— Наверное, тяжело ей с таким даром…

— Тяжело, — согласился Далак.

— А как твоя мама справлялась?

— Моя мама разделяла сознание на две части. Одна была монстром без эмоций, а вторая нормальная: мама, бабушка, которую мы все любили. Мелкая так жить не хочет, потому что моя мама принимала очень жестокие решения, за что её ненавидели в открытых мирах и называли чудовищем. Винили её в смерти родных и любимых. Она миры спасала, а не кого-то по отдельности. Мало кто поймет ясновидящего, каждый день смотрящего на гибель миров.

— Я её понимаю… — Олег снова заглянул в темноту, откуда доносилась мольба о помощи.

— И я понимаю, — посмотрел в ту же сторону Далак, — но есть вещи, которые мы не изменим. Делаем, что можем. Поэтому я сейчас полечу дам кое-кому по рогам, заодно душевное равновесие в норму приведу.

— Слушай, а почему её дар так боятся? Что особенного в том, что она видит будущее?

— В том, что она может просто бросить камень и всё закончить. Твой предок так и делал. Приходил, бросал камень, и армии как домино ложились. Но чтобы так делать, ей надо лично присутствовать.

— Так в этом риск? — посмотрел на мрачного хранителя Олег. — Что она хочет выйти из вашего мира?

— Да, а мы все панически боимся её выпускать. Она — последняя. Других у нас нет.

— Если у Дунгрога был такой сильный дар, то получается наших предыдущих правителей…

— В правильном направлении мыслишь, — опередил его с ответом Далак. — У врага есть оружие против таких, как твой предок. У мамы было немало учеников до Дунгрога, но никто из них не выжил. Едва они выходили из-под барьера мамы, как их сразу убивали. Их выманивали видениями лёгкой победы и всё, маме присылали только их головы. Дунгрог продержался дольше всех, за что и получил звание лучшего ученика мамы. За его головой весь высший эшелон тьмы охотился.

— Но что это за оружие?

— Не знаю, я его никогда не видел. Даже не знаю, в чьих оно руках и как выглядит. Просто знаю, что оно есть. Только маму они свалить очень долго не могли… но и она в конечном итоге не выстояла. И вот мы возимся с пигалицей, которая свято уверена, что она знает как решить проблему с оружием, погубившим тысячи ей подобных. Наивный ребёнок. Не понимает, что её тоже выманивают.

Олег снова подошел к темноте, откуда доносилась мольба. Мальчик сжал кулаки, и только предупреждение Воскрешенной останавливало его от необдуманных действий.

— Кто там заточен? — спросил он.

— Мы называем их страдающими душами, — встал рядом Далак. — Иногда получается кого-то оттуда вырвать, но их там много, а с нашим временным бездействием стало еще больше.

— Есть способ как-то их спасти?

— Избавить от проклятия, но это сложно. И под силу не всем. Как я уже говорил, есть вещи, которые мы не можем изменить, Олег.

Слова Далака звучали разумно, однако сердце их принимать не хотело…

Немногим позже выяснилось, что меняться телами, Олег мог не только с Амроном…

— Прекрати ржать, — потребовал Инаран, нервно откупоривая бутылку вина.

Но гиеноподобный смех зазвучал еще громче, а Акрон сидел за рабочим столом и, закрыв лицо рукой, качал головой.

— Вы хотя бы обсуждаете такие вещи со мной, — сказал опекун вслух.

— Вы бы не разрешили, — отвечал наследник, поморщившись от девчачьего голоса.

Олег стоял перед ним в теле сестры и с непривычки разглядывал руки. Лимра поменьше, чем братья, поэтому к её телу еще надо привыкнуть. Сначала меняться местами он отказывался, но сестра очень хотела увидеться с мамой, а иного безопасного способа дети не придумали. Еще и Яна идею поддержала…

— Это все короли так умели или у нас особенный индивид? — вытирал уголки глаз Генлий, наконец, прекратив смеяться.

— Дарэла и Дирэла так умели, — ответил ему Акрон. — Ладно, мне надо разговаривать с Элом по поводу их матери. Они так и продолжат меняться местами, если мы не организуем им встречи.

— А это не опасно для неё? — уточнил Инаран, нервно отпивая из бокала.

