Гном вытаращил глаза:

— Значит, ты просто разыгрывал возмущение?

— Да нет, не то, чтобы…

— Знаешь, Римбольд, — неожиданно влез я, — я, кажется, понимаю, что Бон хочет сказать. Когда я служил в гвардии, один из наших капралов, инструктор по стрельбе, помнится, говаривал: «Вот мой казенный арбалет. Безобразная, безбожно устаревшая модель, у которой вечно заедает спусковой механизм, сколько его ни смазывай, жутко неудобное ложе, сбитая прицельная планка, и все такое прочее. Это говорю я, потому что собирал и разбирал его миллион раз и протаскался с ним не один год. Я имею право его ругать. Но упаси Бог какую-нибудь тупую деревенщину сказать, что у меня плохой арбалет. Я буду не я, если не дам ему в морду!»

— Чертовски точно, — кивнул Бон, и неожиданно протянул мне руку. Я стиснул ее.

Дорога к нашему пристанищу вела через городской парк. Приятно пахли какие-то ночные цветы, ветерок шелестел листьями, где-то невдалеке журчал фонтан.

— Скамейка, — кивнула Глори. — Давайте посидим немного.

Предложение было принято, и когда все уселись, я вытащил из кармана фляжку бренди.

— Извините, ребята, я тут немного сжульничал и сдал не всю свою наличность. Хотел вот отметить победу…

Поняв, что разговор опять грозит вернуться в нежелательное русло, я прервал фразу.

— Молодчина!

— Ай да Сэд!

— Не все досталось этому кровососу!

После того, как фляжка опустела, все надолго замолчали и задумались. Перебирая в голове события прошедшего дня, — да и все предыдущие за последний месяц, — я неожиданно ощутил какую-то странную нежность к сидящим рядом со мной. Все мысли о ревности и прочих глупостях исчезли без следа. Я был среди друзей, на которых мог положиться в любом деле, и ради которых сам пошел бы, не задумываясь, на любое дело. Вспомнил, как Бон совсем недавно протянул мне руку, как он переживал свою неудачу… Не потому, что это задело его гордость или уронило его в глазах Глорианны. Просто он, сам того не желая, подвел друзей, которые верили в него.

— Эй, любимец Ссуфа, можно тебя на два слова?

Бон оторвался от своих раздумий и вопросительно посмотрел на меня.

— Секреты? — насмешливо подняла бровь Глори.

— Ага! Заговор злобных мужиков против всей прекрасной половины человечества! — злодейски подмигнул ей парень. — Я к твоим услугам, босс…

Стоило нам отойти за кусты, как я выпалил:

— Извини!

— За что? — захлопал глазами Бон.

— Сам знаешь за что. Сегодня днем в гостинице я вел себя как распоследний колзотур, обуянный ревностью. Хотя как раз на ревность никаких прав не имею. А если бы даже и имел, повода для нее мне все равно не давали.

Бон остолбенело смотрел, как я вышагиваю перед ним взад-вперед, и молчал.

— Вот такие дела. Я был не прав и не нашел бы себе места, если бы не высказался. И еще… если… ну, ты понимаешь… одним словом, ты только скажи…

Наш игрок покрутил головой и тихонько рассмеялся.

— Ну, ты даешь, босс!

Потом он посерьезнел и хлопнул меня по плечу:

— Знаешь, если у меня раньше и были какие-нибудь планы, то с недавнего времени… Но все равно, спасибо.

— За что?

— Сам знаешь за что.

Вместо ответа парень пожал плечами, и.

— Ну что, составили свой заговор? — почему-то без своего неизменного сарказма осведомилась девушка, когда мы вернулись к друзьям.

— А то. Можешь начинать трепетать и молить о пощаде, — ухмыльнулся Бон.

— Тебя или его?

— По очереди.

— Как-нибудь потом. Но я очень рада, что у вас теперь есть время, чтобы подумать о первоочередных делах? Что будем делать, Сэд?

Вопрос застал меня врасплох.

— А причем тут я? — машинально, сорвалось с моего языка.

— Если бы у Бона была идея, он не смог бы ее удерживать в себе так долго. Мы с Римбольдом тоже зашли в тупик. Остаешься ты.

Я оглядел всех троих. Да нет, никто не улыбался. Они серьезно смотрели на меня и ждали.

