— Бог?..

Протяжный скрипучий гудок прервал их разговор — Цифромозг просигнализировал научному комплексу о том, что он закончил. Зитрумсават и ассистент, позабыв обо всем, сорвались с кресел и поспешили вниз.

Внизу, за огромной прозрачной стеной, можно было увидеть ночной город в миниатюре. Многочисленные черные нейроблоки мигали огнями, обрабатывая колоссальные массивы данных, проносящиеся через них за доли секунд. Они были словно высокие коробки жилых домов, что формировали улицы, дворы и даже целые площади. Так выглядел Цифромозг.

Перед ним уже собралась внушительная толпа ученых, в воздухе стояло низкое жужжание роя напряженных, взволнованных голосов. Зитрумсават и сам чувствовал, как сердце его, подобно испуганному зверьку, бьется о грудную клетку все яростнее, будто пытаясь вырваться наружу. Ассистент, пользуясь своими внушительными габаритами и крича: «Пропустите! Начальник идет!», распихал людей. Они вдвоем оказались у экрана. Экран, заметив присутствие Зитрумасавата, загорелся.

— Говори, — сказал Зитрумсават.

— Операция завершена успешно.

За спиной послышались облегченные вздохи. Однако радоваться пока никто не спешил. Все хотели услышать, что же именно узнал Цифромозг, и поэтому снова затаили дыхание.

— Согласно вашей установке я провел серию опытов и получил подтверждение вашей гипотезе о мир-линиях. Они действительно существуют, и они действительно пронизывают собой все вокруг. Более того, также оказалось верным и то, что они соединяют собой различные сущности, будь то одушевленные или неодушевленные. Но это еще не все, что мне удалось узнать.

Цифромозг взял паузу. Начавшие было радоваться секунду назад ученые опять притихли и вслушались.

— Что еще? — настороженно спросил Зитрумсават.

— Заглянув внутрь одной из мир-линий, я обнаружил необычную субстанцию. Предположительно, именно она является «телом», которое содержит информацию о связи, которой линия соединяет сущности. Информация, однако, зашифрована. Мною было предпринято несколько безуспешных попыток расшифровать ее. Я сформировал подробный отчет о моих действиях и о том, к чему они привели; вы можете ознакомиться с ними прямо сейчас.

— Спасибо, Цифромозг.

Все получилось, как он говорил. Они преодолели очередную ступеньку, но в очередной раз, когда казалось, что все, они достигли вершины, перед ними появились новая ступенька. Эта лестница бесконечна. Эта лестница к… чему? Главному знанию? Богу?

Но, так или иначе, это успех. Они все долго и упорно трудились ради этого момента.

— Есть еще одна вещь, о которой я должен вам сообщить, — говорил Цифромозг. — Я заметил это случайно, и данное открытие стало неожиданностью даже для меня.

Зал был заинтригован.

— Я обнаружил, что одна из мир-линий, как выразились бы вы, люди, ведет в «дальние дали». Мне не удалось найти, откуда начинается данная мир-линия, однако я смог проследить, куда она уходит. Она возвышается над крышами самых высоких небоскребов и устремляет к звездам.

Зал охватило взволнованное перешептывание. Все задавались вопросом, что же это могло быть, и Зитрумсават не был исключением. Однако на ум ему пока ничего дельного не приходило.

— Хорошо работа, Цифромозг.

— Рад служить.

Зитрумсават обернулся к ученым. Они глядели на него с горящими глазами, ожидая дальнейших указаний.

— Сегодня уходите раньше, — сказал он. — Вы хорошо поработали и заслужили хороший отдых.

Слова Зитрумсавата не всех обрадовали — немало среди его коллег было отчаянных трудоголиков, готовых без еды и отдыха трудиться на благо людского рода. Что говорить, он сам был таким. Тем не менее, возражать и возмущаться никто не стал; толпа стала редеть, ученые расходились.

Зитрумсават направился в свой кабинет. Ассистент — следом.

— Вы не пойдете домой, Зитрумсават? — донесся голос из-за спины.

— Нет. У меня еще есть работа.

— Тогда я тоже остаюсь. Негоже вам здесь одному оставаться.

