– Вчера – из машины? – недоуменно спросила Настя.

– Да, когда тебя уже забрал Марат, Филипп вышел на связь и сказал, что было нападение, что он ехал нам навстречу… Мы проследили сигнал, нашли его и стали искать тебя.

– Обалдеть. Он ведь уже совершенно отключился… Честно говоря, я думала, что он умрет.

– Филипп сделал себе инъекцию анимазина, это позволило ему еще какое-то время сохранять сознание.

– Инъекцию? Это я ему сделала инъекцию, и потом он все равно отключился… Я предложила вколоть еще, но он сказал, что это опасно для сердца.

– Вот именно, – хмуро кивнул Смайли.

– Что – вот именно?

– Филипп в реанимации не из-за своих ран, хотя крови он тоже потерял прилично. У него был инфаркт после того, как он сам сделал себе вторую инъекцию анимазина. Две ампулы в течение часа – это очень много…

– Зачем же он…

– Затем, что он боялся за тебя, Настя. Он не знал, кто именно забрал тебя из машины, он опасался худшего и поэтому решил, что нужно любой ценой связаться с нами.

– И что с ним теперь будет?

– Настя, мы заботимся о своих людях. Мы сделаем все, что можно.

Настя невесело покачала головой.

– Он знал, куда влез, и не жалел…

– Что? – не расслышал Смайли.

– Это Филипп Петрович вчера сказал, когда ему уже совсем плохо было: «Я знаю, куда влез, и я не жалею об этом. Я совершенно спокоен, потому что это дело того стоит».

– Достойный ответ, – сказал Смайли. – Надо запомнить для какого-нибудь драматического момента, чтобы…

– Просто я до сих пор не знаю, куда я влезла! – перебила Настя. – С шестого сентября прошлого года – и до сих пор без понятия… Филипп Петрович пытался мне что-то объяснять, но я так до конца и не разобралась.

Она тоскливо посмотрела на гнома, и тот сделал успокаивающий жест.

– Все правильно, – сказал Смайли. – Филипп не должен был ничего объяснять, объяснения – это не главный его талант. Он должен был тебя найти и помочь тебе вспомнить все касающееся Дениса Андерсона. Филипп вполне справился. А что до объяснений, то скоро ты их получишь, даже больше, чем нужно. Собственно, когда я говорил про настоящую работу, я это и имел в виду. Ты расскажешь нам свою историю во всех подробностях, а мы расскажем тебе нашу историю… После того как ты отдохнешь.

– Я выспалась в машине у вампиров, и отдых мне не нужен. Я бы хотела умыться, чего-нибудь поесть и… И можно начинать эту вашу «настоящую работу».

– Отлично, – кивнул Смайли. – И чтобы не терять времени – где ты в последний раз видела Дениса Андерсона?

Настя посмотрела в окно. Они ехали мимо лесополосы, и через сетку лишенных листьев веток виднелось уходящее к горизонту поле, темная равнина, над которой медленно кружили какие-то птицы.

– Какое сегодня число? – спросила Настя, не сводя глаз с довольно унылого пейзажа за окном.

– Второе апреля, – сказал Смайли и кашлянул, как бы намекая, что вопрос был задан уже дважды, так что…

– Шестого сентября прошлого года я видела его последний раз, – негромко произнесла Настя, по-прежнему глядя в окно. – Прошло больше полугода… Вы говорите – чтобы не терять времени? А разве есть что терять? Если вы со всеми вашими вертолетами не нашли его за полгода, почему вы думаете, что я сейчас скажу что-то такое, что изменит положение вещей?! Мы не найдем его, ведь так?!

Неожиданно для себя она разрыдалась. Смайли вытащил из кармана как будто заранее заготовленный носовой платок, а Настя вытирала и вытирала щеки, потрясенная тем, что до сердечной боли оплакивает человека, о существовании которого она едва помнила три дня назад.

Смайли терпеливо ждал, когда слезы иссякнут.

– Может быть, все-таки стоит отдохнуть? Выспаться? – Его большая голова вопросительно склонилась в сторону Насти.

– Нет! – резко сказала она и, ненавидя собственный хлюпающий нос, высморкалась. Потом опустила стекло и выбросила платок в окно, уничтожая свидетельства собственной слабости.

