— Но… как же… а вдруг… как в тот раз…

— Послушай, — перебил его верон, — я знаю, что ты с детьми Инарана дружен. И дети искренне к тебе привязаны. Но теперь ты здесь, у тебя будет другая работа. И нельзя, чтобы тебя отвлекали от неё зовом. Это нормальная практика для веронов мирной специализации: глушить зов королевской семьи. Ты гражданский, тебе это ни к чему.

Юлиан сжал кулаки, а Айр положил ему руку на плечо.

— Я понимаю твои чувства, но каждый занимается тем, что умеет лучше всего. Амрон не твоя забота. Он далеко не беспомощный мальчик. Ему не нужна твоя опека.

— Вы так себя утешаете? Да? — не удержался от вопроса Юлиан.

— Юлиан, — остался внешне спокойным Айр, — наши взаимоотношения с королевской семьей намного сложнее, чем тебе кажутся.

— Если бы не Амрон, я был бы мёртв… отправили бы в закрытом ящике как остальных укушенных адманом.

— Что еще больше доказывает импульсивность и эмоциональность его поступков. Пускай вырастет и докажет, что ему можно доверять, а до тех пор всё останется как есть. Скоро ты будешь работать на базе стражей границы, а пока отдыхай.

Айр вышел, а Юлиан остался один в камере… точнее, с момента как появились кровные узы, он никогда больше не оставался в одиночестве. Обрывки фраз, образов. До конца Юлиан не знал, как это контролировать. Некоторые вероны внимательно послушали через него доклад, обсуждали, сохранилось ли что-то в архивах. Их голоса Юлиан слышал особенно отчетливо. Оказалось, у адманов с незапамятных времен существовало строгое табу на обращение веронов, так как последние всегда шли по светлой эволюции и пополняли ряды верданов.

Юлиан недоумевал, с одной стороны вероны вели себя очень нетерпимо к чужакам, а с другой… помогали таким как он. И сейчас они зачем-то тратили время и ресурсы на то, чтобы разобраться в процессе лечения адманов, хотя их расе ничего не угрожало.

И ответ пришел в одном из образов. Женщина… адман… в клетке, а напротив неё сидел верон и с грустью смотрел на то, что стало с его женой. Убить её не хватало мужества, а после случая Юлиана в душе верона затеплилась надежда на лекарство.

«Простите… я понял», — виновато подумал юноша.

Больше не чужак, вердан, семья.

После выписки из камеры за Юлианом прочно закрепилось прозвище Птенчик, по-другому его не называли, за исключением Дария — он единственный обращался к нему по имени.

Ему приставили в качестве преподавателей двоих вампиров: болтливого лысого, которого все называли Бухариком, и гламурного кудрявого, которого именовали Гламурчик. Лысый едва сдерживал смех, глядя на дергающееся крыло Юлиана, кудрявого больше занимал маникюр на когтях.

Они знакомили Юлиана с работой и организацией, по крайней мере, с той её частью, куда Юлиану разрешалось ходить. Оказалось, что все базы стражей границы связаны между собой порталами и сотрудники частенько перемешивались, особенно если надо что-то куда-то передать. Отделы между собой активно взаимодействовали.

И первым делом юношу подвели к большому черному монолиту с белыми символами, на котором Юлиан поклялся верности организации.

— И он работает? — спросил юноша, разглядывая белый след, оставшийся на ладони.

— Еще как работает, — отвечал Бухарик, закинув руки за лысую голову. — Он половину кандидатов в стражи отсеивает, иначе бы некоторые нехорошие товарищи все ценное растащили бы по норкам и родню свою пристроили на самые теплые места. Его Джимиус создавал, наш основатель, а он хранитель миров. Мы можем нарушать правила, опаздывать или бухать неделями, но чего делать нельзя, так это предавать. Благодаря этому монолиту и появилось выражение: «бывших стражей не бывает».

— Я слышал, что Далак нашел брата и что тот собирается вернуться к вам после того, как восстановится.

— О да-а-а, — хохотнул Бухарик, — ты не представляешь, сколько народа в союзе миров обосралось после его обещания. Говорят, он мужик суровый. Он же занимался когда-то очень давно сортировкой кадров. Почти в каждом мире союза стоят такие монолиты для проверки кандидатов в правители.

