— К-короче, ты говоришь языком, типа, эмоций? — (Да сколько же можно заикаться!) — Лады, я п-понял, как ты понимаешь меня. Но как тогда я понимаю т-тебя? У меня твоего навыка нет.

— Вот этого я не могу сказать… — отвечает призрак после очередных раздумий.

— Ч-черт с ним, — говорю. Хочу вытянуть ноги, но этому мешает стена. — Какая разница, в конце концов. П-понимаем друг друга — и ладно. У тебя имя-то, кстати, есть?

— Нет.

— И у меня нет, — усмехаюсь я. Ну, типа, нет. Я бы предпочел, чтобы его не было. — Б-будем знакомы.

Мы помолчим, а затем призрак говорит:

— День, наверно, не скоро еще наступит. Отдохни. Если поблизости появится опасность, я тебя сразу предупрежу.

Вот уж сомневаюсь, что у меня получится отдохнуть, особенно когда знаю, что сверху бродят голодные чудовища. Но… да, он прав. Надо, блин, хотя бы попытаться отдохнуть. Спать вроде не хочется, а все равно чувствую, что дьявольски устал…

Призрак уплывает наверх, и в ржавой коробке, моем логове, моем островке спокойствия, на фиг, посреди опасного леса, становится темно. Я закрываю глаза. Мысли беспокойным роем жужжат в черепной коробке, и я принимаюсь раскладывать их по полочкам.

Что в сухом остатке? Меня нашло, грубо говоря, порождение Изнанки, как тот же пастецвет или та громадина… Ну он, типа, разумный и не пытается меня сожрать, так ведь? Уже хорошо. Хотя… так ли это хорошо? Все разумные существа меня пока что только кидали — ну или пытались это сделать. Чудовища хотя бы, что ли, честны в своих намерениях: видно, что хотят сожрать тебя, — и они тебя сжирают. Не то что разумные, прикидываются чего-то там, добреньких из себя строят… чтобы в итоге все равно так же сожрать.

Пусть призрак и сказал, что присмотрит за обстановкой наверху, меня это ни разу не успокаивает. Струны нервов натянулись и пребывают в напряжении уже очень долго… Хочется забыть обо всем хотя бы не надолго, отключиться от мира, но сон, собака, не идет, и я просто лежу в пропахшей ржавчиной темноте и не шевелюсь, как труп. Потом в какой-то момент я все же засыпаю, опять вижу какие-то грязные, старые, серые коридоры, но сплю я по ощущениям всего ничего…

Черная пелена слегка розовеет. Я приоткрываю глаза, но тут же зажмуриваюсь от света.

— День только что наступил, — сообщает призрак. — Доброе утро.

— Добрее не бывает, — ворчу я.

Кое-как я вытаскиваю свое тяжелое тело на поверхность, и меня встречает залитая светом зелень. И деревья со спиралевидными стволами, и белесая, будто шерсть, трава — все на месте, уже в каком-то смысле привычное. Насколько же сильно лес переменился — он даже выглядит дружелюбным и будто бы приглашает своим видом: «Иди же и исследуй меня!», да только, на фиг, это обман. Лес, как и люди, тоже любит притворяться тем, кем не является, это я уже понял…

Я гляжу на нору. Раньше мне было не до этого, но сейчас я невольно задумываюсь, откуда под землей взялась маленькая коробка из железа. Ржавчина намекает на то, что коробка эта там находится давно, однако кто ее туда засунул, у меня нет ни малейшего представления. С другой стороны — какая разница, пусть это выясняет тот, кому реально такое интересно, у меня же есть вопросы и поважнее, которые необходимо решить…

Призрак крутится неподалеку. Я окликаю его, и он подлетает ко мне.

— Да?

— Тут есть н-неподалеку, — говорю, — какая-нибудь возвышенность?

— Пойдем.

И мы идем. Хотя в случае призрака правильнее будет сказать, что он плывет по воздуху. Пока мы идем, я любопытствую, спал ли он, и он отвечает, что ему не нужно спать, что, в общем-то, логично. Он не знает, кто такие люди, не имеет представления о мужчинах и женщинах, но, тем не менее, почему-то знает про голод, жажду и усталость, хотя ничего из этого списка ему не грозит. Мой мозг все пытается вписать его в привычную реальность, как-то объяснить его существование, однако, наверно, это бесполезно. Типа, он часть этой искаженной реальности, вот и все объяснение. Мне же говорили, в Изнанке, блин, своя извращенная логика. Вот поэтому я к нему буду относиться настороженно, даже несмотря на то, что он мне очень помог, да что там говорить — жизнь, по сути, спас.

