– Ну, если ты не можешь ее усадить, я посажу ее сама, – заявила матушка Цзя и позвала Фын-цзе.

– Не верьте ей, бабушка, – я выпила уже несколько чарок! – воскликнула Фын-цзе, приблизившись к тахте.

Матушка Цзя засмеялась и приказала госпоже Ю и служанкам:

– Отведите ее и усадите на стул, и пусть каждая из вас в знак уважения поднесет ей кубок. Придется и мне самой идти к ней на поклон.

Госпожа Ю улыбнулась, подхватила Фын-цзе под руку, усадила ее, как было приказано, а затем наполнила вином высокий кубок и сказала:

– Ты целый год трудишься, стараясь угодить старой госпоже, госпоже Ван и мне, но я ничем не могу выразить тебе свою признательность, кроме как собственноручно наполнить для тебя кубок! Дитя мое, может быть, ты выпьешь глоток вина из моих рук?

– Если ты искренне желаешь выразить мне свое уважение, встань на колени, тогда я выпью, – лукаво улыбнулась Фын-цзе.

– Ты отдаешь себе отчет, кому ты это говоришь! – воскликнула госпожа Ю. – А впрочем, пусть будет так! Сейчас я выполню твое требование, но только не думай, что так будет всегда. И в наказание за это я заставлю тебя выпить два кубка!

Отказаться было невозможно, и Фын-цзе пришлось выпить дважды. Затем каждая из барышень поднесла ей по одному кубку – из каждого Фын-цзе отпила по два глотка. Матушке Цзя это понравилось. Это заметила мамка Лай и решила прибавить веселья. Она привела с собой нескольких старых мамок, которые тоже по очереди принялись потчевать Фын-цзе. Отказываться было неудобно, приходилось из каждого кубка пить понемногу. Затем поднесла вино Юань-ян. Фын-цзе уже не могла пить.

– Милые сестры, пощадите! – взмолилась она. – Я лучше выпью завтра!

– Неужели мы до сих пор не заслужили уважения с твоей стороны? – возразила ей Юань-ян. – Даже сама госпожа не относится к нам с таким пренебрежением! Здесь собралось столько народу, а ты важничаешь!.. Может быть, мне и приходить сюда не стоило… Если не будешь пить, мы все уйдем!

И она действительно сделала вид, что собирается уходить. Фын-цзе поспешно удержала ее.

– Дорогая сестра, я выпью!..

С этими словами она взяла из рук Юань-ян кубок и осушила его до дна. Лишь после этого Юань-ян отошла от нее, и пир продолжался.

Фын-цзе почувствовала, что опьянела; сердце ее учащенно билось, и она решила пойти к себе немного отдохнуть. Но в этот момент появились фокусники.

– Приготовь для них деньги, а я пойду освежусь, – сказала она госпоже Ю.

Госпожа Ю кивнула. Видя, что за ней никто не наблюдает, Фын-цзе встала из-за стола и через внутреннюю дверь вышла на террасу. Пин-эр незаметно проскользнула за ней следом. Фын-цзе оперлась на ее плечо. Они миновали проходной зал и вдруг увидели служанку, которая стояла неподалеку от его выхода и при их появлении бросилась бежать. В душу Фын-цзе закралось подозрение, и она окликнула служанку. Та сначала сделала вид, будто не слышит, и продолжала бежать. Фын-цзе окликнула ее еще несколько раз, и девушка вынуждена была вернуться.

Подозрения Фын-цзе усилились. Она снова возвратилась в проходной зал, велела той служанке открыть ставни окон, чтобы было светлей, села на ступени и крикнула, чтобы провинившаяся служанка опустилась перед ней на колени.

– Пин-эр! – позвала она. – Пойди ко вторым воротам и позови двух мальчишек-слуг! Да пусть они принесут веревку и плетку и выпорют хорошенько эту негодницу, для которой хозяева ничего не значат!

У служанки от страха душа ушла в пятки, она громко заплакала и стала просить, чтобы ее пощадили.

– Ведь я же не злой дух! – сказала ей Фын-цзе. – Почему ты при моем появлении бросилась со всех ног бежать?

– Я вас не видела, госпожа, – со слезами отвечала девушка. – И потом я вдруг вспомнила, что в комнатах никого не осталось, – вот я и побежала.

– Если в комнатах никого нет, почему ты пришла сюда? – продолжала допытываться Фын-цзе. – А если ты меня не заметила, то почему, когда мы с Пин-эр раз десять кричали тебе, ты не остановилась? Или ты оглохла? Ведь расстояние было небольшое! Лучше не отпирайся, а говори начистоту.

