Без приветствий и без объяснений Дэнрал протянул вперед руки.

— Сделку предлагаешь… — едва не засмеялся Генлий. — С чего бы такая честь?

— Ты высоко взлетел, — коротко ответил Дэнрал, продолжая держать руки на весу.

В отличие от тёмного порядка, светлый редко предлагал сделки, еще реже на них соглашались.

— Давай рискнем, посмотрим, что ты предложишь, — опустошил бокал Генлий и мысленно представил, как избавляется от всех своих врагов.

На запястьях Дэнрала зажглась алая нить, означавшая, что если Генлий хотел избавиться от недругов, то должен заплатить своей жизнью. Тёмные часто шли на такие сделки ради мести, но Генлий в могилу не торопился. Ему еще было, за что и за кого сражаться. Битва не проиграна. И красная нить — слишком простой вариант.

Устранить только Дэнвила?

Красный окрасился в чёрный. Вариант еще хуже, хотя значение чёрного цвета Генлий в точности не помнил. Но, кажется за чёрный ни один светлый не возьмется, нить даже развязать не получиться.

Он в уме перебирал варианты от освобождения Алираи до защиты для себя, но проклятая нить мигала то красным, то чёрным, иногда желтым, что тоже было не самым оптимистичным итогом. И чем больше времени проходило, тем сильнее надирался Генлий, а проклятая нить окрашивалась не в те цвета.

— Что ж вы от меня хотите? А? Свободы для Эйрона? — с нервным смехом спрашивал Генлий, сдаваясь.

Нить окрасилась в белый. Уголки губ Генлия поползли вниз. Белый с точки зрения дололов самый опасный цвет, который влек за собой раскол в обществе или появления переворотной силы. Генлий предпочел бы самый безобидный цвет — синий, тогда платить ничем не пришлось бы. Но свобода для страдающей души это цена, которую он должен заплатить свету за сделку…

— Что получу взамен? — решил спросить Генлий, не зная, ответит ли Дэнрал. Высший порядок не обязан озвучивать все условия сделки.

— Свободу от проклятия.

Генлий облизнул вмиг пересохшие губы. Такого ему не предлагала даже старая ясновидящая стерва, когда он приполз к ней на коленях. Но от этого его задача не упрощалась. Любой долол знал, как пленять душу, но не освобождать. Да и как освободить того, кто превратился в овощ без воли и желаний?

— Ограничения по времени? — уточнил Генлий.

— Никаких, но можно поменять некоторые условия.

— Всё чего я хочу, окрашивается в красный либо в чёрный, — Генлий потянул за нить, развязывая её. — Так что, меня пока устраивает снятие проклятия.

— У тебя еще есть время подумать, — сказал Дэнрал, как только нить испарилась.

Долол исчез, не оставив следов. Генлий же похлопал себя по щекам. За сделку с высшим порядком света его бы по головке не погладили. Не будь он пьян, то никогда не развязал бы Дэнралу руки. Дололы давно покорились тьме и перестали быть народом Дэнрала, превратив его в изгнанника. Особенность высшего порядка света в том, что они не могли вмешиваться вне своей территории, пока им не развяжут руки. И заключать подобные сделки способен правитель, то есть лицо, на чьих плечах лежала высокая ответственность.

Генлий отделался малой кровью, заключив сделку жизнь за жизнь. Могло быть и хуже. Влияние сделок с высшим порядком огромно. Даже его сделка могла аукнуться всем подконтрольным ему дололам. Неизвестно, что произойдет после освобождения Эйрона, раз он представлял высокую ценность для света. Подобное могла предвидеть лишь Воскрешенная.

— Еще ничего не решено…

Генлий призвал Эйрона. Вначале появились чёрные крылья, а затем вся фигура, завернутая в чёрные тряпки. Долола встретил ставший привычным бездушный взгляд сильнейшего каральима семейства. Безуспешно Генлий искал в голубых глазах отблески прежней личности. Он сильно обхватил юношу за плечо, но каральим никак не отреагировал, продолжая смотреть в одну точку.

— Ну, и как тебя освобождать? А?

Каральим не ответил, а пьяный Генлий, закрыв глаза, вспоминал, как звучал его голос и смех:

«Дедушка, почитай!»

