— Не прикидывайся. Ты прекрасно его знаешь, но вчера почему-то не поздоровалась.

— Откуда тебе известно, знаю я его или нет?

— Да уж известно…

— В таком случае, может быть, тебе известно и то, что ты мой брат?

— А тебя, кстати, никто не оскорбляет. Ни твоего надутого мужа.

— Это Гено-то надутый?

— Черт с ним, с твоим Гено. Вот еще!.. Человек к тебе с уважением, а ты…

— Не нужно мне его уважения. Пусть он тебя уважает.

Далеко на дороге засветились фары автомобиля.

— Могла бы поздороваться или хотя бы поблагодарить, что до дому довез. Ничего б с тобой не случилось. Тебя и твоего Гено спросить, так вы все на свете знаете и понимаете, — образованные!..

— Не тебе нас учить! А я не желаю знать твоих дружков-собутыльников! Не желаю, и точка!

Машина приблизилась настолько, что стал различим ее силуэт.

— Вон машина идет. Плати, сколько запросит!

— Не учи ученого. Это грузовая.

— Если б ты хоть на что-нибудь был годен, ты не пошел бы в лакеи к Тхавадзе! — вырвалось у Маки, и она решительным шагом пошла по дороге.

— Что ты сказала? — крикнул брат, нагоняя ее.

— Если ты хоть на что-то способен, если хоть кто-то в этом городишке считается с тобой, — сейчас же найди мне машину! — не оглядываясь, жестко отозвалась сестра.

— Я нашел тебе машину, но ты же не хочешь!..

Мака вдруг остановилась и замерла, прислушиваясь. Ей почудился детский плач. Огляделась. Она стояла у чьих-то ворот. В глубине двора, в доме, плакал младенец.

— Ты слышишь! — крикнула Мака. — Мне — хоть пешком идти!

На столбе с дощечкой «Остановка автобуса» тускло горела единственная лампочка. Изредка появлялись одинокие прохожие. По ту сторону дороги стоял торговый ларек, крашенный в зеленый цвет. В ларьке горел свет, и с улицы хорошо было видно продавца в белом халате, — он озабоченно щелкал на счетах и то и дело покашливал в кулак. Бутылочные осколки, разбросанные вокруг ларька, поблескивали в электрическом свете. Ночь стояла темная, безлунная, но небо было ясным, и несчетное множество звезд мерцало в нем.

Мака медленно прохаживалась по улице.

«Он еще не доехал… Где теперь искать машину?.. Да нет, найдет что-нибудь. Мало ли халтурщиков рыщет по городу. Им только заплати как следует, они хоть на тот свет с тобой поедут. Нет, конечно, машину он найдет. А что, если он вернется с Тхавадзе? Неужели Джумбер из-за меня подружился с моим оболтусом? А мне-то что за дело. Пусть… Может, и вправду поможет ему. Бичи прав: почему я не поздоровалась с ним? Из-за давно позабытых детских глупостей?.. Да нет, нет. Я просто не узнала его… Он был мальчишка. Вроде любил меня и пытался объясниться!.. Бичико не может быть лакеем ни у кого. Это я возвела напраслину, перехватила… Лучше бы он позвонил, теперь мы были бы на середине пути… А у Тхавадзе, оказывается, и телефон есть. Каков размах!.. Интересно, женился он? Наверно, женился, столько лет прошло… Хотела бы я знать, на ком?» Мака улыбнулась и незаметно огляделась. Улица была пуста. Через дорогу перебежала кошка. Мака пожала плечами. Даже если ее и увидят — мыслей-то не прочитать!.. «А она лучше меня?.. Глупости».

Подъехал автобус. Кроме Маки, никого на остановке не было. Водитель открыл дверь, коротко просигналил и отъехал, но возле Маки притормозил еще раз и только после этого покатил дальше.

Мака взглянула на часы. Они показывали почти половину двенадцатого.

«Скоро он появится. В час я буду дома, с моим маленьким Гочей. С Гочей и с Гено… Ах, сколько звезд на небе! Наши звезды… Отец, наверное, не долго протянет. Бедный папа… Нужно сразу же вернуться назад».

Она не чувствовала страха, наверное, от того, что рядом в ларьке была живая душа и горел свет. Свет горел и по ту сторону дороги в нескольких домах, за деревьями.