Фын-цзе взмахнула рукой, раздался звонкий удар, и служанка повалилась на бок. Еще удар – и щеки служанки сразу покраснели и припухли.

– Госпожа, не нужно так сильно, а то рука заболит! – предупредила Пин-эр.

– Тогда бей ее сама и спроси, почему она от нас бежала! – приказала Фын-цзе. – Если она не скажет, я прикажу прижечь ей язык!

Служанка, услышав, что Фын-цзе собирается раскаленным железом прижигать ей язык, пришла в ужас.

– Второй господин Цзя Лянь сейчас дома и послал меня следить за вами! – закричала она. – Он приказал предупредить его, если вы уйдете с пира! Но вы появились так неожиданно, что я растерялась!

Фын-цзе показалось, что в словах служанки что-то кроется, и она снова спросила:

– Зачем тебе велел господин следить за мной? Неужели он не хочет, чтобы я пришла домой? Тут, наверное, что-то не так! Говори, я все прощу! Если не скажешь, сейчас же велю ножом отрезать от твоего тела кусок мяса!

С этими словами она вытащила из головы шпильку и с силой ткнула ею прямо в лицо служанки.

Охнув от боли, служанка вскричала:

– Я вам все расскажу, госпожа, только не выдавайте меня!

Стоявшая рядом Пин-эр утешала ее и вместе с тем уговаривала поскорее рассказать все, что ей известно.

– Второй господин Цзя Лянь только что пришел домой, открыл ящик, взял оттуда два слитка серебра, две шпильки для волос, два куска шелка, велел все это отнести жене слуги Бао Эра и передать ей, чтобы она пришла к нему, – начала рассказывать служанка. – Жена Бао Эра приняла подарки и пришла к нам. Тогда второй господин Цзя Лянь послал меня следить за вами. Что было дальше, я не знаю.

Фын-цзе обессилела от вспыхнувшего в ней гнева, но потом быстро овладела собой и бросилась бежать к дому. Девочка-служанка, выходившая из ворот, при ее появлении пустилась наутек. Фын-цзе окликнула ее по имени. Девочка оказалась умной и сообразительной и как только поняла, что скрыться не удастся, бросилась навстречу Фын-цзе и с улыбкой сказала:

– Я как раз хотела идти сообщить вам, госпожа, а вы сами пришли!..

– Что сообщить? – спросила ее Фын-цзе.

– Второй господин дома… – ответила та и повторила все, что незадолго перед этим слышала Фын-цзе.

– А ты что в это время делала? – обрушилась на нее Фын-цзе. – Почему раньше меня не предупредила, а как только я пришла, ты стала оправдываться?

Она размахнулась, изо всех сил дала служанке оплеуху, от которой та буквально отлетела в сторону, а сама, крадучись, стала пробираться дальше.

– Хорошо бы, если б твой Янь-ван поскорее издох! – услышала она вдруг доносившийся через окно голос.

– Если она умрет, мне придется взять другую! – раздался в ответ голос Цзя Ляня. – Чем я могу поручиться, что та окажется лучше?

– Когда она умрет, сделай своей законной женой Пин-эр, – вновь послышался голос. – Она добрее!

– Она даже Пин-эр ко мне не подпускает, – сказал Цзя Лянь. – Пин-эр на нее обижена, но не смеет сказать вслух. И чем только я в своей жизни провинился, что мне попалась такая якша[142].

При этих словах Фын-цзе всем телом затряслась от злости, а когда услышала, как хвалят Пин-эр, совершенно перестала владеть собой, ибо подумала, что Пин-эр за глаза ропщет на нее. Выпитое вино еще больше усилило возбуждение Фын-цзе, она повернулась и дала Пин-эр две оплеухи, а затем, распахнув дверь, устремилась в комнату, вцепилась в жену Бао Эра и принялась ее колотить. Но, боясь, как бы Цзя Лянь не убежал, она загородила дверь и разразилась бранью:

– Потаскушка! Подлая тварь! Крадешь мужа у жены да еще желаешь ей смерти!.. Пин-эр, иди сюда! Все вы проститутки, свиты одной веревочкой, все вы меня ненавидите! Только и знаете, что за глаза меня обманывать!

Она снова дала Пин-эр несколько пощечин. Пин-эр некому было жаловаться на несправедливо полученную обиду. Сдерживая слезы, она стала браниться: