Сталинская юстиция не любила затягивать рассмотрение судебных дел, поэтому на всё ей хватило двух дней. На скамье подсудимых оказались бывший народный комиссар военно-морского флота, Герой Советского Союза адмирал флота Н. Г. Кузнецов, бывший заместитель народного комиссара ВМФ адмирал Л. М. Галлер, бывший начальник Главного морского штаба адмирал В. А. Алафузов (1901—1966) и вице-адмирал Г. А. Степанов.
Суть обвинения сводилась к тому, что в годы войны подсудимые передали союзникам секретные сведения о вооружении советского флота: описание и чертежи 130-мм дистанционной гранаты; описание, чертежи и образец высотной авиационной торпеды 45-36 ABA; документацию по артиллерийским установкам, секретные карты. И хотя всё это делалось с разрешения высшего советского руководства, в том числе лично «товарища» Сталина, подсудимые были обречены ещё до суда.
3 февраля 1948 года обвиняемым зачитали приговор:
«Руководствуясь ст. 319 УПК РСФСР, Военная коллегия верховного Суда Союза ССР ПРИГОВОРИЛА:
1. Алафузова Владимира Антоновича на основании ст. 193-17, п. «а» УК РСФСР к лишению свободы сроком на десять лет;
2. Степанова Георгия Андреевича на основании ст. 193—17, п. «а» УК РСФСР к лишению свободы сроком на десять лет;
3. Галлера Льва Михайловича на основании ст. 193—17, п. «а» УК РСФСР к лишению свободы на четыре года.
Учитывая большие заслуги Кузнецова Николая Герасимовича перед Союзом ССР в деле организации Военно-Морского Флота как в довоенный период, так и особенно в период Великой Отечественной войны,[97] Военная коллегия Верхсуда СССР, руководствуясь ст. 8 УК РСФСР и ст. 326 УПК РСФСР, постановила не применять к Кузнецову Н. Г. уголовного наказания.
Одновременно Военная коллегия Верхсуда СССР постановила ходатайствовать перед Советом Министров Союза ССР о снижении Кузнецова Н. Г. в воинском звании до контр-адмирала».
Итак, благодаря просто фантастической «доброте» Сталина,[98] Кузнецов отделался лёгким испугом. Его всего лишь разжаловали в контр-адмирала (сняли с погон две звезды) и отправили служить на знакомый ещё с довоенных времен Дальний Восток, заместителем к маршалу Малиновскому. Его товарищам по службе и по несчастью повезло меньше — их ждала тюрьма. Льву Михайловичу Галлеру выйти на свободу не довелось — он умер в тюремной камере. Двое других бывших адмиралов отсидели по 5 лет и получили свободу сразу после смерти Сталина.
Все обвинения, выдвинутые против адмиралов, в реальности не имели под собой почвы. В годы войны между союзниками по антигитлеровской коалиции происходил постоянный обмен информацией, причём поток с Запада был во много раз полноводнее встречного чахлого ручейка. Американцы и англичане снабжали советский флот новейшим на то время радиолокационным и гидроакустическим оборудованием, различными системами вооружений, соответствующей технической документацией. Советский флот получил десятки современных боевых кораблей (фрегатов и тральщиков), сотни торпедных катеров и катеров-охотников, тысячи самолётов, в конструкции которых использовались все новейшие достижения техники.
Когда же союзники изредка намекали, что сотрудничество в военной сфере вообще-то предполагает двустороннее движение, Сталин и его соратники начинали нервничать. Как истинные бандиты, они изначально жили в соответствии с «понятиями» уголовников. В частности, в данном вопросе они следовали принципу «сначала съедим ваше, потом каждый своё». К тому же не следует забывать, что шпиономания всегда была (и остаётся по сей день) профессиональным заболеванием отечественных вождей.
Взамен сведений о самых современных системах оружия, союзникам передали данные о парашютной торпеде 45-36 ABA, купленной в Италии в 1934 году (к тому же шесть экземпляров её в 1942 году попали к немцам после захвата Севастополя), а также документацию по устаревшему артиллерийскому вооружению, все образцы которого в качестве трофеев тоже достались немцам. Учитывая эти обстоятельства, их никак нельзя было отнести к секретным образцам вооружения советского ВМФ. Отметим также, что союзники располагали аналогичными видами вооружений, по своим характеристикам превосходившими отечественные. Видимо, разглашения именно этого «секрета» больше всего боялись в Кремле.
