— Показывай записи, — потребовал он.

Лимра быстро разложила перед ним тетрадки Завса. Как она и говорила, везде встречалось упоминание некой великой матери. И к тому же все записи советника зашифрованы витиеватыми эвфемизмами, в которых с трудом угадывался смысл.

— Я что-то нехорошее раскопала? — спросила девочка.

— Великая мать, — провел языком по зубам Генлий. — Надо среди тёмных разузнать об этом, потому что каждая третья самовлюбленная рогатая дура любит себя называть великой п…здой. Все мои клиентки называют себя великими, а затем банально заказывают отрезать яйца бывших любовников и принести им в качестве сувенира.

Лимра брезгливо поморщилась от его слов.

— И то, что ты нашла, может быть как пустышка, так и что-то значимое, — закончил мысль Генлий.

— Может, она как-то общалась с сыном?

— Если она это и делала, то никто из нас этого не замечал и никогда её не видел. Даже Искрос с ней не пересекался.

— Вы уверены? — наклонила голову Лимра. — Он же от вас много чего скрывал. Вы и об его сделке с Воскрешенной не знали.

Генлий задумался. Если бы не девчонка, ему бы даже в голову не пришло рыться в барахле советника Завса. Из-за отсутствия большой силы Генлий считал его бесполезной пылью, не стоившей и капли внимания. Может зря? В отличие от хозяев, их недальновидные слуги не обладали достаточной прозорливостью и могли сохранить какой-нибудь компромат на Конрака или на Мэрга. Тот же Завс оказался тем еще барахольщиком и хранил все, чего не следовало хранить, если тебе есть что скрывать. Генлий бы не удивился, если бы обнаружил трусы великой матери…

— Да ладно…. — прокомментировал долол, когда вытащил из кучи хлама не совсем чистое женское белье с рюшами.

— Зачем он хранил эту гадость? — еще сильнее скривилась принцесса. — Они же воняют!

— Подрастешь, узнаешь, — Генлий брезгливо отбросил в сторону предмет женского гардероба. — Ты еще что-нибудь интересное нашла, кроме его панталон и мази от радикулита?

— Еще чаща власти стоит в его тайнике, но больше ничего интересного, — печально отвечала Лимра — Возможно, я чего-то важного не заметила.

Разумеется, могла не заметить, она ведь не знала, что именно надо искать.

— Хорошо, пошли вместе рыться в вещах соратников Конрака. Мне как раз надо что-нибудь разбить…

— Мама, что ты делаешь? — промычал Амрон.

Яна несколько минут мяла и растягивала ему щеки с подозрительным прищуром.

— Когда у меня день рождения? — спросила она.

Благодаря Таралену к этому вопросу мальчик оказался готов:

— В марте. Ты подозреваешь меня в забывчивости или хочешь от меня какой-то особенный подарок на день рождения?

Не теряя подозрительного прищура, она поднесла к нему чуть ближе мобильный телефон, экран которого сразу замигал. Затем Яна и вовсе совершила очень странную вещь: она где-то поймала вонючую лохматую дворнягу и поставила её рядом с сыном, удерживая животное за холку. Псина завыла и обгадилась прямо в руках женщины.

— Мам? — поднял бровь Амрон. — Тебе не кажется твое поведение немного странным?

Яна не ответила и посмотрела на перепуганную собаку, словно подозревала в заговоре против неё. Когда раздались голоса прадедушки и Таралена, мама покосилась в их сторону и зачем-то понесла дворнягу к мужчинам. Собака в её руках еще громче завыла и начала вырываться, словно её отнесли на живодёрню и подвергли пыткам.

— Чаго ты робіш? — спросил Аркадий, замерев с папиросой.

Тарален невинно улыбался Яне в ответ:

— Может, собачку отпустите и прекратите её мучить?

Мама животное освободила, но на верона продолжала нехорошо коситься, словно говоря этим: «я тебя распознала, скотина инопланетная».

Дальше еще страннее, Амрон как-то нашел Яну, прячущуюся за красным забором и подглядывающую в щель между деревяшками.

— Ма-ам?

— Не пали контору! — зашикала на него она.

Амрон пригнулся и подполз к матери.

— Мам, зачем ты следишь за нашим соседом?

— Я видела, как он майского жука сожрал! — отвечала она с гневом. — И от моей стряпни ни разу не поморщился, еще и нахваливал!

— Э-э-э, — не уловил взаимосвязи Амрон.

