Разговор их был прерван появлением служанки, которая сообщила о приезде доктора. Бао-юй встал и скрылся за книжной полкой, и тотчас же вслед за этим появились две старухи, присматривавшие за воротами сада, а за ними врач. Все служанки в доме тоже поспешили скрыться, и возле Цин-вэнь остались лишь две или три мамки. При появлении врача они поспешно опустили полог над кроватью Цин-вэнь, и Цин-вэнь выставила из-под него только одну руку.

Узрев на руке Цин-вэнь два длинных ногтя и на них красные следы от бальзамина, врач отвернулся. Это заметили служанки и поспешили прикрыть руку Цин-вэнь шелковым платком. Внимательно обследовав пульс, врач вышел в переднюю и сказал мамкам:

– Барышня простудилась, и у нее застой крови. Погода сейчас неблагоприятная, и я склонен считать, что у нее небольшая простуда. Хорошо, что она всегда пила и ела умеренно, а простыла лишь немного, так что, надеюсь, ничего серьезного нет, выпьет немного лекарства и поправится.

Когда врач собрался уходить, Ли Вань послала людей сообщить всем служанкам, чтобы они спрятались и не попадались на глаза врачу.

Проходя по саду, врач любовался живописными видами, но нигде не встретил ни одной женщины.

В домике для привратников он остановился и выписал рецепт.

– Почтенный господин, задержитесь немного, – сказала ему одна из мамок, – наш молодой господин хочет вас о чем-то спросить.

– Неужели я только что осматривал юношу? – изумился врач. – Судя по убранству, комната принадлежит девушке, да и полог на кровати во время осмотра был спущен! Разве это был мужчина?

– Ваши слова меня не удивляют! – воскликнула старая мамка. – Мне только что говорили, что пригласили нового врача, и, конечно, вы не знаете порядков в нашем доме! Какая же это женская спальня? Это комната нашего младшего господина, а осматривали вы служанку! Если б заболела какая-нибудь из барышень, разве вас так сразу провели бы к ней?

Взяв рецепт, старуха удалилась.

Бао-юй внимательно прочел все, что написал врач, и когда увидел, что в рецепте значатся нанкинская мелисса, корень платикодона, японская пепета и прочие травы, а также дикая говения и стенник, он не выдержал и закричал:

– Ах, чтоб он пропал! Этот негодный лекарь прописал девушке такое же лекарство, как и мужчине! Куда это годится? Какая бы у Цин-вэнь ни была болезнь, разве можно ей давать дикую говению и стенник? Кто позвал этого лекаря? Скажите ему, чтобы скорее убирался! Пригласите другого знакомого врача!

– Мы не понимаем, какое лекарство он выписал! – оправдывалась старая мамка. – Послать мальчика-слугу за доктором Ваном очень просто, но этого лекаря пригласили без ведома главного управляющего дворцом, поэтому ему нужно будет заплатить.

– Сколько? – спросил Бао-юй.

– Кажется, один лян серебра, – ответила мамка, – такое у нас в доме правило, заплатить меньше – неудобно.

– Сколько платят доктору Вану? – снова осведомился Бао-юй.

– Доктор Ван, так же как и доктор Чжан, приезжает к нам постоянно, – ответила мамка, – так что за каждый визит не платят, но четыре раза в год по сезонам посылают целую кучу подарков, которые и считаются платой за год. Сейчас же пригласили нового доктора, так что придется дать ему лян серебра.

Бао-юй, выслушав ее, приказал Шэ-юэ принести деньги.

– Я не знаю, где сестра Хуа Си-жэнь держит деньги, – сказала Шэ-юэ.

– Я видел несколько раз, как она доставала деньги из маленького шкафчика, отделанного перламутром, – проговорил Бао-юй. – Пойдем вместе и поищем!

Они отправились в комнату, где Си-жэнь обычно хранила вещи, и открыли шкафчик. На верхней полочке лежали кисти, тушь, веера, благовония, вышитые кошельки разных цветов, полотенца для вытирания пота. На нижней полочке они увидели несколько связок медных монет и, лишь открыв самый нижний выдвижной ящичек, обнаружили несколько слитков серебра и небольшой безмен.

Шэ-юэ взяла наугад один из слитков, взвесила его на безмене и спросила Бао-юя:

– Посмотрите, это деление на один лян?

