Ее щеки и открытые участки лица покрылись синими линиями, а следом за ними проявились незнакомые Олегу письмена. Глаза засветились, как у него. Мальчику даже показалось, что синие линии вступили в противостояние с письменами. Детская одежда в её руках меняла цвет на синий и снова возвращалась в прежний.

— Мама! — позвал Олег и хотел взять её за руки.

— Не трогай, не то усилишь её! — остановила мальчика Алирая, появляясь за спиной его матери. — Она не справится с нашей магией и разнесет полквартиры!

В какой-то момент письмена победили, а линии исчезли с тела его матери. Яна закрыла глаза и, казалось, уснула сидя.

— Разве воспоминания не исчезли? — хмуро спросил Олег.

— Воспоминания всегда можно восстановить, даже если выпито зелье забвения, — ответила Алирая.

— Почему она вспомнила?

— Она чувствует своих детей, — отвечала веронка, присаживаясь рядом со спящей Яной. — Иногда видит во снах. Поэтому на случай восстановления воспоминаний, на ней поставили метку, чтобы они не причиняли ей боль и не мешали жить. Смотри, что происходит.

Альбом вновь приобрел обманчивый вид, а детские ползунки изменили цвет на синий.

— Когда она проснется, снова будет помнить только о тебе, — пояснила Алирая.

— Меня не должны были с ней оставить? — Олег погладил спящую маму по руке.

— Нет, по правилам союза миров, тебя должны были передать отцу, как твоего брата и сестру. Ты здесь… чужой.

— Что же им мешает снова меня закинуть в червоточину, как в прошлый раз?

— Твой дар.

Олег вздрогнул, вспомнив выжженные глазницы рогатого.

— Но здесь мой дом! Я хочу, чтобы они обо мне забыли!

— Так научись, ты укрепил канат, знаешь дорогу.

Она исчезла до того, как Олег задал ей новый вопрос. Научиться чему? Стиранию памяти? Сокрытию? Чему он должен научиться? И главное у кого?

— Укрепил канат, — повторил мальчик, призывая нить, что связывала его с братом.

Алирая была права. Если на крыше связывающая его с братом нить тускло сияла, то сейчас она ярко пылала, но дотрагиваться до неё Олег поостерегся. Да и количество нитей увеличилось на одну… яркую незнакомую с приятной доброжелательной мелодией. Чья она? Неужели того юноши, которого он спас? И она была достаточно сильной и крепкой, чтобы с её помощью можно было перемещаться.

Олег отправился в ванную, взял небольшой таз и наполнил его водой, чтобы затем поставить на кухонный стол. В конце концов, у него имелся иной способ узнать последние события из Размараля. Чужие воспоминания всегда в его распоряжении.

Первым делом он просмотрел новую нить. Владелец нити мирно лежал, пока светловолосый вердан брал у него кровь из вены и проверял её с помощью каких-то приборов. Значит, с человеком всё хорошо — его жизни ничего не угрожало. Олег искренне этому порадовался.

После просмотра новой нити Олег переключился на брата…

Ухо горело от оплеухи. Генлий ворвался в его спальню и с размаху врезал принцу. Едва посмевшую заступиться за брата Лимру дядя выгнал за дверь подзатыльником, как и всех слуг.

— Ты идиот! — закричал Генлий. — Ты хоть понимаешь, что ты натворил⁈

— Я спас друга! — огрызнулся Амрон, за что вновь получил по уху.

— Ты идиот! — повторил дядя. — Ты зачем его воскресил⁈

— Он мой друг!

И вновь голова дернулась от удара. Из носа потекла кровь.

— Ты, мать его, правитель! — орал Генлий. — У тебя нет родственников и друзей! У тебя есть только ресурсы, которыми ты должен учиться пользоваться! Он был твоим оружием, а ты его бездарно просрал!

— Неправда! — закричал Амрон. — Я спас его!

— Пришлют проклятого и твоего человечка, как не бывало! Разрубят на куски так, что воскрешать нечего будет!

— Но за что⁈ У нас тысячи способностей, почему именно из-за него подняли такой всенародный вой⁈ Я не понимаю!

— Не понимаешь⁈ — Генлий снова хотел ударить Амрона, но передумал и встал к окну.

