Осталась наша команда «вне игры» вследствие ряда обстоятельств, не предвещавших поначалу печального исхода. Началось всё с жеребьёвки отборочного цикла, определившей сборную СССР в девятую европейскую группу, победителю которой предстоял ещё и межконтинентальный финал с одной из южноамериканских команд. В группе ребята задачу решили уверенно, а когда узнали имя последнего своего оппонента (сборная Чили), и вовсе вздохнули с облегчением. С позиций футбольных — не самая сильная южноамериканская держава, с позиций же политических — самая милая сердцу советского руководства: в президентах там пребывал наш человек, Сальвадор Альенде, уже третий год неустанно трудившийся на ниве социалистических преобразований.

Первая встреча должна была состояться в Москве 26 сентября, ответная — 21 ноября в Сантьяго. Но за две недели до московского рандеву в этой маленькой латиноамериканской стране произошли события, имевшие трагические последствия для нашей сборной. «Военная хунта» (пользуюсь терминологией тех лет) во главе с генералом Пиночетом, организовав государственный переворот, свергла «законное правительство национального Народного единства и установила военную диктатуру фашистского типа».

В свете изложенного матч, имевший огромное спортивное значение, приобрёл политическую окраску. Предстоящая игра оказалась в полной информационной блокаде: ни строчки о положении дел в чилийской сборной, ни единой афиши о месте и времени встречи, ни телетрансляции… Сам матч позволили осветить лишь «Советскому спорту» и его приложению — «Футбол — Хоккей», причём в ограниченном объёме. Если встречам подобного калибра уделялся в еженедельнике обычно разворот (две страницы), то на сей раз, по словам тогдашнего редактора Льва Филатова, рекомендовали (то есть приказали) уложиться в 50 строк, что и было сделано. Столько же места (46 строк) занял отчёт о матче Швейцария — Люксембург, расположенный на той же странице, а информация о ещё четырёх встречах европейских сборных выглядела куда солиднее.

Можно лишь посочувствовать нашим футболистам, на плечи которых лёг неподъёмный психологический груз. Скованность и излишняя нервозность не позволили им, несмотря на огромное преимущество, победить. В итоге — 0:0.

Не везло нашей сборной в политических матчах. В 52-м проиграли команде Тито, в 64-м — Франко и вот теперь не сумели одолеть Пиночета. Правда, предстояла ещё ответная встреча, а уровень игры чилийцев позволял надеяться на благоприятный для нас исход.

11 октября 1973 года на заседании президиума Федерации футбола СССР тренер сборной отчитался о первом матче и ознакомил присутствующих с планом на ответный. Лучшие футбольные умы страны внесли некоторые коррективы относительно состава, числа контрольных матчей и так далее. Гавриил Качалин советовал провести две товарищеские встречи перед матчем в Сантьяго в Южной Америке, дабы лучше акклиматизироваться. 21 октября «Футбол — Хоккей» сообщил своим читателям, что в случае необходимости третий дополнительный матч пройдёт в столице Перу Лиме. Создавалось впечатление, что наша команда в Сантьяго отправится. Но за неделю до повторного поединка прогремело заявление Федерации футбола СССР, в котором, в частности, говорилось: «Федерация футбола СССР обратилась в Международную федерацию футбола с предложением провести указанный матч в третьей стране, так как на стадионе, обагрённом кровью патриотов чилийского народа, по моральным соображениям, не могут в настоящее время выступать советские спортсмены.

Однако ФИФА не посчиталась с известными всему миру чудовищными преступлениями, творимыми военной хунтой, и, основываясь на заверениях самозваного министра обороны Чили, заявила, что нет никаких препятствий для проведения отборочного матча в Сантьяго.

Федерация футбола СССР от имени советских спортсменов выражает решительный протест и заявляет, что в сложившейся обстановке, когда Международная федерация футбола вопреки здравому смыслу пошла на поводу у чилийской реакции, она вынуждена отказаться от участия в отборочной игре чемпионата мира на территории Чили и возлагает всю ответственность за это на руководителей ФИФА.

