То есть он бесплотный? Точно призрак.

— А еще их пугает свет. Или не пугает, но все равно не нравится, поэтому они его сторонятся. Держись поближе ко мне!

Очень уж надеюсь, что делюсь мыслями не с плодом собственного воображения.

— Заверяю, я — не твоя выдумка. То, что ты видишь, происходит взаправду.

Я тяжело вздыхаю и сжимаю руки в кулаки. Не знаю, зачем, — выходит это как-то автоматически, пока я пытаюсь успокоить дрожащее тело, повторяя себе, что я не один, что все будет в порядке и так далее. Но все это нисколечко, блин, не помогает. Вот чесслово. Немного отвлекает болтовня призрака, но и она…

— Я могу не переставать болтать, сколько хочешь. Тем более у меня есть много вопросов, которые мне бы хотелось тебе задать.

Как мило с его стороны. Но это тоже не поможет.

Я в очередной раз оглядываюсь по сторонам, пытаясь высмотреть в темноте затаившуюся опасность. Кажется, вон то едва различимое углубление в земле похоже на чью-то нору…

— Нет там никого.

Чесслово, его ответ на каждую мою мысль начинает немного раздражать.

— Я просто не хочу, чтобы ты понапрасну накручивал себя. И потом, ты только что сам подумал, что это тебя отвлекает от страха…

Вверху над нами нависает сеть из сплетшихся толстых корней. Хотя, может, это такие деревья, трудно сказать. Вдруг далеко-далеко раздается пронзительный потусторонний вой. Кровь в моих жилах так и застывает, заледеневает, на фиг, и я сам в ледяную статую превращаюсь, замирая на месте. Вой медленно стихает, растворяется в недостижимой темноте… Я внезапно понимаю, что в лесу нет ветра, даже не слышно шелеста листьев — только бухает мое сердце.

В какой-то момент корни вверху кончаются, и становится худо-бедно видно кристаллы. Мы выходим на какое-то поле. Неподалеку почти незаметно блестит вода. Пить хочется чертовски.

— Стой! — предупреждает призрак. — Не двигайся.

Не двигаюсь. Даже глазами не шевелю от греха подальше и смотрю в одном направлении. Вижу… слабые очертания в темноте. Вижу, но лучше бы не видел: что-то приближается. Что-то большое. По земле идут вибрации. Все ближе, и ближе, и ближе… Внутренности сжимаются в малюсенькую точечку. Легкие замирают.

Монструозный силуэт закрывает собой полнеба. Рядом с нами опускается чья-то нога, здоровая, как дуб, и такая же тяжелая. Земля содрогается, и в ней остается внушительных размеров след. Бух, бух, бух… Громыхающие шаги неспешно удаляются. Гигант растворяется в темноте.

Тишина. Снова звенящая тишина. Я жадно захватаю воздух ртом, пытаясь восстановить дыхание. Колени дают слабину, и я невольно опускаюсь на четвереньки. На фиг… Если не помру в чьих-то клыках, то помру от страха… Даже не хочу думать, что сейчас протопало мимо нас…

— Осталось еще немного, — подбадривает призрак. — Мы почти пришли.

Его слова немного приводят меня в чувство. Сделав усилие над собой, я поднимаюсь на ноги. Он ведет меня к воде. Смотрю: лужа как лужа. Вот мы проходим мимо нее, и я думаю: а может, попить? Черт знает, правда, что в этой воде плавает, и не загнусь ли я от нее, но… Вдруг это последний раз, когда я вижу воду? Если немного отпить, то, может, обойдется…

— Лучше не надо, — говорит призрак. — Я не видел, чтобы из нее пили обитатели леса. Так что и тебе не стоит.

Я прислушиваюсь к его совету.

Несмотря на слова призрака, что мы, мол, почти пришли, по моим ощущениям, на фиг, проходит целая вечность, прежде чем мы наконец останавливаемся, и он говорит, что теперь-то можно облегченно выдохнуть. Однако я не спешу расслабляться. Он обещал мне, что отведет меня в укрытие, но ничего похожего на укрытие я поблизости не наблюдаю. Все та же трава и камни повсюду…

— Сюда, — зовет призрак.

Его мягкий свет очерчивает в траве нору. Она вроде бы была достаточно широкая, чтобы я мог в нее пролезть, но… Сомнения, огромные сомнения поднимаются внутри меня. Черт знает, что меня ждет в этой норе…

— Доверься мне!