Генлий горько усмехнулся, поглаживая каральима по плечу. После заточения Алираи и гибели её воспитанников, он обещал себе ни к кому не привязываться, однако постоянно нарушал свое же правило.

Как и у веронов, у дололов зачастую рождались дололы, кем бы ни был второй родитель, однако бывали исключения. Эйрон и являлся таким исключением: мать — долол и родная дочь Генлия, отец — северный эйв и раб семейства Марды.

Отвергнутый родной матерью, Эйрон ходил по пятам за самым нелюдимым дололом в семействе. Кто-то из старших посчитал забавным, научить мальчика называть Генлия дедушкой. И ему нравилось, хотя он и постоянно ворчал, чтобы Эйрон не называл его так, особенно в присутствии других дололов. В их обществе не принято показывать привязанностей, особенно к ребёнку иной расы.

День смерти Марды, был днем перековки Эйрона. Генлий вспомнил ярость, переполнявшую его, когда он впервые заглянул в бездушные глаза внука. И еще сильнее разозлила торжествующая ухмылка старой мумии, отдавшей приказ. Впервые за много лет тело Генлия наполнила веронская магия, а ухмылка была навсегда стерта с лица его матери, как и с лиц её ближайшего окружения…

Генлий отозвал Эйрона и пришел в кабинет брата, где тот уснул прямо за столом в окружении фигурок из акши. Долол присел напротив Инарана и провел по его волосам пальцами. Не чувствовавший угрозы принц не проснулся, лишь беспокойно дернулся во сне.

Одна из фигурок шевельнулась и подвинулась в сторону долола. Генлию даже применять дар не было необходимости, чтобы понять, кто их навестил.

— Я хочу знать, где старый безумец тебя запечатал… — сказал он вслух.

— Не ищи, проклятой я нужнее, — отозвалась невидимая гостья.

— Мальчишке? — обнажил зубы Генлий. — По-моему, он и один прекрасно справится с его-то даром.

— Всё оказалось намного сложнее, чем мы думали. Я наконец-то поняла поступок мужа…

— А я нет и у меня много к нему вопросов.

Невидимая рука ласково коснулась его щеки, обдав покалывающим холодком.

— Не ищи.

Такого обещания Генлий дать ей не мог.

Размараль. Столица.

Юлиан зашел в веронскую больницу при станции межпространственных перемещений, где его сразу отвели в карантинное отделение. То, что ему предстояло обсудить с Льяри не для случайных свидетелей…

— Как ты себя чувствуешь? — поприветствовала его веронка.

— Спина чешется, а так в норме, — он поморщился, невольно вспомнив, как Генлий ему руку сломал, а она в то же мгновение срослась.

И как не скрывал Юлиан, что связывало его с наследником, слухи всё равно расползались. Задавали неудобные вопросы, преследовали, а Юлиан не знал, что отвечать. Особенно терялся от вездесущей мелианки Дивы, которая могла появиться вся в паутине и пыли даже из-под его кровати. Он не понимал, почему стал счастливым обладателем кровных уз с веронской королевской семьей. Пару раз его даже пытались убить, однако… им не повезло. Их выжженные глазницы еще долго снились Юлиану в кошмарах, присоединяясь к присутствующим там демонам.

— Сними верх одежды, хочу осмотреть, — попросила Льяри.

Человек повернулся к ней спиной, снимая одежду. Он ощутил прикосновение её пальцев и как она что-то потянула.

— Я так и думала, — произнесла веронка через некоторое время. — Крылья растут.

— Льяри… во что я превращаюсь? Теперь вы можете мне сказать? — повернулся к ней лицом Юлиан.

— Я не была до конца уверена, потому что никогда не сталкивалась с реальным случаем превращения… в вердана или как еще говорят в прощенного.

— Прощенного? — переспросил юноша.

— Если ты не в курсе, то верданы раньше были вампирами. И ты сейчас повторяешь их путь, его еще называли путь прощения. Среди их предков так же были и адманы, хотя в это с трудом верится, так как при превращении в адамана происходит полная трансформация сознания. Наследник не исцелил тебя, а направил по светлому пути эволюции. Учитывая силу проклятия… я очень сильно удивлена, что такое в принципе возможно.