Он закурил и стоял какое-то время, глядя на горизонт и успокаиваясь. На заднем плане звучали новости, где сообщалось о нападении неизвестного хищника в веронской столице. Личность жертв не разглашали и не называли, к какой расе они принадлежали.

Амрон всеми силами старался не заплакать. Получать по шее обидно и больно, даже если понимаешь, что били за дело. Отец всегда только кричал и никогда не применял физические наказания, Генлий сначала бил, а затем объяснял за что. Все обитатели королевского дворца обходили эксцентричного брата Инарана стороной и не смели ему перечить. Даже прихвостни Завса опасались его гнева. Долол и убить мог просто за косой взгляд, а с силой Генлия хватит и щелчка пальцами.

Когда дядя вновь заговорил, его голос звучал спокойнее и уравновешеннее:

— У нас, тёмных, огромный арсенал проклятий, боевой и убийственной магии, чем не можете похвастаться вы, так как у вас магия направлена больше на созидание, чем на разрушение. Но! — высоко поднял палец Генлий. — У вас есть одна единственная способность, которая внушает нам страх. И это возврат зла. Мирайя скрывают точное количество обладателей возврата зла в их мире, так как они — последняя оборона на тот случай, если пробьют барьер Воскрешенной. Демоны, между прочим, отслеживали местоположение её сына, чтобы даже случайно с ним не пересечься. Оттуда, где был он, тёмные бежали в панике.

— Но его всё равно убили, — вытер нос Амрон.

— Я бы не говорил об этом с такой уверенностью, — почесал бровь Генлий и выдохнул облако дыма. — Чтобы убить обладателя возврата зла, его надо лишить всех запасов магии и полностью истощить, чтобы он не мог воспользоваться даром. А это крайне тяжело, так как дар работает даже при маленьких запасах магии, как у твоего человечка. Но не это самое страшное. Возврат зла всегда возвращает ответку, отчего и получил такое название. То есть, если кто-то решит дистанционно убить твоего человечка, последнее что он получит в ответ — это смерть. Неважно чем и на каком расстоянии человечка попытаются убить, все участники нападения сдохнут.

— Даже высшие? — с сомнением уточнил Амрон.

— Даже высшие, — согласился Генлий, стряхивая пепел прямо на пол. — И у тебя в руках было такое грозное оружие, а ты его просрал. Кольца с его магией расхватали, едва они появились на прилавке. Но мы только зря потратили ресурсы. Теперь молись, чтобы не явились высшие и не устроили в твоем мире побоище.

— Странно, что они его не убили, — потер ушиб Амрон. — Ведь у них была прекрасная возможность, пока его слабо охраняли. Даже если у них были подозрения, зачем они дождались прихода Пламенеющего?

Генлий прищурился и сильно затянулся дымом, внимательно рассматривая племянника. Затем его лицо озарила догадка:

— Они были неуверенны, что дар у человека, поэтому его не убили. Его проверили. И раз с их стороны нет никаких телодвижений, значит, поиск продолжается, а человек им нужен живым, так как он может привести к источнику.

Амрон старался ничем себя не выдать и даже не шевелится. Если дар не у Юлиана, значит, им обладал Олег. Объяснялось, как ему удалось исцелить человека от яда, ведь даже божественное дыхание не избавляло от воздействия проклятия адманов.

— Он пользуется даром за счет кровных уз, из той сети, что пользуешься ты сам, — продолжал Генлий, — Гениально. Я и забыл о такой возможности кровных уз. Правильно, что молчишь. Молчи и дальше.

Принц поднял вопросительный взгляд.

— Значит, Пламенеющего прислали охранять не человека, — закурил повторно дядя, — И совет магов не ищет источник, значит, тоже заинтересованы, чтобы истинная личность обладателя возврата зла не была раскрыта до того, как его перевезут к мирайя. Возможно, что мирайя сами его заберут.

— Совет магов знает… — произнес Амрон, — по крайней мере, некоторые из них.

— С этого места поподробнее.

— Конклав серого созвездия перебил возврат зла.

— Вот же… идиоты! — Генлий раздавил в руке сигарету. — Вот за это я и ненавижу серость. Они не мыслят дальше собственного кармана.