— Похвально, молодой человек, — произнес он с расстановкой. — У меня в кабинете прекрасный маленький диванчик, можете посидеть на нём, а вы, Яна, приступайте к работе, я рассмотрю вашу просьбу.

Олег с Федей буквально потерялись на «маленьком диванчике», настолько крошечными они казались на фоне бежевого гиганта. С большего Олегу нравилось в кабинете у Павла Петровича. Ничего лишнего, каждая вещь имела своё предназначение и цель, единственным исключением являлись стоящие на столе Шарики Ньютона и статуэтка пиратского корабля с надписью «Большому начальнику». Кабинет выгодно отличался от рабочей зоны Яниной подруги Екатерины. Стоило зайти в кабинет Кати, как сразу же погружался в мир искусственных бабочек, стеклянных рыбок и шариков, фарфоровых балерин и лошадок, а также аквариумов с живыми черепашками. Зачем? А для красоты. Без красоты Катьке не работалось совсем.

Пока Олег занимался зрительным изучением, Федя спрятал руки в карманы, явно чтобы избежать искушения что-нибудь потрогать. Сам Павел Петрович постоянно разговаривал по телефону, позабыв о детях.

Перед диваном стоял круглый небольшой стол, на котором аккуратными стопками лежали документы с различной степени важности печатями и подписями. Видимо, когда Павлу Петровичу надоедало офисное кресло, он садился на диван. Олег наклонился поближе и всмотрелся в документы, вчитываясь в текст. Некоторые листки он осторожно подвинул к себе.

— Олег, не трогай, — испуганно прошептал Федя, всё ещё держа руки в карманах.

— Интересно? — заметил манипуляции ребёнка Павел Петрович, закончив очередной разговор по телефону.

— Здесь ошибка, — указал на строчку Олег.

— Грамматика не самая сильная сторона наших сотрудников, вечно запятые забывают, — снисходительно ответил Павел Петрович.

— Нет, здесь ошибка в расчетах, — покачал головой мальчик.

Либо что-то было в интонации Олега, либо Павел Петрович привык доверять интуиции, но он сел рядом с мальчиком и взял документ с ошибкой. Когда начальник закончил проверку, его с проседью брови поползли вверх.

— Гимназия? Или частная школа? — уточнил Павел Петрович, скашивая на Олега заинтересованный взгляд.

— Индивидуальная программа, — по привычке ответил мальчик.

— Сильно, — уважительно кивнул собеседник, возвращаясь за рабочее место.

В этот момент за окном раздался едва слышимый гром. Запах озона напомнил о приближении грозы. Олег неоднократно замечал, что во время непогоды держать под контролем способности труднее, чем во время ясного дня. Он чувствовал себя сильнее, когда небо озаряли вспышки молнии. Поэтому именно сегодня он решил связаться с братом. Если всё удастся, Амрон услышит его и ответит….

— А на крышу у вас есть выход? — поинтересовался Олег, прежде чем успел обдумать план действий.

— Хотите посмотреть? — отвлёкся от экрана компьютера Павел Петрович.

— Очень, выше пятого этажа мы ни разу не поднимались. Хочется увидеть город не только на карте.

— Ты мне нравишься, парень. У тебя есть интерес к новому, чего нет у моих внуков-оболтусов.

Павел Петрович нажал какую-то кнопку на телефоне.

— Вова, зайди ко мне.

Через какое-то время в кабинет бочком зашёл широкоплечий лысый мужчина с бычьей шеей, виднеющейся из делового костюма.

— Вов, отведи мелких на крышу, пускай посмотрят город.

— А они убегать не будут? — с сомнение посмотрел на «мелких» басовитый Вова.

— Эти убегать не будут… умные больно.

— Впереди меня идти и не убегать, — буркнул недовольный жизнью охранник.

Вова отвел детей к блестящему лифту, который довез их до нужного места. Подозревающий какой-то подвох Федя молчал, иногда любопытно оглядывался на Вову и вертел головой.

На крыше Олег внимательно осмотрелся на предмет камер слежения. Если таковые имелись, то мальчик хотел вычислить слепую зону. Или сделать по-простому и вырубить всю систему здания? У него это хорошо получалось. Но имелась одна малюсенькая проблема: мама. Вдруг ей надо срочно какой-нибудь проект закончить? Или же…

— Вова… камеры на крыше настоящие? — совсем тихо спросил Олег.

