— Он не мог так сильно измениться за год, — озвучил опасения Тарален.

— Я думаю, что это последствия покушения, наверное, его все-таки чем-то задело. Надо выяснить, что за источник магии на него оказал такое сильное воздействие и насколько критичны для Амрона подобные эволюционные изменения.

— Смысл? — взмахнул рукой Тарален и, поморщившись, поправил сам себя: — Вернее, зачем ему менять эволюционные приспособленности? Не понимаю.

— Чтоб больше никуда не улетел, — предположила Льяри.

— Хочешь сказать…

— Амрон не смог взлететь, — закончила мысль супруга, — потому что его фиар работал неправильно. Мне пришлось заводить его дыханием, но он все равно отрубился. Завтра продолжу его лечение…

Тарален взял её за руку.

— Ты говорила, что никого больше не возьмешься за королевскую семью.

— Говорила… — сжала в ответ ладонь мужа Льяри. — Тар, ты помнишь случаи, чтобы королевский отпрыск воровал еду в медицинском отсеке? Наследник. Воровал. Еду.

— Для себя или…

— Неважно, я обещала не говорить.

Тарален скрыл улыбку воротником.

— Он растет как дикое растение, — продолжала Льяри, — которое мы не замечаем, а так быть не должно. Почему-то же силы выбрали именно его. Никого не было такого, чтобы наследник становился по случайному выбору, по ошибке. Значит… именно сейчас нам нужен Амрон? Если мы останемся в стороне, не получится ли, что мы ничем не лучше тёмных рас, где за власть сражаются?

— Твои слова да в сердца народного совета, — вздохнул Тарален. — Всё намного сложнее.

— Может, контроль над агхарой появится, когда у него пробудится ментальный дар?

— К тому моменту будет поздно, Льяри. Совет магов… уже готовит ему поводок.

— И Харватиус одобрил⁈ — возмутилась супруга.

— Решает голосование. И если большинство магов решило, что существу высшего порядка нужен поводок, Харватиус ничего не сможет сделать.

— Но это наш наследник! Народный совет…

Тарален отвернулся, а Льяри произнесла дрожащим голосом:

— Понятно… Завтра я отправлюсь во дворец, чтобы мальчик смог насладиться свободой… пока может.

Она отпустила его руку и отправилась в спальню, а Тарален продолжал смотреть на данные. Картинка распалась после беседы с женой. Из её слов получалось, что напали не только на Инарана, но и на Амрона…

Он взял иглу с кровью, повертел её в руке и медленно щелкнул символом. Программа несколько мгновений производила обработку.

Взглянув на результат, Тарален замер. По всем внутренностям проползла холодная змея. Перепроверил… и спрятал иглу у себя во внутреннем кармане, стёр последние данные.

Ночью Олег плохо спал, если не сказать, что совсем не спал. Чужой мир. Чужой дом. Чужая кровать. Одолевали мрачные мысли и воспоминания. Маму вскоре собирались отправить домой вместе с родственниками. Надо как-то и ему выбираться. Но как? Возле двери дежурили круглосуточно. Слуги попятам ходили, предугадывая каждое его действие. Генлий прямо в комнате расположился, курил и провонял всю комнату перегаром.

Когда дядя ненадолго отлучился, Олег выбрался через окно, отросшими когтями цепляясь за шершавые стены. Вот и пригодились вампирские когти — хорошо цеплялись за неровности, словно для этого и предназначались. Мальчик без труда добрался до комнаты, где держали Яну. Она сидела на стуле, окруженная зеленоватой энергией. Спала с открытыми глазами.

— Проклятый наследник! — воскликнул самый молодой из двух находившихся в комнате стражей границы.

— Осторожнее со словами, — холодно произнес второй. — И сдерживай, пожалуйста, эмоции, если хочешь присоединиться к старшим стражам.

— Я работаю вслепую! Не знаю, что стираю! Он полностью перекрыл доступ ко всем людским воспоминаниям!

— Ты главное слишком далеко не лезь.

— Я заменил им воспоминания. Всего пара дней. Всё, что смог. И это говорят, что наследник в этом поколении самый слабый из всех.

Невидимый собеседник хмыкнул:

— Амрон — существо высшего порядка. И если он ставит защиту, то пробить её можно совместными усилиями нескольких мощных конклавов магов.

— Как же хорошо, что таких существ мало.

