Мао действительно начал вести себя прилично. До июля, когда он расположился на Южном фронте, он при любой возможности критиковал инструкции руководства, приказывал офицерам не подчиняться им и издавал свои собственные приказы, противоречащие партийным. Когда один из приспешников Мао сказал ему, что его назначили куда-то земельным министром, Мао приказал ему отправиться совершенно в другое место и выполнять другую работу: «Вы не будете там министром земли и ресурсов. Отправляйтесь в округ Хуэйчан и занимайте пост председателя правительства».
Однако в сентябре 1934 года все изменилось. Когда Линь Бяо, привыкший к пренебрежительным отзывам Мао о руководстве, нанес ему визит, спутник Линя заметил, что Мао был «очень дисциплинирован» и вовсе не занимался «тайной своекорыстной деятельностью».
Когда находившийся в Юйду Мао точно узнал, что его берут с собой, он послал за женой. Поскольку дети идти не могли, их двухлетнего сына, Маленького Мао, пришлось оставить. Больше Мао никогда его не видел.
Маленький Мао родился в ноябре 1932 года и был вторым ребенком Мао и Гуйюань. Их первый ребенок, девочка, потерялась. Она родилась в июне 1929 года в городе Лунъянь в провинции Фуцзянь в прелестном домике. Когда Мао показали младенца, он произнес одно из характерных для него замечаний: «Эй, эта девочка умеет выбирать подходящее время: не появилась на свет, пока не нашла хорошее местечко!» Не прошло и месяца со дня ее рождения, как Гуйюань и Мао вынуждены были покинуть город, а ребенка оставили с местной кормилицей. Из-за деятельности Мао пара не появлялась в городе почти три года. Когда Гуйюань наконец вернулась, ей сказали, что девочка умерла, но мать не смогла в это поверить и после того, как коммунисты пришли к власти два десятка лет спустя, начала ее искать. Гуйюань, как одержимая, вела поиски десятилетиями до самой своей смерти в 1984 году.
Поскольку Гуйюань не могла взять Маленького Мао в эвакуацию, она доверила мальчика своей сестре, жене брата Мао, Цзэтаня. Эта супружеская пара, так же как брат и родители Гуйюань, оставалась, и Гуйюань горько рыдала, прощаясь с сыном. (Ее третий ребенок, сын, умер несколькими месяцами ранее, через пару дней после рождения.) Маленький Мао некоторое время оставался с кормилицей, а после того, как гоминьдановцы заняли коммунистическую территорию, Цзэтань тайно перевез его. В апреле 1935 года Цзэтань погиб в бою, не успев рассказать жене, где спрятал ребенка.
Когда Мао пришел к власти, Гуйюань, которая к тому времени уже не была его женой, отчаянно пыталась найти Маленького Мао, но тщетно. Ее сестра, чувствовавшая себя виноватой в потере доверенного ей ребенка, погибла в автокатастрофе в ноябре 1949 года, через несколько дней после того, как красные вновь заняли эту территорию, — она кое-что разузнала и отправилась проверить полученные сведения. В 1952 году был найден молодой человек, который, возможно, был тем самым Маленьким Мао. Брат Гуйюань вспоминал, как Гуйюань «бросилась опознавать его. Она главным образом проверяла две вещи: были ли у мальчика маслянистые уши и особый запах под мышками [необычный для китайцев]. Она была убеждена, что все эти характерные особенности ее дети унаследовали от Мао Цзэдуна. Обследовав юношу, она не сомневалась в том, что это ее Маленький Мао».
Однако многие другие женщины-коммунистки, которым пришлось бросить своих детей, ринулись на такие же поиски, и одна вдова-красноармейка уже опознала мальчика как своего сына. Партия присудила юношу той женщине. Брат Гуйюань отправился к Мао, которого до той поры не вовлекали в поиски, и показал ему фотографию юноши, намекая, что Гуйюань надеется на вмешательство Мао. Но Мао уклонился, сказав: «Мне неловко вмешиваться». К тому же он велел просителю подчиниться решению партии. Гуйюань не едалась if вела мучительное и трагическое сражение годами. Она и ее брат поддерживали связь с тем юношей до самой его смерти от рака печени в 70-х годах, даже помогли с его бракосочетанием[30].