В то же время Федерация футбола СССР вновь подтверждает свою готовность на проведение отборочного матча с чилийскими футболистами на территории третьей страны, если Международная федерация футбола пересмотрит своё решение».

Мало кто тогда знал, что вскоре после московского матча наши представители в ФИФА поставили вопрос о переносе второго матча на нейтральное поле, однако Оргкомитет по проведению чемпионата мира подавляющим большинством голосов (15 — «за», 3 — «против» при трёх воздержавшихся) настоял на проведении второй встречи в Сантьяго. Небольшую уступку нам всё-таки сделали: «Мы понимаем ваши чувства и нежелание играть на стадионе, где пролилась кровь людей, — заявил один из представителей ФИФА, — и согласны перенести игру на другой стадион Сантьяго». Наши это предложение отвергли.

В назначенный день и час заполненные трибуны стадиона «Насьональ» в Сантьяго приветствовали появившихся на поле судей и игроков чилийской сборной. Арбитра не смутило отсутствие гостей. По его сигналу чилийцы, ведомые лучшим игроком — Карлосом Касели, лихо преодолели полполя и благополучно доставили мяч в ворота предполагаемого соперника. После небольшого шоу, чтобы не разочаровывать зрителей, чилийская сборная всё же провела матч с соперником уже вполне осязаемым — одной из клубных команд Бразилии. И всё же публика покинула стадион разочарованной: её любимцы проиграли.

Дважды, в декабре 73-го и в январе 74-го, советская сторона требовала пересмотра решения ФИФА и каждый раз, получив отказ, разражалась гневными заявлениями. Протест выражался от имени Федерации футбола СССР, хотя, как оказалось, она об этом и не ведала, что подтверждает довольно любопытный документ, хранящийся в Центральном государственном архиве Российской Федерации.

Во втором пункте постановления заседания союзной федерации футбола от 13 декабря 1973 года сказано буквально следующее: «Президиум считает необходимым довести до сведения руководства Управления футбола и Управления международных спортивных связей Спорткомитета СССР о том, что заявление Федерации футбола СССР по второй отборочной игре чемпионата мира по футболу с командой Чили, опубликованное в прессе от имени Федерации футбола СССР, не обсуждалось президиумом и что сегодня президиум впервые был проинформирован по этому вопросу».

Театр абсурда, режиссёр которого оставался безвестным.

В январе 1974 года последовал ещё один решительный протест от имени Федерации футбола СССР, от которого на ближайшем заседании (7 февраля) она вновь мужественно отмежевалась: «Поручить Федосову, Ряшенцеву и Испиряну подготовить докладную записку на имя председателя Спорткомитета СССР т. Павлова о том, что в последнее время мнение Президиума Федерации футбола СССР не учитывается (об отмене ничьих; заявления в прессе от имени Федерации по второй отборочной игре чемпионата мира с командой Чили)».

Интересная деталь. Выходит, Федерация футбола не только отказалась от авторства публикуемых от её имени заявлений, но и не разделяла содержавшихся в них требований!

Ну а без вины виноватыми оказались футболисты. Так мы проиграли ещё один политический матч. К чисто спортивным и моральным издержкам прибавились ещё и материальные: ФИФА потребовала заплатить немалый денежный штраф за неявку советской команды на игру со сборной Чили. Уже после мирового чемпионата иностранные господа изъявили готовность отпустить грехи при условии, что сборная СССР проведёт примирительный матч с чилийцами на нейтральном поле. Наши предпочли раскошелиться.

Вот на таком безрадостно-мрачном фоне вступил наш футбол в 36-й по счёту чемпионат, ознаменовавшийся ещё одним крупным конфликтом, но уже на внутреннем фронте.

В приведённом чуть выше документе (надеюсь, это не ускользнуло от внимания читателя) выявилась нестыковка взглядов Федерации и Спорткомитета и по поводу ничьих, отменённых в нашем чемпионате в 1973 году. Тогда очко после ничьей получала команда, выигравшая послематчевую серию одиннадцатиметровых.