В том-то и дело. Кто только на моей доверчивости и наивности уже ни потоптался. Хорошо, тогда думаем. Какие у меня есть альтернативы? Нет, у меня альтернатив. Хотя, вообще-то, есть одна. Плюнуть на все, отвергнуть помощь и пойти своей дорогой. Типа, ничем не лучше.

— Не знаю, что с тобой случилось, — по-доброму говорит призрак, — но я правда хочу помочь. Там внизу какое-то пространство. И в нем вроде как можно закрыться изнутри.

«Вроде как», блин. То есть гарантии он мне не дает…

— Подожди секунду, — говорит призрак, будто что-то поняв, — надо проверить…

Он ныряет в землю и исчезает. Становится совсем темно. Меня стремительно окутывает холод, будто змеи, здоровые такие, кольцами обвивают тело. Проходит секунда. Еще одна. Его все нет. Проходит пять секунд, и у меня начинают сдавать нервы. Я трясусь. Наконец, призрак выныривает обратно, и у меня словно гора с плеч. Он все еще со мной.

— Никто туда не забрался, — сообщает призрак. — Можешь смело лезть.

Я склоняюсь над норой. Собираюсь с мыслями. Была не была. Значит, лезу я в нору ногами вперед — чтобы потом легче вылезать было, если вдруг что — и аккуратно спускаюсь, по сантиметру практически. Вдруг чувствую спиной: гладкая поверхность! Не успев опомниться, я стремительно качусь вниз, крича как умалишенный.

Надо было растопырить руки и ноги звездочкой, понимаю я, но с опозданием, уже когда вываливаюсь из норы и грохаюсь на твердую холодную поверхность. Больно, на фиг… Я кое-как приподнимаюсь на руках и вижу призрака, висящего в воздухе передо мной. Помимо него я различаю ржавые стены и низкий-пренизкий потолок, что даже в полный рост не встанешь. Как кот залазит в коробку, которая в два раза меньше него, вот примерно в таком же положении сейчас нахожусь и я.

— Дверца позади тебя, — опять слышится чужой голос в голове.

Я оборачиваюсь. Дверца тоже вся проржавевшая насквозь. Я ее хвать и давай тянуть, а она скрипит, скрежещет и вообще всячески сопротивляется моим усилиям. С большим трудом мне удается закрыть проход. У дверцы еще есть основательный такой засов, но я не рискую его трогать. Ну его на фиг, чесслово. Сейчас закрою, а потом не открою. Так и помру, заживо погребенный.

Чувствую: тело будто желе. Я так и растекаюсь по стене и полу. Еще ни черта не кончено, но теперь я хотя бы могу немного передохнуть и как следует все обдумать. Призрак не соврал. Реально не соврал.

— Так к-кто ты все-таки т-такой? — спрашиваю я его.

— Не знаю.

— Как это н-не з-знаешь?

— Вот так, — наверно, будь у него плечи, он бы ими пожал. — Раньше мне хотелось узнать, но теперь мне все равно.

— Очевидно, что т… т-ты не человек, — я пытаюсь не заикаться, и все равно заикаюсь, — но ты п-понимаешь меня…

— «Человек» — это такой, как ты?

Похоже, он ничего не знает о людях. Наверно, и про город тоже не в курсе.

— Не знаю, что ты подразумеваешь под словом «город», но ты первое разумное существо, встреченное мною.

— А такие, как ты? Есть д-другие призраки?

— Себе подобных мне встречать не доводилось.

У призрака такой голос, что трудно сказать, мужчина передо мной или женщина. Хотя, думаю, к этому существу подобные слова бесполезно применять. Он бесполый, что ли…

— Не понимаю, о чем ты.

— И д-давно ты живешь в л-лесу?

— Давно. О-о-очень давно.

— Так, п-подожди, — говорю, — я тут в-вдруг подумал: раз я первый человек, которого ты видишь — как ты м-меня понимаешь? Как ты в-вообще можешь со мной г-говорить? Откуда ты з-знаешь мой язык?

Кажется, призрак призадумывается, свечение его становится тусклее.

— Признаться, я в растерянности, — отвечает он. — Вероятно, дело в том, что мы не говорим физически, а обмениваемся мыслями?..

— В-все равно: я думаю на яз-зыке, который ты знать никак не можешь, раз других людей н-не встречал.

— Тогда, возможно… — Призрак думает, несколько секунд думает, а затем выдает: — Мне кажется, в любых мыслях и словах заключены чувства. Чувства вместе с собой тоже несут информацию, и неважно, на каком языке они сказаны. Ты иногда даже ничего не думаешь, а я все равно улавливаю твое настроение.