После окончания педагогического училища, в июне 1918 года, Мао трудно было найти работу. В то время молодые выпускники обычно стремились за границу для продолжения обучения. Те, кому семьи не могли оказать финансовую поддержку, как в случае с Мао, могли отправиться во Францию по программе, предусматривающей совмещение учебы и работы. Франции, потерявшей так много молодежи во время Первой мировой войны, нужна была рабочая сила (одной из обязанностей китайских рабочих был сбор тел погибших на полях сражений).
Некоторые товарищи Мао поехали во Францию. Мао не последовал их примеру. Его не привлекала перспектива физического труда. Возможно, сыграл свою роль и другой фактор — необходимость учить французский язык. У Мао не было способности к языкам, он всю жизнь говорил лишь на своем местном диалекте, не используя даже путунхуа («общий язык»), который его собственный режим возвел в ранг официального. В 1920 году, когда популярны были поездки в Россию, Мао подумывал о том, чтобы поехать в Россию (своей подруге он сказал: «Меня переполняет счастье и надежда» при мысли об этом), но понимание того, что придется учить русский, пугало его. Он пытался выучить язык, беря уроки у русского эмигранта (и агента) Сергея Полевого. Но по словам Полевого, другие ученики дразнили Мао, поскольку тот никак не мог выучить даже алфавит, и разозленный Мао бросил уроки. В отличие от своих радикальных современников, включая большинство будущих китайских коммунистических лидеров, Мао не побывал ни во Франции, ни в России.
Вместо этого, окончив училище, Мао занял немного денег и отправился в Пекин, чтобы попытать там удачу. В 1918 году Пекин был одним из красивейших городов мира, где перед величественными дворцами по улицам неспешно шли верблюды. Императорские сады, близ которых поселился Мао, только что открылись для публики. Когда настала зима, Мао и его друзья, все южане, редко видевшие снег или лед, дивились на замерзшие озера, окруженные плакучими ивами, отягощенными сосульками.
Но жизнь в столице была нелегкой. Неограниченная свобода и возможности, принесенные в Китай модернизацией, мало что изменили в материальном положении народа, и большая часть населения оставалась за чертой бедности. Мао и семь его товарищей ютились в трех крошечных комнатках. Четверо теснились на одной нагретой кирпичной лежанке, укрывались одним одеялом. Пространство было так мало, что, когда один хотел повернуться, он должен был будить остальных. На восьмерых было всего два пальто, на улицу выходили по очереди. Библиотека отапливалась, и по вечерам Мао отправлялся туда читать.
Мао никого не знал в Пекине. На некоторое время он нашел работу младшего библиотекаря и зарабатывал 8 юаней в месяц — прожиточный минимум. Одной из его обязанностей было записывать имена тех, кто приходил почитать газеты. Среди этих людей были выдающиеся мыслители, но они не обращали на Мао никакого внимания. Он чувствовал себя униженным и таил на них злобу. Позже он жаловался, что «большинство из них не обращались со мной как с человеческим существом». Не прошло и шести месяцев со дня приезда в столицу, как он вынужден был покинуть ее, заняв деньги на дорогу домой. Он вернулся в Чанша в апреле 1919 года через Шанхай, откуда проводил друзей, отъезжавших во Францию. Он увидел со стороны интеллектуальную и политическую жизнь больших городов, а теперь вынужден был мириться со скромной должностью учителя истории на полставки в начальной школе в своей родной провинции.
Мао нельзя было назвать образцовым преподавателем. Он был неопрятен и, казалось, никогда не менял одежду. Его ученики запомнили взъерошенные волосы Мао, его дырявые носки, разваливающиеся самодельные ботинки. Но по крайней мере, элементарные правила поведения он соблюдал. Два года спустя, когда он преподавал в другом учебном заведении, ученики жаловались на то, что он часто являлся обнаженным выше пояса. В ответ на просьбы одеться более прилично Мао резко отвечал: «Ничего ужасного, если я полуобнажен. Скажите спасибо, что я не прихожу в чем мать родила».