Союзники передали советским представителям около шести тысяч морских карт, взамен получив менее двух тысяч, из которых только одна — берегов Камчатки — считалась секретной. Но и её раньше уже передали в пользование японской компании, производившей лов рыбы в этих водах. И всё равно Сталин решил, что его адмиралы продались мировому империализму.
После суда над адмиралами в 1948 году были арестованы и осуждены десятки офицеров флота, которые в годы войны подолгу службы общались с британскими и американскими союзниками. Обвинение во всех случаях было стандартным: «связь с иностранной разведкой». Приговор тоже стандартный — 10 лет лишения свободы. В 1955—56 гг. все они (кроме тех, кто успел умереть) были освобождены из заключения, реабилитированы за отсутствием состава преступления, восстановлены в своих воинских званиях, а кое-кто — и на службе.
На освободившиеся места в командовании ВМФ тем временем пришли новые люди. Место Кузнецова на вершине флотской пирамиды занял командующий Тихоокеанским флотом адмирал И. С. Юмашев (1895—1972). Бывший главком по этому поводу с обидой заметил: «В этом я не видел логики. Тихоокеанский флот почти не воевал, и боевого опыта у Юмашева было мало». Но мнение разжалованного адмирала никого не интересовало. И вообще, искать логику в действиях советских руководителей — это артель «напрасный труд».
Смена руководства ВМФ не привела к серьёзным переменам в повседневной жизни флота, за исключением одного последствия. Дурной пример оказался заразительным, подчинённые с энтузиазмом взялись писать доносы на своих непосредственных начальников. Писали все, от капитан-лейтенантов и просто лейтенантов до адмиралов. Наибольший резонанс вызвало в 1951 году заявление в ЦК ВКП(б) адмирала Гордея Левченко, того самого, кто в 1941 году сдал немцам Керченский полуостров, а в 1942 провалил десантную операцию на остров Соммерс. В этом доносе он сурово обличал в разных грехах многих лиц из числа высших военно-морских руководителей: министра ВМФ, начальника Морского генштаба, начальников главных управлений, отделов и т.д.
Постаревший Сталин («вождю народов» исполнилось уже 73 года) разочаровался в своем новом военно-морском министре Юмашеве. Мало того, что он не блистал ни умом, ни знаниями, ни энергией, так вдобавок ко всему оказался тихим алкоголиком. Он предпочитал попивать водочку, а все текущие дела свалил на плечи начальника штаба адмирала Арсения Головко. Генералиссимус решил произвести очередную смену караула. В июле 1951 года был созван Главный военно-морской совет для рассмотрения доноса адмирала Левченко, на котором присутствовали партийные вожди и руководство вооружённых сил. Открыл заседание стандартным ритуальным заклинанием военно-морской министр Юмашев:
«Товарищи, ЦК ВКП(б), правительство и лично товарищ Сталин проявляют огромную заботу о военно-морском флоте, повседневно и много занимаются вопросами военно-морских сил, оказывают всемерную помощь в деле их строительства, развития и организации»...
Выслушав после него выступления адмиралов Левченко и Головко, слово взял Сталин, которому надоело вникать во взаимные обвинения флотоводцев:
«Военно-морской министр — честный, храбрый и достойный уважения человек, но он не похож на министра. Он очень верит своему начальнику штаба. Он часто хворает, это не его вина, много пьёт — его вина, чувствует себя хорошо за спиной начальника штаба. Не видно, чтобы он был орёл дела, но чувствует он себя довольно спокойно.
Начальник штаба не пьёт, не научился хворать. Можно ли при такой расстановке сил руководить большим флотом? Не может Головко быть одновременно и министром, и начальником штаба...
Обсудите здесь, можете ли вы найти другого министра. Он нас не удовлетворяет. Передал всё начальнику штаба, который ещё не стал канцеляристом, но уже становится канцеляристом. Пишет распоряжения и не проверяет, как они выполняются».[99]
