Больше всех страдал от праздности и безделья Бао-юй.

Однажды утром мать Си-жэнь пришла к матушке Цзя просить разрешения взять свою дочь домой на новогодний чай. Си-жэнь должна была возвратиться только к вечеру, и во время ее отсутствия Бао-юю пришлось развлекаться с другими служанками игрой в кости да в облавные шашки.

Когда Бао-юю все это наскучило, пришли служанки и доложили:

– Старший господин Цзя Чжэнь из восточного дворца Нинго приглашает вас посмотреть спектакль и полюбоваться новогодним фейерверком и праздничными фонариками.

Услышав это, Бао-юй немедленно приказал подать ему переодеться. Но как раз в тот момент, когда он собирался уходить, принесли сладкий молочный напиток, который прислала Юань-чунь. Вспомнив, что такой напиток в прошлый раз очень нравился Си-жэнь, Бао-юй приказал оставить для нее, а сам, предупредив матушку Цзя о своем уходе, отправился во дворец Нинго смотреть спектакль.

И кто бы мог подумать, что Цзя Чжэнь распорядится поставить такие акты, как «Дин-лан узнаёт отца», «Хуан Бо-ян властвует над духами тьмы», «Сунь У-кун устраивает переполох в Небесном дворце» и «Цзян Тай-гун[79] жалует звания святых погибшим полководцам»?

Актеры толпами появлялись на сцене, размахивали знаменами, пировали, воскуривали благовония и взывали к Будде. Далеко вокруг разносились удары в гонги и барабаны. А братья, сыновья и племянники из рода Цзя угощали друг друга, шутили, смеялись с сестрами, наложницами и служанками.

И только Бао-юй, посидев до тех пор, пока веселье достигло самого разгара, потихоньку встал и пошел бродить куда глаза глядят. Сначала он направился во внутренние покои, поговорил немного и пошутил с госпожой Ю и с наложницами, а затем ускользнул оттуда через заднюю дверь. Госпожа Ю и остальные решили, что он снова отправился смотреть спектакль, и не придали значения его уходу. Цзя Чжэнь, Цзя Лянь и Сюэ Пань, которые были заняты разгадыванием загадок, тоже не заметили его исчезновения, а когда хватились, решили, что Бао-юй ушел во внутренние покои. Что же касается слуг, которые пришли сюда вместе с Бао-юем, то они были уверены, что Бао-юй здесь задержится надолго, поэтому одни из них ушли играть в кости, другие разбрелись к друзьям либо принялись пить вино, надеясь, что домой придется возвращаться только к вечеру. Те же из слуг, которые были помоложе, остались смотреть спектакль.

Убедившись, что возле него никого нет, Бао-юй про себя подумал:

«Здесь был кабинет, где висел искусно нарисованный портрет красавицы. Сейчас там, конечно, нет никого, и красавица, наверное, скучает в одиночестве. Пойду утешу ее».

Бао-юй отправился туда. Но когда он подошел к окну кабинета, то услышал доносившееся оттуда прерывистое дыхание.

«Неужто красавица ожила?» – подумал он, вздрогнув от испуга.

Набравшись храбрости, он проколол бумагу, которой было заклеено окно, и заглянул внутрь. Красавица на портрете, конечно, не ожила, а вот Мин-янь возле нее с какой-то девушкой делал то, чему Бао-юя когда-то учила бессмертная фея Цзин-хуань. Причем момент был самый интересный, поэтому и слышались такие вздохи и учащенное дыхание.

– Вот так здорово! – не удержавшись, воскликнул Бао-юй. Он толкнул ногой дверь и вошел. Мин-янь и перепуганная девушка вскочили, торопливо оправляя на себе одежду. Когда Мин-янь увидел, что перед ним Бао-юй, он бросился на колени и стал умолять о прощении.

– Заниматься такими делами средь бела дня! Ну как это называется! – принялся укорять его Бао-юй. – Неужели ты не понимаешь, что тебя ожидает, если об этом узнает старший господин Цзя Чжэнь?

Бао-юй повернул голову и взглянул на служанку. Это была чистенькая, милая девушка, и в ней было что-то такое, от чего могло дрогнуть сердце. Она стояла, покраснев до ушей от стыда, и молчала, опустив голову.

– Ты еще здесь? – топнул на нее ногой Бао-юй.

Слова эти словно пробудили девушку, она вздрогнула и со всех ног бросилась бежать.

Бао-юй тоже выскочил за нею и крикнул вслед:

– Не бойся, я никому не скажу!