— Заканчивай работу, нам пора их возвращать домой.

Олег дождался, когда неизвестные покинут помещение. Он проник через окно, раскрывшееся перед ним, едва он прикоснулся к стеклу. Мать никак не отреагировала на его появление, а приблизиться к ней помещал барьер из зеленой энергии. Олег прикоснулся к преграде, намереваясь пробить её точно так же как купол.

— Сделаешь это, и сюда слетятся сотни стражей границы, — послышался бархатный голос за спиной.

— Что вы ко мне прицепились? — огрызнулся Олег, не сводя взгляда с Яны и не поворачиваясь к дяде. — У вас своих детей нет?

— У меня их больше сотни… или двух сотен. Точное количество не помню, так как они подыхают часто.

— Значит, вам не понять…

— Смирись, она не знает, кто ты для неё. Она не расстроится.

Дядя ошибался. Яна не помнила Лимру и Амрона, но не его. Олег на мгновение представил, что будет с ней, когда она не обнаружит его дома. Может, пускай слетаются все эти стражи, они с мамой сбегут или хотя бы попытаются сбежать домой. Но поймают же. Впервые Олег пожалел, что не владел магией и не мог управлять даром, не знал как обмануть тысячи инопланетян и вернуться домой.

— Без воспоминаний проще и легче, — по-своему понял молчание племянника Генлий. — Не зря есть процедура по стиранию памяти — она популярна и приносит немалый доход.

— Почему её не спросить? Хотела ли она помнить о своих детях⁈ Это несправедливо!

— Несправедливо говоришь? Тебе отец рассказывал, кто такие каральи и как их готовят?

Олег отрицательно повертел головой, а Генлий что-то нажал на своем поясе. Прямо из воздуха материализовалась женщина, закутанная с ног до головы в эластичные тряпки и со святящимися мечами в руках. Больше всего пугал её пустой, абсолютно безразличный ко всему взгляд.

— Она всю жизнь спит, пока тело сражается, — провел перед её глазами рукой Генлий. — Достигается это чудовищными пытками. Жертва сходит с ума от боли и предпочитает сон реальности. А знаешь, как их заманивают? Их соблазняют. Цинично влюбляют только с одной целью, чтобы сделать каралью. К хозяину её привязывают с помощью ребёнка, чтобы она не смогла нарушить приказов и никогда не проснулась. Твоей матери очень повезло, что твой отец — Инаран, а не я.

— И мне повезло, что вы не мой отец, — согласился Олег с омерзением. — Вы бы меня точно не спасали, как это делал он.

— Ты прав. Я бы бросил тебя подыхать. По сути Инаран — единственное существо, на которое мне не насрать.

Лгал. Перед глазами Олега пронеслись его детские воспоминания, когда мамой он называл… Алираю. Она не приходилась ему родной матерью, но растила его вместо той, что родила и бросила как щенка. На безымянных могилах её воспитанников всегда лежали свежие цветы — её любимые — сиреневые имры. И долол растерзал бы любого, кто попробовал бы тронуть Инарана — последнего воспитанника Алираи — последнее напоминание о ней.

— Марш спать, — вывел Олега из транса Генлий. — Пока Инаран не оклемается, я тебе повторно сбежать не дам. Подохнешь ты, он расстроиться, а значит, расстроюсь я, потому что расстроился он.

— Странный вы.

— Какой есть.

В спальне Олега ждала чужая кровать. Кровать Амрона, не его.

Утром вернулась Льяри с результатами обследования. Олег впервые увидел себя в разрезе и не узнавал ни одного органа, за исключением сердца, но даже оно имело совсем другую форму и размер.

— Твой фиар видоизменили, — Льяри ткнула в орган возле сердца. — Он сейчас имеет эволюционную адаптацию, как если бы ты жил в мире, где кругом приборы, работающие на электроэнергии.

Олег машинально кивнул. Так оно и было. В его мире ничего не работало без электричества.

— Для электроники наш фиар — враг, поэтому обычно фиар обрастает мембранной для того, чтобы максимально понизить фон от его работы. То есть адаптируется под внешнюю среду. Но у тебя мембрана в зачаточном состоянии, и фиар предпочитает бездействовать. И нам надо отрастить мембрану, чтобы ты смог снова летать. Для этого надо искусственно запустить фиар, чтобы он постоянно работал.