— Я понимаю это и не злюсь, — смиренно говорит призрак.

— Больше п-подслушивай, — закатываю я глаза. А заикание так и не прошло, даже после отдыха…

— Извини. Я не могу не подслушивать. Я слышу все, что ты думаешь.

— Зашибись.

Призрак приводит меня к высокому холму. Пока я, пыхтя, поднимаюсь наверх, призрак преспокойно себе плывет над моей головой. Везет же ему, силы тратить не надо, ничего не надо, чудища навредить не могут, летай себе и делай что хочешь, блин…

— А еще я никак не могу взаимодействовать с миром, — подмечает он. — Сомнительное везение.

— В этом лесу, — говорю, — оно т-тебе и не нужно, это взаимодействие.

В общем, поднимаюсь я, наконец, стираю пот со лба и мельком осматриваюсь. Отсюда тоже ни фига не видать, одна зелень, деревья листьями весь обзор заслоняют. Я гляжу на ближайшее дерево. Может, залезть? Будучи малолеткой, я где и по чему только ни лазал, и тутошние деревья, хоть и отличаются от привычных, проблемой для меня не станут. Только вот — я задираю голову — лезть высоко придется. Страшновато, блин. И падать далеко тоже, если вдруг не так ногу поставлю — убьюсь ведь на фиг.

— Я могу взлететь и посмотреть, — неожиданно предлагает призрак. Я как-то и не думал, что он может такое…

— Р-реально? — говорю. — Что же ты сразу не сказал? Мы сколько тащились, время потеряли только!

— Мне было непонятно, зачем тебе нужна возвышенность.

Блин… Ладно, ладно. Не буду докапываться. Вроде бы слышит мои мысли, а все равно не понял. Да тут и без мыслей понятно, что я хочу сориентироваться, выяснить, в какой стороне город находится. Короче, пофиг.

— «Город»? — переспрашивает призрак.

— Город, — говорю. — Найди мне г-г-город. — Точняк, он же не знает, что это. — В общем, там разные дома. Видел, как выглядят дома? Дома — это, в общем, как коробки с д-дверями. Хотя… ты, наверно, все равно ничего такого не увидишь. Мне кажется, мы далеко… Ага, забудь все, что я сказал — ищи стены! Большие стены! Их сразу будет видно. З-знаешь, что такое стены?

— Понял. Сейчас вернусь, — отвечает призрак и начинает подниматься вверх, будто воздушный шарик, выпущенный из руки. Он поднимается высоко-высоко, намного выше деревьев, и в какой-то момент его свет сливается со светом кристаллов. Он находится там с минуту, затем спускается обратно и изрекает:

— Нигде стен нет.

Меня бросает в холод.

— Как? — говорю, и губы едва шевелятся. — Как н-нету?.. Может, ты что-то не понял, когда я тебе объяснял?

— Я знаю, как выглядит стена. Но нигде «больших» стен не видно.

— Да б-быть такого не может! Не мог я оказаться так далеко от города! Наверно, тебе надо подняться повыше… Вот насколько высоко ты с-сейчас поднялся?

— Прямо до кристаллов, — говорит. — Выше некуда. Никакого города оттуда не видно.

«Не видно», крутится в голове, как камешек в барабане стиралки, и этот камешек все звенит, звенит… Как же так получилось? Что мне теперь делать? Я даже не знаю, куда идти… Так бы понял, где город, и пилил бы по прямой до победного, а теперь… Чувствую, как по телу от головы разливается апатия, так и хочется упасть в траву, зарыться под землю, закрыть глаза и проснуться дома, в своей кровати. Почему? Почему я сюда приехал? Я ни фига не понимаю! Ни фига не понимаю, хотя должен понимать, это было моим решением ломануться в Изнанку! Ведь моим? Конечно, блин, моим…

И еще одно… почему меня не покидает чувство, что мне надо не обратно двигать, а в глубь леса? Типа, как магнитом прямо тянет… Что это за навязчивое, самоубийственное и тупое чувство?

— Знаешь, я понимаю тебя, — вдруг говорит призрак.

— Да что ты м-можешь понимать, — упавшим голосом отвечаю я. — Мысли читать — это не значит п-понимать.