– Начало десятого, – Аля посмотрела в телефон. – О, сообщения от девчонок. Можно я отвечу? У нас есть время? Во сколько встреча?

– Это не совсем встреча, – увиливал он. – Я нас записал на экскурсию. Так она не захочет меня видеть.

– Эээ, – протянула Аля, – а во сколько экскурсия?

– В десять. Сбор возле Аничкова моста. У тебя пятнадцать минут на сообщения, потом идём. Я возьму ещё кофе.

С этими словами он пошёл обратно в очередь, которая стала заметно короче. За окном пробивалось нерешительное солнце, ленивое, как сытый кот.

На самом деле Аля соврала. Сообщения были не от девчонок. С ними она переписывалась весь вчерашний вечер. Она подробно рассказала им про свидание и магический совет, про свои смешанные чувства по поводу голосования и местных колдунов. Поэтому и Таня, и Кэт уже заочно ненавидели Белинд и Шоно, а также обещали не заказывать Ягель-мистери ни в одном из ресторанов.

Чуть позже в той же переписке Таня набросилась на подруг, пытаясь выяснить, кто из них дал Нэнси её номер. Но ни Кэт, ни Аля не признали своей вины, поэтому это так и осталось загадкой. Оказалось, что Нэнси написывал Тане весь день, но она стойко игнорировала его сообщения и картинки, хотя они и показались ей забавными.

Они втроём сошлись на том, что когда это всё закончится, нужно будет распить бутылочку волшебного коньяка у Банковского моста.

Сейчас же, пока Ваня стоял в очереди, Аля отправила маме около десяти огонёчков в ответ на сообщение о том, что та «по блату» легла в местную больницу, чтобы ей провели курс капельниц. Мама явно была полна оптимизма, так как если лечение пройдёт успешно, то операция может и не понадобится. «После экскурсии обязательно позвоню ей», – подумала Аля и открыла сообщение от Стаса, которое гласило: «С добрым утром, малыш». К этому также прилагалось солнышко и радостный смайлик. Аля уже набрала «С добрым утром», минуты за две придумала обращение «волчонок», но никак не могла выбрать стикер. То чересчур много сердечек, а это ещё рано, то слишком серьёзные. В итоге она написала «С добрым утром, волчонок», прикрепила котика, выпрашивающего обнимашки, и была готова осматривать достопримечательности Питера.

– Кто ходит на экскурсии в ноябре? – бурчала Аля, идя по Невскому в направлении Аничкова моста и завязывая потуже шарф.

– Ноябрь – прекрасный месяц в нашем городе, – паясничал Ваня, – нет изнуряющей июньской жары, выматывающих белых ночей, очередей за пышками на Большой Коннюшенной. В разгаре театральный сезон, в Петергофе благодать – ни людей, ни противно журчащей воды. На улицах не видно ни бомжей, ни мусора, ни говна, потому что почти всё время темно. Если вы фанат рассветов и закатов, но не любите ни поздно ложиться, ни рано вставать, ноябрь – ваш месяц, господа, – он изобразил наигранный театральный жест.

– Вот что кофе может сделать с человеком, – Аля зааплодировала этой небольшой постановке.

Пока они шли по проспекту, Ваня немного ёжился на ходу, так как был без шапки и в осеннем пальто.

«Наверное, хочет покрасоваться перед подругой», – думала Аля.

– Так почему девушка-экскурсовод не желает тебя видеть? Что ты сделал? Вёл себя как обычно?

– Ахах, – притворно смеялся Ваня, – мы встречались, потом расстались, когда я стал не управляем из-за своих способностей.

– То есть она не захотела быть с тобой в болезни? – уточняла Аля.

– Я тогда стал постоянно срываться и на неё и вообще на всех подряд. Я не мог толком ей объяснить, что со мной происходит. Хотя она мне часто говорила: «Ваня, да у тебя дар», когда я предугадывал разные события или быстро находил потерянные вещи.

Аля не нашлась, что на это ответить. На неё нахлынули воспоминания о собственном расставании, хотя у неё была совсем другая ситуация. А может, и такая же. Сейчас, после Ваниной истории, она видела её иначе. На Егора нахлынули эмоции. Чувства неприятия нового города, коллег, крошечного жилья, а она так и не смогла его понять или просто не захотела, потому что была занята собой, своими планами, своей мечтой. Всё-таки Лев Николаевич был неправ, похоже, все счастливые пары счастливы по-разному, а вот расставания у всех одинаковые.

