«Красноторы руководствовались тем, что детей им продали за долги?» — уточнил Стар.

«Да, у нас и у многих рас союза миров запрещена работорговля, и это не учитывалось раньше, сейчас будет учитываться. Если кто-то хочет продавать своих детей, пускай продает, но это не будет касаться рас, у которых работорговля под строгим табу».

«Керш, наверное, почернел от злости».

«Не только он… — поморщился Мадар. — Иногда я искреннее не понимаю, что они все делают в союзе миров. Удивительно, как мирайя с их невероятной силой хватает терпения, чтобы не выжечь всё дотла».

«Может поэтому они и мир свой закрыли? — пожал плечами Акрас. — К ним никто и никогда не лезет».

«К ним боятся лезть, — покачал головой Стар. — Их же называют главными ханжами открытых миров. Они никогда не прогибаются и не принимают нововведений, которые нарушают их моральные устои».

«Не будь у мирайя хранителей миров, в помощи которых все нуждаются, — скрестил руки на груди принц, — я думаю, их раса бы давно послала всех в пень, как любит делать его глупейшиство микроб…»

Их прервало появление взбешенной Мраны. Мужчины скривились, словно съели что-то кислое, особенно когда женщина начала бесцеремонно с грязными ругательствами выталкивать веронов в окна. Акрас наблюдал за её действиями с усталой миной. Телохранитель принца Шахра спрятался за белой занавеской, пока и его не настиг гнев жены Инарана.

Не прекращая ругаться, Мрана вышвыривала вещи Акраса из шкафов и полок, раздавая указания служанкам, чтобы они немедленно собирались и заказывали билет до Анрифаля. Акрас массировал висок, наблюдая за действиями матери. На внушение тратилось всё больше сил, и с каждым разом Мранам злилась всё сильнее и сильнее, отчего воевать с ней становилось труднее.

Мрана ненавидела бастардов, а именно бастарда оставили её сыну, что женщина посчитала как оскорбление лично ей, законной жене.

В момент, когда Мрана потрошила шкаф, вошел Лис, осторожно и по-звериному тихо перешагивая вещи Акраса. В него самого едва не полетала статуэтка, однако левкос не дрогнул и уставился прямо в центр лба женщине. Мрана замерла с занесенной рукой.

Его воздействие тончайшим и мягким образом проникало в сознание Мраны и подменяло её гневные мысли на то, что шептал ей левкос. Не прошло и минуты, как она успокоилась и прекратила орать, распорядилась убраться и вернуть все вещи на место. И впервые на памяти Акраса мать не приняла отраву, как делала это обычно во время вспышек ярости.

«Не знал, что так можно», — восхитился Акрас, присаживаясь на кровать.

«Наш дар многогранен и не всегда используется для политики, — ментально отвечал Лис, легкомысленно виляя рыжим хвостом, — его используют и в психиатрии и медицине, и даже в образовании, когда необходимо снять какие-то вредные установки и комплексы».

«Спасибо за нее».

«Не за что. Я понимаю, каково это иметь мать, зацикленную на мировом господстве».

«Ты свою так же лечил?»

«Мою так не полечишь, — скривился Лис. — Она очень сильна и защищена от моего воздействия. Сила голоса тьмы у неё мощнее, чем у твоей матери».

«На что похож голос тьмы?»

«На шепот, его практически не слышишь, если не прислушиваться. Однако, от него очень сильные возникают желания и искушения».

«А ты не так глуп, как кажешься…»

Лис ловко взобрался на голову ближайшей статуи, присаживаясь как кошка.

«Не только ты носишь маски, — сказал левкос, — только мои маски шутовские. Это вы торопитесь повзрослеть, чтобы не сдохнуть, учитывая какое количество раз на вас нападали тёмные. Даже моя мать спит и видит, как захватывает ваш мир. И кстати, я бы не обмочил штанишки при виде демонов, ведь я среди них жил. Меня демонеса родила и отец меня не сразу от неё забрал. И я не первый, кого мать родила от него. Просто меня она оставила в живых, благодаря тому, что я притворился малолетним дебилом, полностью покорившимся её воле и амбициям».

«Я смотрю, твоя мать еще хуже моей», — не удивился Акрас тому, что Лис оказался в курсе их разговора со Старом.