Смайли молча наблюдал.

– Я все помню, – сказала Настя. – Странно, но сейчас я помню лучше, чем вчера, когда мы сидели в кафе с Филиппом Петровичем…

– Так и должно быть, – сказал Смайли. – Сначала наступает улучшение из-за удаления самого «беспамятника». Но остатки фермента, который он выделял, еще сохраняются в организме. Потом действие фермента слабеет, подпитку ему получать уже неоткуда, и твои воспоминания становятся еще более ясными. Но надо понимать, что полностью память не восстановится, какая-то ее часть исчезла навсегда.

– Я не знаю, какие именно воспоминания у меня пропали навсегда, но про шестое сентября я помню, – уверенно сказала Настя. – В тот день мы с Денисом поехали убивать горгону.

– М-м? – произнес Смайли, как будто бы Настя сказала, что в тот день они поехали в ботанический сад. – Которую из них?

– Которую? – Настя вспомнила, что такой же вопрос задавал ей Филипп Петрович. Он сказал, что этих горгон несколько. Вчера, в машине, Настина память никак не откликнулась на эту информацию – словно в бездонный колодец кинули еще одну монетку, а тот сделал «буль!» и снова замолчал. Теперь все было иначе. Если вчера Настина память была сродни старинному манускрипту, часть страниц которого склеилась намертво и посмотреть их содержание не было никакой возможности, то теперь эти страницы легко перелистывались, разве что кое-где текст постепенно бледнел и затем исчезал совсем… Но только кое-где.

– Их ведь три сестры, – сказала Настя. – Так, да?

Смайли кивнул, и Настя заметила, как в его правой руке появился мобильный телефон.

– Так называется их ресторан – «Три сестры», – продолжила Настя. – Мы приехали туда утром, Денис думал, что она там будет одна…

– И он ошибся, – сказал Смайли, нажимая кнопку на мобильнике.

– Да, – согласилась Настя. С этим сложно было не согласиться. Это была ошибка еще почище отрезанной головы графа Артура Валенте.

– А теперь расскажи мне все, – сказала Настя.

– Хорошо, – невозмутимо сказал Денис. – Значит, так. Мой отец – известный коллекционер старинного оружия. Он собирает разные сабли, пистолеты…

– Я знаю, что такое оружие. Что дальше?

– Вот этот меч, который ты у меня видела, – это его давняя мечта. Он всегда хотел его достать. Но у него не получалось. А сейчас он немного заболел, не может ездить, не может искать оружие для коллекции.

– Ну, – сказала Настя, поймав себя на мысли, что она не просто слушает рассказ Дениса, она пытается найти в нем несоответствия, она пытается найти в нем симптомы вранья. «Интересно, – подумала Настя, – такое происходит со всеми парами или только с нами? Неужели все на втором месяце начинают подозревать друг друга во вранье? Надо будет спросить у Монаховой».

Денис между тем продолжал:

– Мы с отцом недавно поругались. Я уехал, не помирился с ним. Он на меня все еще сердится. Я не хочу, чтобы он сердился. И я хотел ему сделать подарок – вот этот меч, о котором он мечтал. Я нашел этот меч, договорился с людьми, они согласились его продать.

– С людьми – это которые в подвале сидят? Куда мы сегодня ездили? – уточнила Настя.

– Да.

– Не очень-то они похожи на людей… Ну ладно. Что дальше?

– Они согласились продать мне меч.

– Ты уже говорил. Я все жду, когда ты объяснишь мне про голову, которая была у тебя в сумке.

– А, это… Это очень просто. Чтобы вывезти этот меч из вашей страны в нашу страну, нужны документы. Нужны разрешения.

– Так.

– Эти люди пообещали мне помочь с документами. Но для этого я должен был выполнить несколько их поручений.

– Подожди… А меч ты купил за деньги? Или тоже выполнял поручения?

– Меч – за деньги.

– А почему не мог деньгами рассчитаться и за документы?

– Потому что кончились.

– Понятно. Ну хоть за сок-то сможешь заплатить?

– Не волнуйся, смогу. Просто за документы нужно платить большие деньги. У меня таких сейчас нет, поэтому я согласился выполнить их поручения…