– Пусть уж одной мне суждено быть рабыней, – холодно усмехнулась Си-жэнь, – неужели и все мои родственницы должны быть рабынями? Видимо, у вас в доме хотят держать только хороших и красивых служанок!

– Какая ты подозрительная! – заметил ей Бао-юй. – Неужели ты думаешь, что прийти в наш дом – значит непременно стать рабыней. Разве она не могла бы жить у нас как родственница?

– Ну нет, этого она недостойна! – бросила Си-жэнь.

Бао-юй не пожелал больше с ней спорить и молча продолжал чистить каштаны.

– Что же ты замолчал? – улыбнулась Си-жэнь. – Может быть, я тебя обидела своими словами? В таком случае наберись духу и купи ее за несколько лян серебра.

– Что я могу на это ответить? – произнес Бао-юй. – Восхищаясь ее красотой, я всего-навсего хотел сказать, что только такие, как она, достойны жить в роскошных домах и огромных дворцах, а грязным тварям, как мы, здесь не место.

– Такого счастья, правда, ей не выпало, – заметила Си-жэнь, – но мои тетушка и дядюшка любят ее, как сокровище, и с детства избаловали. Ей уже семнадцать лет, все приданое для нее готово, и на будущий год она выйдет замуж.

Услышав слова «выйдет замуж», Бао-юй невольно два раза ахнул. Ему сразу стало не по себе, но тут он снова услышал слова Си-жэнь:

– В течение нескольких лет я почти не виделась со своими сестрами, а сейчас, когда я собираюсь возвратиться домой, я их уже не застану.

Уловив в ее словах скрытый намек, Бао-юй взволновался, бросил каштаны и спросил:

– Ты хочешь уйти? Почему?

– Я слышала, как моя мама советовалась со старшим братом, – ответила Си-жэнь. – Они велели мне потерпеть еще годик, а потом приедут и выкупят меня.

Бао-юй еще больше взволновался и поспешно спросил:

– Зачем они хотят выкупить тебя?

– Странные слова! – воскликнула Си-жэнь. – Не приравнивать же себя к тем, кто родился у вас в доме![81] Ведь вся наша семья живет в другом месте, и только я одна нахожусь здесь. Какой же может быть иной выход?

– Я тебя не отпущу! – решительно заявил Бао-юй. – И ты ничего не сможешь поделать!

– Нет таких законов! – возразила Си-жэнь. – Даже в императорском дворце есть твердо установленные правила: девушек-служанок всегда отпускают через столько лет, на сколько их берут. Если уж там нет обычая оставлять служанок у себя пожизненно, то в вашей семье и подавно ничего подобного быть не может!

Бао-юй задумался. Си-жэнь рассуждала вполне разумно, и ему нечего было возразить.

– А если старая госпожа не отпустит? – спросил он наконец.

– Почему? – удивилась Си-жэнь. – Если бы я действительно заслуживала уважения, пришлась по сердцу старой госпоже и твоей матушке, они не захотели бы меня отпустить и заплатили бы нашей семье еще несколько лян серебра, тогда бы я осталась. Такие случаи бывают. Но я самый заурядный человек, и многие значительно лучше меня. С самого детства я служила старой госпоже, потом несколько лет прислуживала старшей барышне Ши Сян-юнь, сейчас прислуживаю тебе. И если родные хотят меня выкупить, вам, пожалуй, следовало бы отпустить меня и даже не требовать никакого вознаграждения. Заявлять о том, что я тебе хорошо служила, и только поэтому не отпускать меня – вовсе глупо. Хорошо служить я обязана, в этом нет никакой заслуги. Да и не может случиться, что, если я уйду, у тебя не останется ни одной хорошей служанки.

Понимая, что у нее есть все основания для ухода и никаким образом нельзя удержать ее, Бао-юй еще больше переполошился:

– И все же я от всей души хочу, чтобы ты осталась здесь, и вовсе не нужно, чтобы бабушка разговаривала с твоей матерью! Мы дадим твоей матери побольше денег, и ей неудобно будет взять тебя от нас.

– Конечно, моя мама не сможет взять меня силой! – согласилась Си-жэнь. – Нечего и говорить, что с ней все можно уладить. Если вы дадите ей денег, ей тем более неудобно будет заводить речь о моем уходе. Даже в том случае, если вы не дадите ей ни копейки, а просто удержите меня здесь, она тоже не осмелится вам перечить. Но в вашей семье подобных случаев никогда не было! Нельзя же живого человека уподоблять вещи, которую можно купить, щедро заплатив продавцу. Оставлять меня здесь без всяких оснований – для тебя нет никакой выгоды, ты только разлучишь меня с родными. Разве твоя бабушка и матушка согласятся на такое дело?

Бао-юй опять немного подумал, а затем произнес:

– Судя по твоим разговорам, ты определенно решила уйти?

– Определенно, – подтвердила Си-жэнь.

Бао-юй снова глубоко задумался: «Кто мог предположить, что такая девушка окажется бесчувственной и забудет о долге?»

– Что ж! – со вздохом произнес он. – Если бы я раньше знал, что ты уйдешь, я бы не добивался тебя! Оставляешь ты меня сиротой!

С этими словами он, расстроенный, лег на кровать.

А дело все в том, что Си-жэнь, находясь дома, услышала, как мать и старший брат разговаривали о том, что собираются ее выкупить. Но она решительно заявила, что до самой своей смерти не вернется домой. И после этого она сказала:

– Когда у вас нечего было есть и оставалась только я, за которую можно было получить несколько лян серебра, вы меня продали. Иначе вы, наверное, умерли бы с голоду. Но вам посчастливилось, и я попала в такое место, где ем, как хозяева, никто не бьет и не ругает меня. Благодаря этому вы сумели привести в порядок хозяйство и восстановить состояние, несмотря на то что умер отец. Но если у вас опять появятся затруднения и, выкупив меня, вы захотите снова продать, чтобы получить деньги, – это будет невозможно. Зачем вам выкупать меня? Считайте, что я умерла, и пусть у вас больше не появляется мысль о выкупе.

Она всплакнула.

Когда мать и брат убедились, что Си-жэнь твердо стоит на своем, они отказались от мысли взять ее домой. Да и по договору она была продана навечно, и только потому, что господа Цзя были добрыми людьми и, пожалуй, не стали бы настаивать на уплате выкупа, мать и брат Си-жэнь намеревались обратиться к ним с такой просьбой. К тому же во дворце Жунго никогда не притесняли служанок, и девушки, прислуживавшие в комнатах старших и младших господ, находились в большем почете, чем дочери в бедных семьях. И вот, подумав обо всем этом, мать и старший брат Си-жэнь выбросили из головы мысль о выкупе девушки.

Кроме того, когда приехал Бао-юй и они воочию убедились, как Си-жэнь и Бао-юй относятся друг к другу, они совсем перестали беспокоиться и почувствовали себя так, словно с души у них свалился тяжелый камень; теперь у них появились честолюбивые мечты.

Между тем Си-жэнь уже с самого детства замечала, что у Бао-юя какой-то удивительный характер и капризы его не похожи на те, которые бывают у других детей, а помимо этого, у него есть еще несколько причуд. В последнее время Бао-юй, пользуясь любовью бабушки и полагаясь на то, что отец с матерью не могут ничего с ним поделать, совсем распустился. Он и слушать не хотел, когда его пытались убедить в чем-нибудь. И вот сейчас Си-жэнь, воспользовавшись разговорами о выкупе, решила испытать Бао-юя, чтобы потом сделать ему внушение. Но когда Бао-юй расстроился, она сама пала духом.

Надо сказать, что Си-жэнь вовсе не собиралась есть каштаны, но она опасалась, как бы из-за молока не возникла такая же история, как с Цянь-сюэ из-за чая, и воспользовалась этим предлогом, чтобы отвлечь Бао-юя. Она приказала служанкам убрать каштаны, а сама пошла посмотреть, что делает Бао-юй. Заметив на его лице следы слез, Си-жэнь улыбнулась:

– Почему ты так опечален? Если не хочешь, я не уйду!

Бао-юй сразу оживился:

– Неужели ты не понимаешь, как мне хочется, чтобы ты была со мной? Я даже не могу этого выразить словами!

– Конечно, мы хорошо относимся друг к другу! – с улыбкой согласилась Си-жэнь. – Но если ты действительно хочешь оставить меня здесь, одного желания для этого недостаточно. Я поставлю тебе три условия, и если ты выполнишь их, я буду знать, что ты хочешь, чтоб я была с тобой, и я от тебя не уйду, даже если бы мне приставили нож к горлу!