«Интересно, отчего там плакал ребенок. Он еще маленький, по голосу — грудной. Что, если и Гоча сейчас плачет?.. Скоро, скоро Бичико появится на машине. А если не найдет?.. Пусть берет у Тхавадзе и сам садится за руль. Ничего, сейчас даже женщины водят машину. Раза два я пробовала, когда родственник Гено — Нодар приезжал к нам на своем «Москвиче». Вот будет у нас машина, и я непременно выучусь водить. Нет, нужно ведь достроить дом. Да и потом — где нам взять денег на машину… Нодар подремонтирует своего «Москвича», и считай, что он наш, — Нодар ни в чем не отказывает Гено. Был бы он сейчас на ходу… Погоди! Но почему я не сказала Гено, чтобы они с Авксентием выехали нам навстречу? Авксентий не поленился бы для нас, я знаю… Он как-то особенно расположен ко мне, и я плачу ему тем же».

Опять проехал автобус.

Мака почувствовала, что кто-то смотрит на нее, и обернулась: продавец ларька поднял застекленную раму и, облокотившись о стойку, разглядывал ее.

Маке сделалось не по себе. Она опять отошла к автобусной остановке и остановилась под тускло горящей лампочкой. «Он видел, что и в ту, и в другую сторону проехали по два автобуса. Стало быть, дамочка уезжать не собирается. Неплохо высчитано. Торговцы — они считать мастера…»

— Красотка!

Мака вздрогнула. Хоть она и ждала, что продавец вот-вот заговорит с ней, в первое мгновение испугалась, но потом шагнула к ларьку.

— Чего изволите? — Продавец чуть ли не по пояс вылез в окно. — Не стесняйся, дорогая, все, что душе угодно!

Мака остановилась и, глядя ему в глаза, сказала:

— Отстань. Сделай одолжение — отстань!

Продавец, как улитка в раковину, вполз назад и оперся подбородком об руки.

— А я что? Я ничего… Я говорю, может, нужно что-нибудь… Больница тут под боком, мало ли что человеку может понадобиться.

— Закрой свое окно, сделай одолжение, — повторила Мака.

Продавец опустился на стул. Теперь только его круглая голова возвышалась над стойкой.

«Сколько же прошло времени?» Мака вернулась на остановку и посмотрела на часы: стрелка отсчитала каких-нибудь шесть минут. «Хоть бы он сообразил одолжить машину у Джумбера».

Далеко на дороге показались ярко горящие фары. Автомобиль мчался на огромной скорости, и фары вырастали, приближались.

Мака облегченно вздохнула.

— Слава богу… едет.

Завизжали тормоза. Машина замерла, покачиваясь на рессорах. «Победа»?! Мака не двинулась с места.

— Быстрей! Чего стоишь? — послышался из машины голос Бичико.

Да, перед ней стояла «Победа», то ли синяя, то ли зеленая, но главное — не светло-коричневая.

Мака подбежала к машине и, еще стоя одной ногой на земле, крикнула:

— Скорее! Прошу вас, скорее!..

Как Мака и предполагала, сына пришлось забрать с собой. Теперь ей предстояло вечерами бегать из больницы домой, укладывать ребенка спать и возвращаться к отцу. Чтобы облегчить себе положение, она решила забрать в Ианиси свекровь — бабку Магдану, к которой привык маленький Гоча. К тому же свойственницы — Магдана и Ольга — поговорили бы между делом о Бичико и Мери и, быть может, с божьей помощью и с помощью Гено, который в свободное от работы время обещал наезжать, нашли бы выход из положения.

Таким образом, Гено оставался один и, провожая семью, вдруг остро почувствовал это.

— Как же ты теперь? — крикнула ему Мака из окна машины. — Позвони в школу. Скажи директору, что бюллетень я оформлю там, на месте, когда отец оправится… Но как же ты будешь без меня?

Звук мотора заглушил голос жены, а Гено все смотрел вслед отъехавшей машине и думал: «Она словно рада, словно гордится тем, что ребенок не может без нее, что отец не соглашался на операцию до ее приезда, что брата ценят из уважения к ней, а муж… как же ты без меня?..»

Пока машина не скрылась из виду, Гено стоял на дороге и смотрел ей вслед.

Утром он встал пораньше, наскоро позавтракал, запер дом и отправился в редакцию. За эти сумбурные дни у него накопилось много работы.

Он протиснулся между типографскими столами в свой кабинет и, пока не пришел его сосед по комнате, Шакро, работал, не поднимая головы.