Обеспокоенный Мин-янь окликнул Бао-юя:

– Второй господин, а разве тем самым, что вы кричите, вы не даете другим возможность узнать об этом?

– Сколько лет этой служанке? – поинтересовался Бао-юй.

– Наверное, не больше шестнадцати-семнадцати.

– Ты даже не спросил, сколько ей лет, а уже такими делами занимаешься, – снова упрекнул его Бао-юй. – Напрасно она с тобой знается! Жаль! Жаль! А как ее зовут?

– Это длинная история и довольно удивительная! – сказал Мин-янь. – Она мне рассказывала, что когда мать кормила ее грудью, ей приснился сон, будто она получила кусок парчи, вместо узора покрытый иероглифами Вань[80]. Вот она и дала дочери имя Вань-эр.

– Девушке непременно повезет! – улыбнулся Бао-юй. – Хочешь, я поговорю, чтобы ее выдали за тебя замуж?

– А вы, второй господин, почему не смотрите такой интересный спектакль? – спросил Мин-янь, не отвечая на вопрос Бао-юя.

– Я долго смотрел, потом вышел прогуляться, – ответил Бао-юй, – и натолкнулся на вас. Что же мы будем сейчас делать?

Мин-янь еле заметно улыбнулся и сказал:

– Сейчас за вами никто не следит. Если хотите, я свожу вас погулять за город и тотчас же вернемся.

– Нет, не годится, – возразил Бао-юй, – того и гляди, торговцы людьми утащат. Да и здесь, если узнают, скандал будет. Лучше пойти в какое-нибудь место, что поближе.

– А куда? – спросил Мин-янь. – Все равно это трудно.

– Давай поедем к сестре Хуа Си-жэнь, поглядим, что она делает, – предложил Бао-юй.

– Хорошо, – согласился Мин-янь, – а я-то о ней забыл. – Затем добавил: – Только, если узнают, что я увел вас куда не следует, меня поколотят!

– А я на что! – засмеялся Бао-юй.

Мин-янь привел коня, и через задние ворота они выехали из дворца.

К счастью, Си-жэнь жила неподалеку, и не успели они проехать половину ли, как очутились у ворот ее дома. Мин-янь вошел первым и позвал Хуа Цзы-фана – старшего брата Си-жэнь.

В этот момент мать Си-жэнь угощала дочь и нескольких племянников и племянниц, как вдруг снаружи послышался голос:

– Брат Хуа Цзы-фан!

Когда Хуа Цзы-фан вышел и увидел перед собой хозяина и его слугу, он испугался и со всех ног бросился помогать Бао-юю сойти с коня, на ходу крикнув в сторону дома:

– Второй господин Бао-юй приехал!

На присутствующих это не произвело большого впечатления, но Си-жэнь, которая не знала о цели его приезда, торопливо выбежала навстречу, схватила Бао-юя за руку и встревоженно спросила:

– Ты зачем приехал?

– Скучно стало, – ответил Бао-юй, – вот и решил посмотреть, что ты поделываешь.

Только теперь Си-жэнь успокоилась и сказала:

– Опять твои глупости! И зачем было ехать сюда! – Обратившись к Мин-яню, она добавила: – С вами еще кто-нибудь?

– Нет! Никто об этом не знает, – ответил тот.

Си-жэнь снова встревожилась.

– Ну куда это годится! – укоризненно произнесла она. – А если б вас заметили или повстречался бы старый господин? Да и на улице много лошадей, вас могли раздавить или вышла бы еще какая-нибудь неприятность – разве это шутки? Смелости у вас больше, чем нужно! Это все Мин-янь подстрекает! Вот погоди, вернусь и расскажу мамкам! Они тебя, разбойника, хорошенько отколотят!

– Господин меня отругал и заставил привести его сюда! – перебил ее Мин-янь. – А сейчас всё хотят свалить на меня! Я же ему говорил, что не нужно ехать! Но если уж так, мы сейчас же уедем.

– Ну ладно, – стал уговаривать их Хуа Цзы-фан. – Раз приехали, не о чем толковать. Только в нашей убогой хижине тесно и грязно – как же господину оставаться здесь?

Мать Си-жэнь тоже вышла встречать Бао-юя. Си-жэнь взяла Бао-юя за руку и повела в дом. Бао-юй увидел в комнате нескольких девочек. Едва он вошел, они потупились и покраснели от смущения.

Опасаясь, что Бао-юю будет холодно, Хуа Цзы-фан и его мать пригласили его сесть на кан, поставили для него фрукты, налили чаю.