– Ты чего загрузилась? – Ванин голос заставил её очнуться.

– А? Просто задумалась, каково это, ранить близких людей и ничего не мочь с этим поделать.

– Каково? – хмыкнул Ваня. – Хреново это, очень хреново.

– А почему, кстати, она Боб? Она же девочка! – спросила Аля, когда они уже стояли на светофоре.

– Из-за причёски, конечно, – невозмутимо ответил Ваня.

Возле скульптуры юноши и коня напротив розового особняка с хмурыми статуями толпилось несколько человек. Они выделялись на фоне движущегося города своей статичностью и тем, что пытались на телефоны запечатлеть максимально подробно все причиндалы бронзового животного. Аля и Ваня присоединились к этой толпе, при этом пытаясь делать вид, что они не с ними.

– Если вы хотите рассмотреть лицо любовника жены скульптора, то оно с противоположной стороны, – раздался голос сзади.

Перед ними стояла худенькая, невысокая девушка в белых кроссовках, укороченных джинсах и шапке на самой макушке, из-под которой струились пепельные, как у старушки, волосы с нежно-фиолетовым оттенком. На ней был огромный серый пуховик, который был больше похож на кокон, чем на верхнюю одежду. У неё было чрезвычайно бледное лицо, поэтому перламутрово-розовая помада ещё больше придавала ей сходства с единорогом.

– Доброго всем утра, меня зовут Диана, и я сегодня постараюсь провести для вас максимально интересную и познавательную экскурсию по Невскому проспекту невероятно красивого города Санкт-Петербурга, – грубоватый, чуть гнусавый голос экскурсовода совершенно не вязался с её воздушной внешностью.

Она окинула толпу своей лучезарной улыбкой, но, кажется, гости столицы были разочарованы, увидев такого гида, и выдавили из себя лишь тусклое приветствие.

– Ты точно хорошо разбираешься в женских причёсках? – Аля ткнула Ваню в бок.

– Когда мы встречались, у неё была короткая стрижка, – оправдывался он, затаившись за широкоплечим туристом в меховой шапке, – но она всегда хотела быть похожей на персонажа из своего любимого аниме.

– Давайте поближе подойдём к особняку Белосельских-Белозёрских и начнём наше путешествие, – Диана встала спиной к розовому дому, собирая экскурсантов в аккуратный полукруг. Аля и Ваня успешно спрятались за спинами семерых смельчаков, отважившихся изучать Питер, невзирая на низкий сезон.

Пока Диана доставала микрофон и цепляла его под свои анимешные пряди, широкоплечий в огромной меховой шапке, наблюдавший с ужасом за всем этим, отступил чуть назад и отдавил Ване ногу.

– Извините, пожалуйста, – пробасил он, а затем чуть тише добавил, – а вас как, не пугает такой … э-э … гид? Тут в Питере это нормально?

– Смотря что, вы считаете нормальным, – Ваня скривился не то от боли, не то от неуместного замечания. – Нормальность – понятие относительное, например, бобровые шапки в современном городе – уже ненормальное явление.

«Твою мать», – думала Аля, – «нас сейчас и здесь побьют».

Но бугай отошёл, делая вид, что ничего не понял.

Наладив оборудование, Диана начала свой рассказ:

– Итак, знаете ли вы, что в Петербурге не пьют только четверо мужчин, и то только потому, что держат коней? – она явно не первый раз произносила эту шутку, но была рада ей, как ребёнок.

Бобровая шапка затряслась от хохота. А остальные в группе уже смеялись над громогласным гоготом бобровой шапки. Но эффект был достигнут – недоверчивые туристы расслабились, и через пару минут уже, как заворожённые, следили за всеми движениями мохнатых сиреневых перчаток экскурсовода.

Диана с таким наслаждением рассказывала про Аничков мост, про этот чудный розовый дворец и Невский проспект, что Аля и забыла, что на дворе ноябрь. Зато её друг в пальто и без шапки помнил об этом хорошо. Поэтому когда гид спросила, есть ли у присутствующих вопросы, Ваня быстро отозвался: