, как ты не доверяешь ему.

Когда голоса стихли, Гилмекард смятенно посмотрел на отца.

— С кем ты связался?

— Это бог во плоти, Гилмекард. Или, правильнее сказать, в железе. — Его взгляд сделался стальным. — Мы спасем твою сестру. Обязательно. И тебя тоже спасем. Все будет хорошо.

Бог? Гилмекард в непонимании уставился на отца, но тот прошел мимо, что-то бормоча, и ничего больше объяснил. Комплекс также остался молчалив, будто был согласен с этим определением.

— Отец!

— Позже! — раздраженно повысил голос Зитрумсават. — Твоя сестра не может ждать!

Гилмекард стиснул зубы.

Отец подошел к столу, на котором лежала небольшая хромированная коробка. Приглядевшись получше, Гилмекард понял, что это выключенный бот, но бот то ли другой модели, то ли собранный не до конца — отсутствовали две механических руки. Отец внимательно поглядел на бота, наморщил лоб, что-то обдумывая.

— Да… остается только так, — наконец сказал он. — Вернемся сюда позже. — Он поймал взгляд Гила: — Бери сестру и за мной! Мы спускаемся вниз.

Вспышка невыносимой боли в висках заставила меня взвыть. Словно растение-паразит проросло глубоко в мозгу, и его, не церемонясь, вырвали с корнем. Всего лишь миг, миг боли, — но мне сполна хватило и этого. Я вдруг поняла, что лежу на чем-то твердом и очень-очень холодном, свернувшись калачиком.

Ничего не понимаю… Все перемешалось: картинки, слова, движения… Столько всего за раз увидела… будто… будто увидела другую жизнь… Прошлую жизнь. Свою жизнь! Это было как сон. Долгий горько-сладкий сон без концовки. Мне вдруг стало страшно, что он безвозвратно выветрится из памяти, забудутся даже самые яркие образы, и поэтому я сконцентрировала свое еще шаткое внимание, чтобы припомнить, восстановить, сохранить, заставить отпечататься в подкорке едва уловимые фрагменты прошлого.

— Маленьер, — позвал спокойный, немного гудящий, голос.

В голове моментально сработал какой-то переключатель, заставивший меня открыть слезящиеся глаза. Сквозь мутную пелену мне удалось разглядеть черные, как обсидианы, камни вокруг… и больше ничего пока. Пора подниматься! Едва упершись руками в землю, я тотчас почувствовала, как некая невидимая сила тянет меня за спину вверх, при этом не касаясь ее.

— Вы потеряли сознание.

Голос обрел четкость. Это был бот. Кто же еще протянет мне руку помощи в этом ненормальном месте…

Наконец оказавшись на ногах, я утерла слезы. Бот парил на уровне глаз. Я огляделась мельком и поняла, что не узнаю местность. Камни, камни… нет, черные, едва заметно блестящие кристаллы — вновь напрашивается сравнение с обсидианами. Мы все еще находились в пещере… но в другой пещере. Здесь было холодно и сухо, да и свободного пространства было больше.

— Бот… — я потерла виски, не было уже ни намека на боль. — Как мы здесь оказались?

— Неизвестно. Я еще анализирую ситуацию.

— Все… настолько туманно? — бот слегка качнулся в воздухе, что я расценила как кивок. — Давай, колись.

— Вскоре после того, как вы искупались, вы потеряли сознание. Поначалу я связал это с тем, что вы слишком много времени провели в теплой воде, либо же с тем, что вы устали, однако спустя еще три минуты и двадцать секунд мы оказались в данном месте. Нас будто перенесло сюда неким образом.

Из глубин сознания, потревоженное, всплыло воспоминание.

— Перенесло? Прямо как…

Бот прервал меня.

— Кроме того, — я еще не закончил, — должен заметить, что проделанный нами путь теперь равен девяносто девяти и девяти десятым процентам. До нашей цели остался примерно фран. — Он сделал паузу. — Теперь я закончил. Вы, кажется, хотели что-то сказать.

— Бот, ты… ничего не видел? — неуверенно спросила я.

— Требуется уточнение запроса.

— Ну… ты не терял сознание, как я?

— Подобное невозможно. Я все время был рядом с вами.

— Видишь ли, бот, кажется, ко мне вернулись некоторые воспоминания… Пока я была без сознания, я видела кусочки своего прошлого… и не только своего. И там был момент, когда нас так же перенесло из одного места в другое, будто… телепортировало? Да, телепортировало. Это сделала некая Машина.

— «Машина»? Секунду. — Он завис на мгновение. — В моей базе нет совпадений.

Меня все это начинало настораживать. Замешан ли в нашем внезапном перемещении лес? Или дело в таинственной Машине из воспоминаний? Если это она, то чего ей от меня надо?

Стоп… а почему я уверена, что видела именно свою прошлую жизнь? Что воспоминания — мои? Не воспринимаются они таковыми! Я как будто глядела на себя… со стороны. Не переживала это. То была я, но и не я в то же время. Трудно объяснить словами… Быть может, это и действительно всего лишь сон. Правдоподобный, но сон. Очередная насмешка леса! Ему такое сделать — раз плюнуть. Но с другой стороны… с чего бы ему помогать мне? Перемещать меня куда-то вперед, причем дважды — ни за что не поверю теперь, что это случайность. А вот Машина… Машина могла. Почему? Не знаю…

Не буду спешить с выводами. Но какая-то связь здесь есть, и я не могу пока сказать, насколько эта связь реальна.

— Пойдем, бот.

Воспоминания, вопреки моим опасениям, не исчезли. Напротив, все больше деталей всплывало из подсознания, заполняя недостающие кусочки в запылившемся ментальном паззле. Вместе с ними поднялись позабытые эмоции — и такие сильные, что я начала сомневаться в предыдущих своих выводах. Разве могут воспоминания, сопряженные такими чувствами, быть нереальными? Счастье, когда отец рассказывает тебе заумные, малопонятные вещи… Желание победить, когда брат навязывает тебе очередной спор — ой, подожди, или ты сама ему навязываешь? Тоска по матери, которой больше нет с вами… Разъедающие изнутри одиночество, когда все, занятые своими делами, словно позабыли про тебя… Тепло на сердце от осознания того, что с тобой по-прежнему находится брат, он один во всем мире…

Мне хотелось верить, что когда-то… когда-то давно это было взаправду. Было со мной. Что я была чем-то большим, чем призраком без памяти и без тела. Больше, чем пустой оболочкой, как заблудшая душа, шатающаяся по Изнанке в поисках неизвестно чего…

Хотелось верить, но я знала, что лес может нарисовать мне сколь угодно реалистичную картину в голове… Для чего? Не знаю, для чего. Его логика ясна только ему самому.

— Помнишь Гувшпаитнад, бот? — спросила я, а в горле почему-то набух комок.

— Подтверждаю.

Еще один кусочек паззла встал на место. Тело пробрала холодная дрожь, мне стало не по себе.

— Помнишь, что она говорила? Самое ее важное воспоминание, которое она не решалась удалять, — это то, как она проснулась в лесу.

— Такое было.

— Казалось бы… что в этом такого важного, да? Проснулась и проснулась, но… — я сглотнула. — Kenpulas… Мне приснилось, что в ней заключено мое сознание. Не знаю, скопировали ли его туда или переместили, но… В любом случае то, что с ней произошло — жуть полная.

— Хотите сказать, мы встретили другую Маленьер в механическом теле?