— Учитывая близкое родство с одной личностью, если даже туда кто-то сунется и попытается ей навредить, живым оттуда он не выйдет.

Олег поморщился на слишком жирный намек на него.

— Вот это меня и беспокоит… — проворчал отец.

— Всегда остается возможность перемещения по кровным узам, но для этого мне нужно разрешение Эла.

— Зачем? — присел на кресло Генлий. — Их же радары все равно не видят.

— Лучше даже случайно не привлекать внимания Шераина частыми вылазками. Эл хотя бы на нашей стороне и должен быть в курсе наших телодвижений.

— С этим согласен, — кивнул Генлий, сделав вид, словно его тошнит.

В прошлое свое посещение Олег так и не познакомился с распорядком дня своих брата и сестры, но в теле Лимры всё было по-другому. Вначале его будили, умывали и расчесывали, одевали в платье, затем они с братом и отцом завтракали.

— Жуки? — Олег разглядывал разноцветных букашек, которых даже не потрудились приготовить.

— Чем тебя они не устраивают? — не понял Амрон, накалывая на иголку большое полосатое насекомое.

— Можешь гусеницу съесть, — невозмутимо предложил отец. — Она сытнее и не хрустит. На вкус приятнее.

— Можно уточнить, а чем вообще вероны питаются обычно? — без энтузиазма ткнул таракана Олег.

— Вредителями, — отвечал Амрон с неловкой улыбкой.

— У нас разнообразное меню, — добавил отец. — Мы всеядны и питаемся не только вредителями, но и фруктами и овощами.

Олег прищурился, подозревая, что вероны ели всё, что шевелилось и ползало.

— Можно я фруктов поем? Или овощей?

Отец был иного мнения:

— Растительная пища тебя не насытит, а вот гусеница насытит, — и он протянул Олегу огромную гусеницу, которая едва поместилась бы у него на ладони.

— Надеюсь, меня не вырвет…

Не вырвало, но после веронского завтрака он имел зеленый вид. И не назвал бы веронский завтрак вкусным. Специфическим, но не вкусным.

После завтрака детей привели в учебный класс, где три часа их с братом мучили лекцией совершенно невнятной и непонятной. И сколько Олег не вслушивался, то не мог связать всё воедино, словно слышал множество отрывков из разных книг и текстов.

Позади детей храпел человеческий стражник, забавно уткнувшись лицом в стену. Рядом с ним стоял с наушниками в ушах Шей. Его змеи реагировали на эмоции хозяина и выдавали, о чем парень думал, даже если внешне это никак не отражалось.

Амрон читал и лекцию не слушал, Олег тоже пытался читать, но книга ломала мозги непонятными терминами и длинными объяснениями. Затем Олег заметил, что одной книгой Амрон скрывал другую. Видимо, ему следовало поступать так же, иначе выдержать три часа пытки он вряд ли еще раз сможет. Он раньше ругал школьную систему людей, но пришел к выводу, что ему еще дико повезло по сравнению с тем, с чем ежедневно сталкивались брат и сестра.

— Что это было? — спросил Олег, едва они с братом покинули учебный класс.

— Образовательная программа, которую составил для нас Завс, — отвечал брат.

— И чему она учит?

— Ничему, — пожал плечами Амрон, — их задача отбить у нас охоту учиться. Завсу не нужны были образованные правители. Акрон добивается смены программы, но пока мы вынуждены слушать эту муть.

Затем их разъединили. Подразумевалось, что час они должны отдыхать в своих комнатах, но в этот час прилетала учительница Лимры по растительной магии. Женщину уже предупредили об их выходке с обменом телами, поэтому она сразу начала с азов. Магия сестры подчинялась Олегу плохо, но, по словам Фирины у него выходило неплохо для первого раза.

После занятий с Фириной следовали тренировки с Акроном и Генлием, где детей учили взаимодействовать с кровными узами и драться. Генлий оказался бесполезен, потому что постоянно срывался на смех, едва смотрел на Олега, поэтому Акрон его через десять минут выгнал и занимался с детьми один.

Изначально планировалось, что после тренировки вероны сводят детей в лес на охоту, но так как Олег не подготовили к веронским лесам, Акрон решил изменить немного их расписание и провел экскурсию по замку.