– Ты ради смеха спрашиваешь? – смутился Бао-юй. – Неужели ты только что родилась и не знаешь?

Шэ-юэ захихикала в ответ и хотела пойти спросить у других служанок, но Бао-юй удержал ее.

– Выбери слиток побольше и отдай, – сказал он. – К чему считать? Мы не торговцы!

Шэ-юэ выбрала слиток побольше и взвесила его на руке.

– Мне кажется, – заметила она, – что этот слиток весит точно один лян, а если и больше, то ничего. Лучше дать лишнее, только бы тот лекарь над нами не смеялся. Ведь если недодать, ему и в голову не придет, что мы не умеем обращаться с безменом, он скажет, что просто мы чересчур жадны.

– Этот слиток мне кажется половиной пятилянового! – вмешалась в разговор стоявшая в дверях женщина-служанка. – Во всяком случае, в нем не меньше двух лян. Его следовало бы убавить почти наполовину, но только жаль, что нет щипцов! Лучше уж, барышня, – обратилась она к Шэ-юэ, – уберите этот слиток и выберите поменьше!

Однако Шэ-юэ уже заперла шкафчик и, подавая ей серебро, с улыбкой произнесла:

– Да что там искать? Сколько есть, столько и отнеси!

– И вели Бэй-мину пригласить другого врача! – добавил Бао-юй.

Женщина взяла серебро и вышла.

Прошло еще немного времени, и явился доктор Ван, которого пригласил Бэй-мин. Осмотрев больную, он назвал ее болезнь, но совершенно не так, как предыдущий врач, и в его рецепте не значились дикая говения и стенник, зато появились белая гортензия, зоря и другие лекарственные травы, да и количество их значительно уменьшилось.

– Вот самое подходящее лекарство для девушки! – воскликнул обрадованный Бао-юй. – Правда, прежнее лекарство тоже жаропонижающее, но нельзя же пить его в таких дозах! Я прекрасно помню, как в прошлом году, когда я простудился, доктор Ван сказал мне, что нельзя принимать дикую говению, стенник и другие сильно действующие лекарства. Ведь мы с вами напоминаем молодую бегонию, которую осенью подарил мне Цзя Юнь! И если для меня вредны такие лекарства, то разве их выдержит организм девушки? Даже самые здоровые девушки похожи на тополь, растущий на могилах, – с виду он кажется могучим и пышным, а внутри пуст!..

– Неужели на могилах нет сосен и кипарисов? – перебила его Шэ-юэ. – На мой взгляд, тополь – самое отвратительное дерево! Высокое, а кроме листьев, ничего нет, да и те шумят, как только подует ветер! Если вы сравниваете нас с тополем – значит у вас нет вкуса!

– Сосны и кипарисы я не посмел приводить в сравнение! – улыбнулся Бао-юй. – Даже Кун-цзы говорил: «Сосны и кипарисы теряют иглы только после наступления сильных морозов». Из этого видно, что сосны и кипарисы слишком благородны для того, чтобы упоминать их по всякому поводу!..

Пока они разговаривали, старая женщина-служанка принесла лекарство. Бао-юй приказал налить его в серебряную чашку и подогреть на жаровне.

– Лучше это сделать на кухне, – встревоженно сказала Цин-вэнь. – Нехорошо, если здесь все пропахнет лекарством.

– А мне запах лекарства кажется лучше запаха любых цветов! – воскликнул Бао-юй. – Ведь бессмертные и небожители только тем и занимаются, что собирают целебные травы и варят из них лекарства! Да и прославленные люди, отшельники, живущие в горах, и ученые посвящали почти все свое время собиранию целебных трав и изготовлению лекарств! Моя комната наполнена всевозможными ароматами, не хватает только запаха лекарства! Настаивайте его здесь, чтобы была полная гармония ароматов!

Пока настаивали лекарство, Бао-юй приказал старой мамке собрать кое-какие вещи, отнести их Си-жэнь и попросить ее не расстраиваться.

Уладив все дела, Бао-юй отправился к матушке Цзя и к госпоже Ван поесть и вместе с тем справиться и об их здоровье.

Когда пришел Бао-юй, Фын-цзе держала совет с матушкой Цзя и госпожой Ван.

– Дни стоят холодные, темнеет рано, – говорила она, – и мне кажется, лучше всего было бы приказать Ли Вань и барышням кушать в саду, а не приходить сюда. А как только потеплеет, можно опять устроить все как было.