Мао вернулся в Чанша в решающий исторический момент. В то время в Китае существовало несколько анклавов, контролируемых иностранными державами. Эти анклавы находились вне китайской юрисдикции, под охраной иностранных канонерок, готовых защитить эмигрантов. Пробудившееся общественное мнение Китая потребовало вернуть стране эти анклавы, по существу являвшиеся миниколониями. И все же Парижская мирная конференция 1919 года, созванная для выработки мирных договоров после Первой мировой войны, на которой присутствовала и китайская делегация, разрешила Японии остаться в провинции Шаньдун, отвоеванной японцами у Германии во время войны. Это решение разожгло национальные чувства. 4 мая 1919 года, впервые в истории Китая, в Пекине состоялась демонстрация, участники которой обвиняли правительство в «продажности» и протестовали против пребывания японцев в Китае. Движение протеста прокатилось по всей стране. В городах сжигались японские товары, громились продававшие их магазины. Многие китайцы были разочарованы тем, что республиканское правительство не сумело заключить с иностранными державами более выгодную сделку, чем его предшественник — династия Цин. Назревала необходимость радикальных перемен.
В городе Чанша, представлявшем такой интерес для иностранцев, что Япония, Соединенные Штаты и Британия открыли там свои консульства, был создан боевой студенческий союз, в который входили и преподаватели. Мао активно участвовал в работе союза, будучи редактором его журнала «Река Сян». В первом номере он заявил о своих радикальных взглядах: «Теперь мы должны подвергать сомнению то, в чем прежде сомневаться не осмеливались, применять методы, которые прежде использовать не решались». Бюджет журнала был чрезвычайно скудным: Мао не только приходилось самому писать большую часть статей в удушающей жаре, в то время как тучи клопов сновали по груде трудов китайских классиков, служивших Мао подушкой, он еще и сам продавал журнал на улице. Издано было пять номеров.
Мао продолжал писать статьи и для других журналов. Среди них было десять очерков, посвященных женщинам и семье. Мао защищал независимость женщин, свободный выбор в браке и равенство с мужчинами — распространенные взгляды среди радикалов. Эти излияния, судя по всему, были следствием смерти горячо любимой матери, последовавшей 5 октября 1919 года. Он посылал ей лекарства для лечения дифтерии, устроил так, чтобы она приехала лечиться в Чанша. Тогда, весной того года, была сделана первая и последняя фотография пятидесятидвухлетней матери Мао с ее тремя сыновьями, запечатлевшая весь ее узкий мирок. На лице Мао — выражение твердой решимости и отчужденности. В отличие от своих братьев, одетых по-фермерски и выглядящих как неотесанные крестьяне, Мао в своем длиннополом одеянии, традиционном облачении ученых и знати, выглядит по-настоящему элегантно.
Мать питала к Мао безграничную любовь и во всем потакала ему; его отношение к матери было сложной комбинацией сильных чувств и эгоизма. Позже он рассказал одному из своих приближенных такую историю: «Когда моя мать лежала при смерти, я сказал ей, что не вынесу ее агонии. Я хотел сохранить в своей памяти ее прекрасный образ и потому сказал ей, что хотел бы покинуть ее на некоторое время. Моя мать была человеком понимающим, и она согласилась со мной. Поэтому я навсегда запомнил ее здоровой и красивой». У смертного одра матери единственным человеком, о котором думал Мао, был он сам, а не его мать, поэтому он не колеблясь сказал ей то, что хотел.
Неудивительно, что с умирающим отцом Мао обошелся куда холоднее. Ичан скончался от брюшного тифа 23 января 1920 года. Перед смертью он захотел увидеть старшего сына, но Мао так и не пришел и не выказал печали по случаю кончины отца.
В статье «О независимости женщин», написанной 21 ноября 1919 года, вскоре после смерти матери, Мао заявлял, что «женщины могут выполнять физическую работу наравне с мужчинами. Справедливо, однако, что они не могут делать эту работу, когда вынашивают детей». Таким образом, его ответ на «независимость женщин» был таков: «Прежде чем выйти замуж, женщины должны быть готовы… прокормить себя». Он сказал даже, что «женщины должны сами приготовить все необходимое для родов». Очевидно, как мужчина, Мао не желал заботиться о женщинах. Он не хотел никакой ответственности. Более того, его настойчивое утверждение, что женщины могут трудиться наравне с мужчинами, противоречащее очевидности, показывало, что к женщинам он нежности не испытывал. Когда Мао пришел к власти, главным в его подходе к проблеме женщин стало принуждение их к тяжелому физическому труду. В 1951 году он сочинил свое первое посвящение для Женского дня, которое гласило: «Объединяйтесь, чтобы внести свой вклад в производство…»