Мао особенно не печалился, покидая Маленького Мао, и даже не попрощался с собственным сыном. Он скрывал свое горе. Гун Чжу, командир Красной армии в Юйду, оставил свидетельство о последних неделях перед отъездом Мао, когда Мао находился в его штабе. В начале сентября Гун изучал карту, когда «неожиданно вошел мой телохранитель и объявил: «Здесь председатель Мао!» Я побежал к воротам и увидел слезавших с коней Мао Цзэдуна и двух его телохранителей… Мао выглядел больным и усталым. Я спросил его: «Председателю нездоровится?» Он ответил: «Ты прав. Недавно я был очень болен, но, главное, я совсем пал духом…».
Мао сказал это так, словно они с Гуном — старые друзья: «Надеюсь, ты сможешь зайти поболтать как-нибудь вечером, если будет время»… Мао Цзэдун любил поговорить». Гун принял приглашение Мао, а когда приехала Гуйюань, она стала «готовить изумительные ужины. И мы все трое болтали, пили, курили, часто… до полуночи… По моим наблюдениям, кроме меня Мао никто больше не навещал… Он действительно казался покинутым и несчастным».
Однажды Гун купил к ужину курицу и несколько свиных ножек. Мао был «оживлен и много пил». Он жаловался на руководство, но больше так, как это бывает между старыми друзьями, не замышляя ничего дурного. Когда Гун заметил, что получил за что-то выговор, Мао «сказал, что не следовало соглашаться с выговором. Все, мол, из-за того, что Чжоу Эньлай слишком резок… Он также сказал, что [его враги в партии] хотели прибрать к рукам всю власть… Казалось, он глубоко обижен на них».
Выпивка погрузила Мао в меланхолию, и он стал вспоминать различные обрушившиеся на него кары. В одном месте, когда он жаловался то, что потерял главенство, «слезы потекли по его щекам, временами он кашлял, и тогда лицо его вытягивалось и желтело. В мерцающем свете масляной лампы он казался совершенно подавленным».
Ни крушение коммунистического государства, ни разлука с сыном не ранили Мао так сильно, как потеря личной власти.
Позже, когда все как будто уладилось, планы Мао чуть было не рухнули. За несколько дней до намеченного отъезда у него поднялась температура до 41 градуса по Цельсию, начались бред и лихорадка. Это был сезон малярии, и в Юйду роились такие густые тучи комаров, что они забивались людям в ноздри. Не помогал даже хинин. Мао должен был выздороветь, и выздороветь быстро, иначе он не смог бы уехать вместе с остальными. Это был вопрос жизни и смерти. Лучший врач в Центральном советском районе, Нельсон Фу, лечивший Мао в миссионерской больнице зимой 1932/33 года, примчался через весь Жуйцзинь и сумел-таки привести его в достаточно приличную форму, чтобы он смог путешествовать. И пациент, и врач знали, что Фу спас Мао жизнь и политическую карьеру.
Доктор Фу на десятилетия стал руководителем врачей Мао. В 1966 году во время устроенной Мао «большой чистки» он написал Мао письмо с напоминанием о том инциденте: «Я спас вам жизнь. Надеюсь, что сейчас вы сможете спасти мою». Врача, которому тогда было уже семьдесят два года, жестоко избили, переломали ему ребра и разбили голову. Нельзя сказать, что Мао и пальцем не пошевелил, но сделал это вынужденно, набросав в ответ несколько слов: «Этот человек… не совершил серьезных преступлений, может быть, его следует пощадить». Однако потом Мао прослышал, что Фу будто бы разговаривал с другими партийными лидерами о его (Мао) здоровье, то есть нарушил табу. Мао допустил, чтобы Фу бросили в тюрьму. Семидесятидвухлетний доктор не протянул и двух недель и умер на полу своей камеры.
* * *
Тем временем Красная армия, теснимая войсками Чан Кайши, с боями отступала, а подготовка к эвакуации все еще держалась в секрете. Эта мера была вынужденной, однако позволяла красным совершить стратегический переход на северо-запад, конечной целью которого было достижение контролируемых русскими границ и получение оружия. Операция позже стала известной как «воссоединение с Советским Союзом». Планировалась она годами. Еще в 1929 году глава военной разведки Берзин объяснил Зорге, что его задача — попытаться привести китайскую Красную армию к советской границе.