— Нет, — тверже сказал Зитрумсават. — Уходи тоже. Все равно без дела будешь сидеть. Все бы сидели, если бы я не отпустил вас. Мне нужно ознакомиться с отчетом Цифромозга и определиться, в каком направлении двигаться дальше. Лучше всего у меня это получается в одиночестве. Отдохни, мой верный ассистент. Проведи время с семьей.

Ассистент в нерешительности замер на месте на мгновение, однако затем догнал Зитрумсавата.

— А как же вы? — спросил он.

— Я уже ответил, — сказал Зитрумсават, прекрасно понимая, что на самом деле подразумевал ассистент.

— Понятно, — сказал ассистент. — Ваше дело.

Придя к себе в кабинет, Зитрумсават плюхнулся в кресло, схватил планшет и застыл.

Он ведь сам себе противоречит. Считает, что поиски истины никогда не закончатся, и при этом все равно пропадает на работе. Так зачем прикладывать столько усилий для того, чего он все равно узнать не сможет? Побежав быстрее, ты не вырвешься из замкнутого круга. Или, быть может, он, как ассистент, подсознательно все-таки верит, что истина где-то рядом?

Глаза Зитрумсавата случайно наткнулись на дату, в углу планшета. Он тупо глядел на нее несколько мгновений, пока его резко не прошиб холодный пот. Это плохо. Очень плохо! Вчера же ведь… Дети! Взгляд застыл на манящей кнопке телекома. Он хотел и не хотел им позвонить. Хотел, потому что чувствовал себя виноватым. И не хотел по той же причине.

Поздно. Слишком поздно. Злой на себя, он тряхнул головой. Сегодня они сотворили сенсацию… но ему все равно этого недостаточно. Он не удовлетворен незавершенностью. Сегодняшняя сенсация всего лишь пшик по сравнению с тем, что им предстоит узнать в будущем.

Раз ты взвалил на свои плечи эту непосильную для человека ношу, так иди до конца. Не отказывайся от нее на полпути. Доведи дело до логической точки, докажи, что человеку это по силам. Либо умри, раздавленный ее тяжестью.

Следующий фрагмент. Перемотка на три года вперед. Выполнение.

Маленьер лежала на газоне. Сложив руки на животе, она глядела в чистую синеву летнего неба; дул теплый ветерок, и мягкая трава щекотала шею. Проносились летмобили, гудя левитационными двигателями; шелестели, будто бумага, листья синтетических деревьев, воспроизведенных по образу и подобию ныне давно исчезнувших; доносились обрывки разговоров проходящих мимо людей — Маленьер плавала в реке собственных мыслей, а окружающие звуки были для нее как музыка.

Печаль засела глубоко в ее сознании, и она не знала, куда деться от этого липкого, как деготь, чувства. Наверно, поэтому она убежала так далеко от дома. Дома было тихо и пусто, а в парке хотя бы ходили люди… Как-то так получилось, что она не завела ни одной подружки. Были знакомые, были товарищи, но не было среди них поистине близких друзей, с которыми она могла просто побыть рядом, когда ей плохо. Только Гилмекард был ее другом. Но он сейчас готовился поступать в университет, и ему было явно не до нее. Вернее, она так решила, что брат слишком занят — сам он ничего подобного никогда не говорил. А отец… про отца и нечего говорить. Он, кажется, давно забыл про собственных детей. Но… она понимает. Она не станет ныть о том, как ей одиноко. Как-нибудь справится. У всех очень важные дела, и никуда от этого не деться.

Маленьер села на траве, согнула ноги и обняла колени. Без интереса наблюдала за прохожими. Как назло ей на глаза попался ребенок с матерью, оба были счастливы донельзя. Зависть обожгла сердце и черной кляксой растеклась по внутренностям. С угрюмым лицом Маленьер сложила пальцы правой руки в бластер и навела его на ничего не подозревающую счастливую парочку. Однако сделать воображаемый выстрел она не успела — до ее слуха вдруг донесся напуганный голос.

Она тут же повернула голову, медленно опустив руку. Неподалеку происходило что-то странное: стояли две девушки; взгляд у одной был пуст, как бы без крупицы жизни, другая девушка звала подругу по имени, и каждый новый возглас звучал все испуганнее — но первая девушка никак не реагировала.