Мао бодрствовал до тех пор, пока У не сообщила ему, что выполнила его поручение.
Перемена мнения Мао изменила его судьбу. Это приглашение, первое из коммунистического Китая для американской команды, вызвало сенсацию. То, что это была спортивная команда, взбудоражило весь мир. Чжоу Эньлай проявил все свое обаяние, а также использовал четко организованный театр тоталитарного режима, чтобы организовать, по словам Киссинджера, «ослепительный прием» команде по настольному теннису. Американские и основные западноевропейские газеты печатали благожелательные отзывы день за днем. Мао, старый журналист, нажал на правильную кнопку. «Никсон, — писал один комментатор, — был действительно поражен тем, как эта история перекочевала из раздела спортивной хроники на первую полосу». Одним движением Мао создал благоприятный климат, в котором посещение Китая могло бы принести политические дивиденды Никсону в ходе избирательной президентской кампании 1972 года.
«Никсон находился на грани эйфории, — писал Киссинджер, — и теперь хотел отправиться в поездку без всяких предварительных согласований». К концу мая 1971 года было принято тайное решение, что Никсон поедет в Китай.
Мао не только завлек к себе Никсона, он даже сумел скрыть, что это было его основной целью. Никсон решился на визит, полагая, что из них двоих он более проницательный. Поэтому, когда Киссинджер отправился в свою первую секретную поездку в Китай в июле 1971 года, чтобы проложить дорогу президенту, он взял с собой много подарков и ничего взамен не просил. Самое потрясающее предложение касалось Тайваня, с которым США были связаны догово ром о взаимной обороне. Никсон предложил оставить старого союзника Вашингтона, обещая предоставить полное дипломатическое признание Пекину к январю 1975 года, если его переизберут на новый срок в 1972 году.
Никсон всецело принял позицию Пекина. К концу поездки Киссинджера Чжоу говорил о присвоении Тайваня Пекином как о решенном деле. И лишь по этому вопросу Киссинджер позволил себе незначительное замечание, заявив: «Мы очень надеемся, что тайваньский вопрос будет решен мирным путем». Но он не требовал от Чжоу обещаний не использовать силу.[150]
В качестве одного из пунктов соглашения Никсон предложил немедленно добиться вступления Пекина в ООН: «Вы получите теперь то место, которое занимает Тайвань, — сказал Киссинджер Чжоу, предлагая кулуарно решить этот вопрос, добавив: — Президент хотел, чтобы я обсудил этот вопрос с вами прежде, чем мы начнем предпринимать определенные шаги в этом направлении».
Более того, американцы обещали информировать китайцев еще и о своих контактах с СССР. Киссинджер заявил: «В специальном порядке я готов предоставить вам любую информацию, которая может вас заинтересовать относительно любых двусторонних переговоров, которые мы ведем с Советским Союзом по таким проблемам, как ОСВ [переговоры по ограничению стратегических вооружений]». Несколько месяцев спустя Киссинджер сказал китайцам: «Мы рассказываем вам о наших беседах с русскими, но мы не говорим русским о наших беседах с вами».
Наряду с этим состоялась передача секретной информации огромной важности. Будущий вице-президент Нельсон Рокфеллер, как сообщают, «был просто поражен, услышав… о том, какое количество сверхсекретной информации мы сделали доступным китайцам». Сведения включали информацию о размещении советских войск на границе с Китаем.
Киссинджер выполнил также два важных обязательства по Индокитаю: США были готовы вывести оттуда все свои войска в двенадцатимесячный срок и бросить на произвол судьбы южновьетнамский режим, обещая уйти даже без проведения переговоров, без возможности возвращения американских войск. «После того как мир будет заключен, — сказал Киссинджер, — мы будем находиться на расстоянии в 10 тысяч миль, а [Ханой] останется здесь». Киссинджер даже обещал, что «большая часть, если не все американские войска» будут выведены из Кореи до окончания следующего срока президентства Никсона, даже не попытавшись при этом получить какую-либо гарантию того, что Мао не поддержит очередное коммунистическое вторжение в Южную Корею.