«О да, твоя хотя бы тебя любит, а моя от меня избавится, если узнает, что я не действую согласно её планам. И она не будет устраивать истерики, она слишком для этого хладнокровна и цинична».

Акрас задумчиво коснулся подбородка пальцами:

«Научишь паре трюков? Мне не хватает шутовских масок».

«Без проблем, а то твоя серьезная рожа порядком достала, — согласился Лис. — И первый урок, который я тебе дам: тебе ничего не стоит, сказать матери то, что она хочет от тебя услышать. Манипулировать её разумом ты можешь и без применения магии. Ты ведь уже изображал перед ней капризного ребенка, так почему бы не показать, что ты разделяешь её мечты?»

«И что это мне даст?»

«Спокойную жизнь и возможность заниматься тем, что ты в действительности хочешь. Она ведь не настолько дальновидна, чтобы распознать, что ты её дуришь».

Акрас вынуждено согласился с доводами Лиса. Попробовать и вправду стоило.

«И, кстати, с несговорчивым братом я тебе тоже могу помочь, — продолжил Лис, — на самом деле он не настолько упрямый, как ты думаешь. Если бы ты копнул поглубже, ты бы понял, куда надо надавить, чтобы он тебя послушал. Им всего-то руководят страхи и ночные кошмары. Уберите их, и вы получите такого короля, которого хотите».

«Очень интересно послушать…»

Из носа текла кровь. Олег коснулся лица, гудящего от боли в скулах. Напротив стоял ухмыляющийся и курящий Генлий. Никто кроме него не позволял себе бить Амрона. И сколько не запрещал Акрон ему применять физические наказания, долол приказы старшего игнорировал.

— Продолжим урок, — Генлий снова замахнулся.

Олег в ярости перехватил руку долола и к собственной неожиданности перекинул дядю через голову, сбивая его телом ближайший столб. Генлий и сам был шокирован не меньше, чем племянник. Долол лежал среди обломков со сломанной сигаретой в зубах, и, казалось, о чем-то думал.

— Дядя, — показалась в поле зрения Лимра, — однажды он сломает вам хребет. Может, пора прекращать его злить? Вероны не воспитывают так детей. От ваших методов кровная нить с ним лишь тускнеет. Он часто не понимает, за что вы его бьете.

— Мне подзатыльники Искрос давал, — возразил дядя, продолжая лежать.

— Сомневаюсь, что он вас избивал до полуобморока, как вы Амрона. Брат же не тупой, чтобы вас с первого раза не услышать.

Генлий перевел взгляд на девочку.

— На нем всё заживает моментально, он может выдержать прямое попадание из световой пушки. Я сам об него едва руку не ломаю.

— Но это не значит, что ему не больно и что он не может сломать вас в ответ. Порвете кровные узы, и он вас точно сломает. Он вас сильнее не только магически, но и физически.

В тренировочный зал вбежал взлохмаченный Инаран.

— Вы в своем уме⁈ — заорал он. — Я думал, вы тут друг друга поубивали!

— Кажется, мелкая, ты права и пора завязывать, — прокомментировал появление брата долол, сплевывая сломанную сигарету.

Не заставил себя долго ждать и Акрон.

— Мы живые! — с кряхтением поднялся Генлий. — Просто Амрон дал мне сдачи и кажется… сломал ребро и пару пальцев.

Акрон присел неподалеку от Олега и осмотрел ему руки с черными и белыми символами.

— Это не самое страшное. Он печати поломал.

— Снова?

— Да, снова, — ответил Акрон, поднимаясь и переходя на очень ворчливые нотки: — Объясни мне, пожалуйста, Генлий, чему ты хотел его научить⁈

— Чтобы он боли перестал бояться!

— Он может отключать болевые рецепторы! Он же верон, а не мазохист долол, получающий удовольствие, когда ему каблуком на пах наступают!

У Олега брови поползли вверх. И ведь никто из них не врал, что самое удивительное. Или его дар в теле Амрона перестал работать?

— А он умеет их отключать⁈ — заорал в ответ Генлий. — Или кое-кто забил на сына и не объяснил ему самое элементарное⁈

— Так это я теперь виноват⁈ — едва не подпрыгнул Инаран. — Такие вещи ребенку объясняет мать!