Охранник дернулся и с трудом ответил:

— Муляж.

— Вова, ты вернешь Федю в кабинет Павла Петровича. Спросит обо мне, скажешь, что я в уборной.

В глазах Вовы отразился суеверный страх.

— Ты никому ничего не расскажешь обо мне и забудешь об этом дне, — добавил мальчик.

— Олег, — попытался что-то сказать Федя.

— Иди с ним, здесь для тебя опасно, — даже линзы не сумели скрыть, как ярко засветились глаза юного верона.

Люди подчинились, оставляя Олега одного на крыше. Мальчик задрал голову и посмотрел на темнеющее небо. Хлынул дождь и только тогда он позвал:

«Амрон!»

Нет ответа.

«Амрон!»

Шёпот.

«Амрон, нам надо поговорить! — вновь позвал он. — Вы можете прилететь ко мне⁈»

Шёпот нарастал, пока не сложился в слабые слова:

«Пожалуйста, подействуй!»

Вместе со словами пришла душевная боль. Чтобы не происходило, Амрону было совершенно не до зова брата.

«Амрон!»

Вспышка боли оказалась такой сильной, что Олег едва не прервал связь. Он услышал звериный крик брата.

Не раздумывая, Олег коснулся невидимого каната. Мгновение и он упал неподалеку от сидящего на полу Амрона. Все лицо брата и открытые участки тела покрывали письмена, а по щекам катились слёзы.

Олег перевел взгляд на его дрожащие руки, выпачканные в крови. Неподалеку от брата на полу лежало окровавленное тело человека, обезображенного настолько, что невозможно узнать его личность. Но все же Олег опознал слугу по сумке и по выпавшей из неё расческе.

— Он… умер… я пытался помочь, но… дыхание не исцелило его… оно не сработало, — лепетал Амрон, словно не видя брата рядом с собой. — Я не успел… я не заметил…

Олег действовал по наитию, так как велел ему дар. Он коснулся грудной клетки человека. Душа еще не ушла, и дар позвал её назад в мертвое тело. Один вздох. Нужен был всего один вздох. И когда юноша судорожно вздохнул, из рта Олега в легкие человека устремилось белое облачко.

Юноша закашлялся сгустками крови и едва снова не отчалил, но Олег удерживал его душу в теле, запуская еще одно облачко.

Неприятно захрустели срастающиеся кости.

Осознав, что происходит, Амрон так же выдохнул облачко. Душа всё еще пыталась улететь от боли, от страданий, но Олег удерживал её и продолжал исцеление, пока последняя царапина не зажила на лице и теле человека.

Но нечто уходить не хотело. Чужое. Злое. Инородное. Олег уже встречался с нечто подобным во сне.

— Пошло прочь из него! — рявкнул он, обращаясь к тьме, затаившейся в глубине человеческого тела.

Оно цеплялось за живую плоть, ранило и причиняло человеку новые страдания.

— Прочь из него! — вновь рявкнул Олег, давая волю дару.

Всё пространство вокруг воспламенилось синим огнем, а человека вырвало чёрными шевелящимися сгустками. Они с писком сгорели в пламени.

— Это не наше, — сглотнул Амрон. — Не наше. У нас такого не водится.

И тогда в этот момент он осознал, что рядом с ним сидел Олег.

— Зачем ты сюда пришел?

— Сам не знаю, — отозвался брат. — Я хотел всего лишь поговорить с тобой…

Издали послышались крики, зажглись огни. Кто-то стремительно приближался к ним.

— Это папа… — обернулся Амрон. — ты должен уйти до того, как он тебя увидит!

Из-за паники в мысли заскочила отнюдь не мама… но Олегу было некогда думать, куда он перенесется, лишь бы подальше из Размараля. Он упал сверху на медицинские журналы. В нос ударил едкий запах чернил.

— Ежики-матрёшки! И с какой макакой ты на этот раз подрался⁈

Тарален прилетел в столичную больницу, сразу, как только с ним связалась Льяри и сообщила тревожные новости о Юлиане.

В здании некуда было ступить из-за количества стражей границы. Они кивали Таралену как старому знакомому, пока он проходил мимо них по направлению к палате, где держали бессознательного Юлиана. И больше всего Таралена поразило, что человека поместили в карантинное отделение и что встречал его лично Эл.