Мои друзья верили в меня и ждали, что я что-нибудь придумаю.

— Давай, босс, не стесняйся! Здесь только свои! — подбодрил меня Бон. Глори не сказала ничего, но ее глаза…

Кусты зашелестели, и в полосу лунного света шагнули две темные фигуры. Странно знакомые.

— Не только, дружище, — широко улыбнулся я. — А у меня есть идея.

— Ну, наконец-то!

В которой рассказывается о том, как паевое товарищество «Глори и К^О» отчасти потеряло самостоятельность

Ярко-малиновый камзол, лениво наброшенный на одно плечо. Курчавая черная поросль, выглядывающая из расшнурованной на груди белой рубашки. Чуть прищуренные, хитрые, ничего не упускающие глаза орехового цвета. Холеная рука с крупным опалом на указательном пальце, задумчиво оглаживающая кривой кинжал у пояса. Примерно семьдесят килограммов показной, нарочитой лени и расслабленности. Робин Бэд, когда-то простой капитан. Ныне всесильный глава КГБ.

— Значит, я повинен во всех ваших злоключениях? И вы явились сюда, чтобы требовать справедливости?

— Ну, требовать у вас — это уж чересчур, — улыбнулся я. — Небезопасно, знаете ли…

Робин рассмеялся, показав две золотых коронки.

— Да уж знаю, знаю. И самое главное — бессмысленно. Да… Но если так, тогда будьте добры, объясните цель своего визита.

— Видите ли, сударь, — влез в разговор Бон, — как вы сами только что справедливо отметили, вы в некотором роде являетесь причиной нашей проблемы. То есть, не вы лично, а установленные вами и досточтимыми магистратами законы, касательно морских перевозок. Причем, заметьте — мы отнюдь не против платить, но только…

— Только нечем, — вновь показал нам коронки Бэд. — Я, с вашего позволения, немного поупражняюсь в логике. Итак, группа людей… прошу прощения у достойного гнома… э-э… путешественников прибывает в Паррис издалека, чтобы нанять корабль для плавания в некое место… какое — для моих рассуждений совершенно не важно. Это первое. В Паррисе же — равно как и во всех прочих городах-государствах на побережье — законы таковы, что обычные фрахтовые расценки, скажем так, несколько завышены, а посему — корабль у путешественников нанять не получается. Это второе. Так случилось, что к упомянутым уже законам приложил руку некий Робин Бэд, которого найти и заставить себя выслушать для чужака совсем не так просто, но все же возможно, если сильно постараться. Это третье. И вот путешественники, которым таки удалось привлечь внимание главы КГБ, перебаламутив полгорода среди ночи, собираются попросить его, ввиду чрезвычайной важности их предприятия, снизить для них расценки. Я ничего не упустил?

— Почти.

— Вот как?

— Робин Бэд не упомянул лишь о том, что путешественники были бы бесконечно рады, если бы его люди сами доставили их в упомянутое место за приемлемую для них сумму или выполнение посильной услуги.

Глори мастерски скопировала не только манеру изъясняться главы КГБ, но и его тягучую интонацию. Робин зааплодировал:

— Браво, сударыня! Вышеупомянутый вам бесконечно признателен.

— Взаимно, сударь, взаимно. И что же вы нам ответите?

Пират посерьезнел и, подперев кулаком щеку, ненадолго задумался. Через какое-то время он встал со своего стула и принялся мерить шагами комнату, заложив руки за спину и насвистывая обожаемую моряками всех вод песенку «Женушка в любом порту». Находившись же и насвистевшись вволю (что заняло минут десять), он вновь сел и решительно мотнул головой:

— Нет.

Само собой, мы были почти уверены в подобном ответе, но одно дело — думать, и совсем другое — слышать.

— Хотите знать, почему? Извольте. Дело, что бы вы там ни думали, вовсе не в моей черствости и вредности, как раз наоборот. Как человек, я искренне хотел бы вам помочь, и даже бесплатно. Вы мне импонируете уже тем, что не побоялись заявиться сюда с подобным предложением, а до этого — еще и уговорили парней привести вас ко мне. Кроме того, у меня тоже есть родители, которых я весьма люблю. Если бы мой старик вот так пропал, и у меня были бы хоть какие-то координаты, то я бы приложил все силы для того, чтобы его вытащить. Так что Робин Бэд, господа, полностью на вашей стороне.