Яна снова скосила на него с подозрением взгляд:

— Ты хочешь сказать, что не заметил, как я ему от души перца насыпала?

— Не заметил, — быстро ответил мальчик.

— А что это вы тут делаете? — возник Тарален над ними.

— Ничего, — слишком широко улыбнулась Яна и обняла Амрона за плечи, — с сыном играем.

— Как интересно, а во что? — положил руки на забор верон.

— В шпионов, — невинно отвечал Амрон.

Яна повернулась к нему с очень нехорошим выражением лица, предвещавшим бурю. Она быстро извинилась и увела Амрона подальше от ушей верона.

— Олег, а почему ты конфликтовал с ним⁈

«Не знаешь, что ответить, хмурься и уходи от ответа», — вспомнил мальчик слова Таралена и сразу сказал:

— Я не хочу отвечать.

Яна оттянула его за ухо, заставив вскрикнуть от неожиданности.

— Не помнишь, значит! — воскликнула мама, словно поймала его с поличным.

— Мама, мне больно!

— Ты что такое? Фантом? Подселенец? Иллюзия? Кто ты?

— Я — твой сын! Отпусти мое ухо!

— Яночка, чаго ты робіш? — в этот раз вопрос прозвучал со стороны прабабушки Вали, говорившей на белорусском языке вперемешку с русским. — Чаго ты Алежку за уши таскаешь?

— Прабабушка, она следила за дядей Леонидом, а я её случайно сдал ему, — наябедничал Амрон.

— Ах ты! — едва не задохнулась от возмущения Яна.

— Она меня убить хочет! — заверещал Амрон и спрятался позади юбки Вали.

— Ребенка не чапай! — включила турбо защитный режим прабабушка и грозно расправила широкие плечи. — Из-за шашней з суседом ребенка удумала за уши таскать⁈

— Я не…

— Не чапай Алежку, а то дам табе, бесстыдница! — Валя кулаком грозно замахнулась. — Хадзем, Алежек! Прабабушка в обиду тебя не даст!

От гнева Яна покраснела, а Амрон, подавшись озорному порыву, обернулся к ней и высунул язык. Мама в ответ показала ему кулак.

Амрон прятался за прабабушкой каждый раз, когда пересекался с матерью. И однажды подслушал, как Яна с кем-то разговаривала по телефону:

— …Я не знаю, что тебе на это сказать, не мешало бы проверить… Горю тебе, это точно не Олег… Он ведет себя, как Олег в два года, хорошо хоть табуретки не грызет. И на половину моих вопросов делает такую рожу, как будто обкакался…

Плохо дело. Мама его спалила, как и предупреждал Тарален…

— Ты кто такой⁈ — поймала мальчика за плечи Яна после того, как закончила разговаривать по телефону.

— Твой сын!

— Меня ты не обманешь! Кто ты⁈

Амрон скривился, не желая раскрывать правду, а она встряхнула его за плечи:

— А ну признавайся, кто ты такой⁈ И где мой сын⁈

— Яна, что ты делаешь⁈ — появилась на горизонте еще одна женщина. Квадратные очки, короткие желтые волосы и плотная фигура в деловом костюме. Тарален уже предупреждал о ней и Амрон знал, что это его бабушка и мама Яны.

По страху, отразившемуся на лице матери, Амрон сразу смекнул, как надо себя вести. У него сразу пополз уголок рта вверх, пока Яна взглядом предупреждала его: «Не смей».

— Ба-а-абушка-а-а! — завыл Амрон. — Она-а-а меня-а-а руга-а-ает из-за дяди Леонида!

Бабушка недобро поправила очки, активируя режим: «дать по ж…пе дочери». И Дарья устроила такой грандиозный скандал, что даже Амрон в сильном конфузе спрятался за шкафом и не решался показаться оттуда. Когда мальчик все-таки выглянул из укрытия, мама сидела на стуле с очень злым выражением лица и обещанием на лбу: «Ты труп!»

«Олег, мама меня спалила! Возвращайся!» — попытался позвать брата Амрон, однако тот не отозвался.

Вечером приехало еще одно вражеское лицо, которое Яна вызвала в качестве подкрепления: кудрявая и очень недовольная Лена в сопровождении полного мужа и четырехлетней дочери. Яна вдоволь нажаловалась сестре, рассказав ей обо всех подозрениях и переживаниях. Под конец она показала на подслушивающего Амрона.