— Их же обманывают…

— Обмануть могут высшие, если захотят, а вот остальные на ритуал подзабили после ухода Джимиуса с поста. Знаю, что лисий народ до сих пор придерживается этого ритуала. У них это целое событие и праздник, когда лисьи кланы собираются вместе, чтобы проверить всех пятихвостых на монолите.

[лисий народ или лисьи оборотни — старая гуманоидная раса, обладающая звериной и иллюзорной магией. Степень взросления и силы определяется количеством хвостов. Самые старые и сильные лисы имеют девять хвостов]

— На них же нападают чаще, чем на любой другой мир в союзе, — вспомнил последние новости Юлиан.

— Потому что их Йенри и его черные лисы всем рогатым в округе п…зды раздает, — при его словах Гламурчик поморщился, словно ему мат слух резанул. — Если не считать древние расы, из старых рас лисы первые согласились на появление высшего порядка в лице Йенри.

После знакомства с монолитом Юлиану показали карту с запретными лично для него отделами.

— Снова лабиринты… — уныло протянул юноша, едва взглянул на запутанную схему зданий. — И почему древние строят такие сложные конструкции? Муравейники и те проще.

— О, это ты никогда не бывал в улье термитотелов, — почесал бледный нос Бухарик, — а мы как-то с группой зачищали один. Вот там лабиринты, да и похожи на вывернутые наизнанку внутренности.

[термитотелы — древняя тёмная гуманоидная раса, которая напоминает по структуре общественные семейства насекомых. Постоянно мутируют. Могут внедряться в чужие сообщества под видом своих]

— Никогда не видел живого термитотела, — признался Юлиан, поморщившись.

— Поверь мне, с этими ребятами лучше не знакомиться. Агрессивные и напрочь отбитые. Ты никогда не встретишь отступника среди термитотелов. Дололы — есть, термитотелов — нет. Чтобы он тебе не плел, не верь. Они все запрограммированы на служение улью, в них подавленно любое свободомыслие.

— А с какими вообще древними расами здесь можно встретиться?

— Из тёмных можно встретить зоу, дололов и полудемонов, а светлые все встречаются, вплоть до мирайя.

— Адманы?

— Ты что больной? — вытянулось бледное лицо Бухарика, а молчаливый Гламурчик забыл про когти. — Какие адманы? С этими товарищами у нас разговор короткий. Да и какие могут разговоры с этими кровожадными маньяками?

— Так вам не сказали?

— Не сказали что?

— Ну… про меня?

Бухарчик переглянулся с Гламурчиком.

— Что про тебя говорить-то? Сразу видно, что ты вердан с культяпкой, — Бухарик заржал.

— Значит, не сказали… — пришел к выводу Юлиан.

— Если один из твоих друзей адман — сочувствую, — Бухарик примирительно положил руку на плечо юноше. — Тут у многих, у кого близких забрали эти твари. Просто надо смириться, и жить дальше. Не бывает чудес с адманским проклятием.

Юлиан приподнял брови. Даже скажи юноша, что он и есть адман, они бы ему не поверили, свято уверенные, что адманское проклятие неизлечимо.

Вампиры как раз привели Юлиана в медицинский отсек, чтобы познакомить с медиками. Там же пришивали крылья уже знакомому Юлиану пепельному блондину, которого запаковали в нечто похожее на смирительную рубашку.

— Я в порядке! — возмущался пациент. — Можно меня развязать⁈

— Не обращай внимания, он тут частый клиент, — вполголоса хохотнул Бухарик. — У него боевой облик птица феникс, вот он и лезет всюду, где подрывается и конечности теряет.

— Жесть…

— О, смотрите, это ж питомец Кейра!

Все медработники повернулись к человеку, как и раненные стражи границы.

— Кажется, мы тебя очень рано сюда привели…

У Юлиана снова нервно задергалось крыло.

Через глаза участников Акрас с интересом наблюдал, как проходило судебное разбирательство по делу одного из красноторов. Для веронов вина преступника доказана и не подлежала обсуждению, но союзу миров нужны более весомые доказательства, чем слова свидетелей. И вероны при кровных узах и с даром Акраса показали себя как грозная сила: они отыскали на обвиняемого столько компромата, что хватало бы на десять смертных казней. Защиту разнесли в пух и прах.