«Для Советского Союза, главную цель политики которого составляет строительство коммунизма и неуклонное повышение благосостояния его созидателей,[178] морская мощь выступает в качестве одного из важных факторов укрепления его экономики, ускорителя научного и технического развития, упрочения экономических, политических, культурных и научных связей советского народа с дружественными ему народами и странами...
Материальным выражением этой стороны морской мощи, характеризующим реальную способность нашей страны отразить агрессию с океанов, является постоянно развивающийся и совершенствующийся советский Военно-Морской Флот, призванный в едином строю наших доблестных Вооружённых Сил гарантированно обеспечивать строительство коммунизма, решительно пресекая любые попытки агрессоров посягнуть на великие завоевания трудящихся».
В отличие от отсталых буржуазных теоретиков, адмирал Горшков подошёл к решению принципиальных вопросов морской мощи, вооружённый самым передовым в мировой науке учением марксизма-ленинизма. Он заявил:
«Коренное различие в понимании морской мощи Советским Союзом и империалистическими державами вытекает из их классовой сущности... Западные стратеги нередко придают морской мощи неоправданно гипертрофированное значение...
Мы рассматриваем морскую мощь как сложный комплекс различных компонентов, относящихся к области экономики страны и политики Коммунистической партии, к области её обороноспособности, науки и подготовки кадров, к области практической реализации всех тех возможностей, которые открывает использование морей и океанов в строительстве коммунизма».
Пройдясь по «страницам истории» зарубежных военных флотов, адмирал Горшков обрушился на «отдельных» советских политических и военных деятелей. Их вина заключалась в следующем:
/Они высказывали/ «крайние взгляды, суть которых сводилась к отрицанию роли отдельных видов вооружённых сил и систем вооружения. Отрицалась даже возможность флота действовать в море, а следовательно, и его необходимость для страны. А с появлением ракетного вооружения такую же судьбу предрекали и авиации. Непонимание характера современной войны и влияния на неё ракетно-ядерного оружия, слепое преклонение перед «всесилием» атомной и водородной бомбы приводили к стремлению однобокого развития вооружённых сил. Всё это вызывало определенную эрозию нашей военной теории».
Но к счастью, флот возглавил Горшков, а Никиту Хрущёва верные сподвижники отправили на «принудительный отдых». Благодаря этим двум событиям (разнесённым по времени, напомним, почти на девять лет —декабрь 1955 и октябрь 1964) произошло вот что:
«К чести нашей военной науки, отвергающей субъективизм, прочно опирающейся на марксистско-ленинскую диалектику, исторический материализм и ленинское учение о войне и армии,[179] она не только опровергла эти непригодные для жизни концепции, но и открыла пути для стремительного развития новых взглядов, отражающих реальную расстановку сил на мировой арене и полной мере отвечающих современным направлениям развития вооружённых сил».
Разоблачив ошибочные воззрения Хрущёва,[180] адмирал определил основные направления качественного совершенствования флота:
«Переход к строительству атомного подводного флота; внедрение ракетного и ядерного оружия и создание подводных ракетно-ядерных систем стратегического назначения; вооружение флота авиацией дальнего действия — океанской авиацией; внедрение в военно-морской флот корабельных авиационных средств; качественное изменение средств освещения подводной обстановки, сил и средств радиоэлектроники, автоматизации управления оружием и боевой техникой, а также математических методов исследования с применением электронно-вычислительных машин».
Разумеется, адмирал Горшков не мог не отметить «строго научный» и самый передовой в мире характер советской военной науки:
«В основе руководства строительством нашего флота и определения характера сбалансирования его сил лежат решения ЦК КПСС и научные методы руководства, базирующиеся на тщательном учёте указанных выше факторов, математическом и логическом анализе возможных перспектив их изменений.
Главное содержание этих методов составляет системный подход к научным изысканиям и исследованиям, проводимым с помощью современной вычислительной техники для определения оптимальных количеств типов кораблей, самолётов, комплексов вооружения и других боевых средств, а также их соотношения, позволяющего успешно решать поставленные перед флотом задачи в различных условиях обстановки современной войны».
На первый взгляд выглядит весьма убедительно, если только не знать, что одна из главных обязанностей многочисленных академиков и докторов разных наук в СССР всегда заключалась в «научном» обосновании «гениальных» высказываний коммунистических вождей и полководцев. Любым их фантазиям и глупостям всегда находилось соответствующее «строго научное» подтверждение.[181]
Например, сначала отечественные «учёные в погонах» долго и убедительно доказывали, что авианосцы — это орудие агрессии, и советскому флоту они вообще не нужны. Наш выбор — это крейсеры с артиллерийским вооружением, торпедные подводные лодки, бомбардировочная и торпедоносная авиация берегового базирования. Через десяток лет акцент сместился в сторону подводных и воздушных ракетоносцев. Ещё через два десятилетия те же люди не менее убедительно доказали, что авианосцы (в специфическом советском варианте авианесущих крейсеров) — наиболее подходящее по критерию «стоимость/эффективность» средство морской войны.
* * *
Однако то, что хорошо читалось по бумаге, в СССР никогда не соответствовало суровой действительности. Особенно наглядно данный факт виден на примере атомных подводных ракетоносцев.
В январе 1961 года в строю ВМФ США находились две такие лодки («George Washington» и «Patrick Henry»), каждая из которых несла 16 ракет «Polaris A-1». Через два года их уже было десять. Но оказалось, что это только цветочки. В 1963—64 годы со стапелей американских верфей ежемесячно (!) сходил на воду новый подводный ракетоносец. 3 октября 1967 года на боевое патрулирование в Атлантический океан вышла последняя (41-я) атомная ракетная подводная лодка с баллистическими ракетами. На этом развёртывание ракетно-ядерной системы морского базирования «Polaris» завершилось. Американский флот к этому моменту располагал 656 ракетами с подводным стартом, размещёнными на четырех десятках подводных лодок, практически неуязвимых для советского оружия.
В Советском Союзе подобное развитие событий вызвало настоящий шок среди высшего военного руководства. Ведь совсем недавно (в 1955—56 гг.) было чётко определено, что главной целью для отечественного флота являются американские ударные авианосцы. Эти плавучие аэродромы должны уничтожать наши подводные лодки, вооружённые крылатыми ракетами, и самолёты-ракетоносцы. Но всего за какие-то семь лет главная угроза с поверхности морей переместилась в их глубины. Сразу же выяснилось, что бороться с ней практически нечем, ибо противолодочные силы и средства ВМФ СССР в принципиальном отношении остались на уровне прошедшей войны.[182]
Сознавая своё бессилие перед американской морской мощью, советские политики и военные соревновались между собой в обличении «агрессивных планов американского империализма». Например, адмирал флота Г. М. Егоров объявил строительство серии атомных подводных ракетоносцев типа «George Washington» началом атомного психоза стратегического масштаба. Разумеется, аналогичные процессы в Советском Союзе он психозом не считал.[183]