Мао дали много и даже преподнесли это на блюде. Киссинджер особо подчеркнул, что он не просит, чтобы Китай прекратил предоставлять помощь Вьетнаму. От Мао даже не требовали смягчить его агрессивную антиамериканскую риторику как в целом в мире, так и во время встреч. Стенографическая запись показывает, что Чжоу постоянно настаивал: «Вы должны ответить на тот вопрос… Вы обязаны ответить на этот вопрос». Он указывал американцам на «ваши притеснения, на вашу подрывную деятельность и ваше вмешательство». Он правильно рассчитал, что Никсон может пойти на еще большие уступки за привилегию сближения с Китаем. Киссинджер не просил об ответных уступках. Нелепое заявление Чжоу, что Китай не является «агрессивным — из-за нашей новой ([коммунистической] системы», тем не менее осталось неоспоренным. И в ответ на упоминания Чжоу об американских «зверствах» во Вьетнаме не прозвучало никакого осуждения зверств Мао в самом Китае. В другом случае, когда представитель северовьетнамской делегации косвенно критиковал администрацию Никсона, Киссинджер выпалил: «Вы являетесь представителями одного из самых тиранических режимов на этой планете…» Теперь же Киссинджер описывает действия Чжоу как «весьма трогательные».
Когда Мао услышал доклад об итогах переговоров за первый день, он преисполнился самодовольства и заявил своим ведущим дипломатам, что Америка «превращается из обезьяны в человека. Хотя еще не совсем человек, так как у нее остается хвост… но она уже больше не рядовая обезьяна, а шимпанзе, так как хвост у нее не очень длинный… Америка должна начать свою жизнь заново, — объявил он, рассматривая Америку с дарвинистской точки зрения как медленно развивающегося примата, стоящего на более низкой ступени развития. — Это — эволюция!» Чжоу, со своей стороны, сравнил Никсона с распущенной женщиной, «прихорашивающейся и предлагающей себя прямо с порога». Именно во время первого визита Киссинджера Мао сделал вывод, что Никсоном можно управлять и Пекин имеет шанс добиться многого от Америки, не меняя при этом свой тиранический стиль правления и не прекращая антиамериканские разглагольствования.
Немедленно после секретного визита Киссинджера было объявлено, что Никсон приглашен в Китай и принял это приглашение. Киссинджер возвратился в Пекин в октябре 1971 года для того, чтобы подготовиться к визиту президента. Его вторая поездка совпала по времени с ежегодным голосованием в ООН по вопросу о месте Китая, которое до сих пор принадлежало Тайваню. Открытое присутствие в Пекине главного советника президента склонило чашу весов в пользу Пекина. 25 октября Пекин заменил Тайбэй в ООН, Мао получил место в Совете Безопасности, а также право накладывать вето на любые неугодные ему решения.
Это случилось всего через месяц после бегства и гибели Линь Бяо. Новости о том, что существовал заговор с целью его убийства, ввергли Мао в состояние глубокой депрессии. Поражение Тайваня и предстоящий визит Никсона подняли его настроение. Громко смеясь и шутя, он говорил в течение почти трех часов со своими ведущими дипломатами. Упоминая о голосовании в ООН, он объявил: «Великобритания, Франция, Голландия, Бельгия, Канада, Италия — все они стали хунвейбинами».
Прежде чем делегаты Китая уехали в ООН, Мао посчитал обязательным для себя напомнить им, что они должны по-прежнему рассматривать США как «врага общества номер один» и отчаянно осуждать их, «называя их по имени, это абсолютно необходимо». Он хотел дебютировать на мировой арене как борец с США, используя ООН как новую платформу для борьбы.
За девять дней до визита Никсона, который намечался на 21 февраля 1972 года, Мао потерял сознание и находился на грани жизни и смерти. Перспектива скорого прибытия Никсона помогла ему восстановиться. Для Мао были сшиты новые ботинки и одежда, поскольку его тело сильно распухло. Гостиная, в которой он должен был принимать Никсона, была преобразована в больничную палату, с большой кроватью и медицинским оборудованием. Персонал убрал некоторую часть оборудования из комнаты, а другую его часть и кровать спрятали за ширмой. Обширная комната была заставлена старыми книгами, которые произвели на американцев большое впечатление — ведь они не знали, что многие из них были просто украдены во время зверских набегов на дома в не слишком отдаленном прошлом.
