Дом был, конечно же, запущен. Нет, особого беспорядка здесь не было — пожилая женщина поддерживала его, как могла, в меру своих сил. Пыль не лежала сплошным покровом на полках старинной мебели и подоконниках, но окна и пол давно были не мыты. Разросшиеся фикусы в тяжёлых керамических горшках, стоявших прямо на полу, были ухожены и политы, а вот о том, какие цветы росли в горшочках, в пожелтевших от времени старинных кашпо, подвешенных на стенах, невозможно уже было узнать — от листьев не осталось даже трухи.

— Я живу на первом этаже этой развалины. — Начала свой рассказ мисс Шерли. — Второй уже не пригоден для жилья, да и ни к чему мне одной столько комнат. Я не была замужем, а потому детей у меня нет. А все те, кто жил здесь когда-то со мной, давно умерли.

— Ваши родители? — Участливо поинтересовалась девушка.

— Мой отец и моя сестра. — Сухо пояснила она.

Они помолчали — Мередит, вероятно, перебирая в уме своё прошлое, Лора всё так же пытаясь понять, что с ней происходит, и не сон ли это?

— Значит, вы берёте меня? — Робко поинтересовалась девушка, до конца не уверенная, нужно ли ей это самой.

Старуха резко обернулась, окатив Лору взглядом, полным непонимания.

— Да. Раз уж ты решила приехать сюда из такой дали. И вряд ли наслышана о том, что здесь обо мне болтают…

Лоре стало любопытно, и всё же она промолчала, не желая показать свою невоспитанность.

— Я не буду требовать много. — Продолжила Мередит. — Достаточным будет очистить всю жилую часть дома от хлама, навести здесь порядок и поддерживать его по мере сил. Наверх соваться не советую — это просто опасно, да и не к чему беспокоить призраков прошлого…

— Призраков? — Удивилась Лора, второй раз подряд за сегодня услышав это слово.

Морщинистый рот старухи растянулся в улыбке.

— Образно выражаясь. — Пояснила она, и тут же поспешила перевести разговор в другое русло. — Об оплате не беспокойся, на моих счетах ещё куча денег. Пойдём, я покажу тебе твою комнату.

Наверное, раньше здесь была комната прислуги. Она располагалась недалёко от кухни и имела простоватую обстановку. Стены, которые давно не видели ремонта, старинная мебель, покрытая ровным слоем пыли. Большое окно выходило на улицу, но сквозь него ничего не было видно из-за вьюна, опутавшего решётку тонкими стеблями, на которых привольно покачивались широкие тёмно-зелёные листья.

Маленькая кровать, стоявшая у этого окна, была завалена книгами. Ещё одна, та, что располагалась у стены, служила пристанищем подушек и одеял. Тяжёлые старинные часы, громоздко свешиваясь со стены, уставились на неё проржавелым циферблатом.

— Я кое-что переправила сюда, с верхнего этажа, когда могла ещё сносно передвигаться по лестнице. — Пояснила Мередит. — Крышу давно никто не ремонтировал, течёт нещадно. Но, думаю, ты найдёшь, куда это барахло деть.

Лора кивнула, попутно соображая, что работы предстоит много. Но то странное чувство, велящее ей быть здесь, никуда не исчезло, она по-прежнему не понимала, откуда оно взялось. И всё же настойчиво ему подчинялась.

— Я оставлю тебя, дитя. — Коляска Мередит скрипнула, направляясь к выходу. И замешкалась, колесом уткнувшись в косяк.

Лора бросилась было на помощь, но старуха закричала хриплым высоким голосом:

— Нет! Не трогай меня! Ни при каких обстоятельствах, не прикасайся ко мне!

Девушка замерла, не ожидая такой реакции. Мередит успокоилась, и чтобы оправдать себя, тихо добавила:

— Я не люблю, когда ко мне прикасаются. Никогда не делай этого, девочка.

С её уходом, Лора попыталась забыть об этом неприятном инциденте. Ещё раз вздохнув, она принялась за работу — для начала, нужно было обустроить собственный крохотный угол.

Глава четвёртая. Письмо без конверта.

Уборка подходила к концу, и Лора устало опустилась на краешек своей будущей кровати, заправленной чистым бельём, что она нашла здесь в шкафу, встроенном в стену на старинный манер. На полках этого шкафчика девушка обнаружила несколько таких комплектов, слежавшихся от времени, и решила, что их нужно будет все перестирать. Интересно, в этом доме знают, что такое «стиральная машина-автомат»? Или ей придётся перестирывать всё вручную?

Тяжёлым трудом горничной Лору было не напугать. Девушка не росла неженкой, будучи хозяйкой в доме с самого детства. Родители то и дело были на работе, иногда задерживаясь допоздна и выходя на неё в выходные. И хозяйством, кроме Лоры, заниматься было некому. Она готовила, стирала, убиралась, то есть была к этому привычна.

Работа официантки тоже предполагала ежедневную стирку и уборку, и Лора не думала жаловаться на судьбу, добросовестно выполняя своё дело.

В небольшой кладовке девушка отыскала ветошь, с помощью которой вымыла окно и протёрла старинный светильник, часы и мебель. Осталось разобраться с книгами, что загромоздили вторую кровать. Они не мешали Лоре, но и особой эстетике жилищу не придавали, и девушка решила переложить их на подоконник, а потом уже думать, что с ними делать.

Взяв в руки первую из книг, Лора на автомате раскрыла её, зачихав от поднявшейся в воздух пыли. Обложка была старой, плотной, а вот название было не прочитать — время нещадно стёрло его, оставив лишь отдельные элементы позолоты. Хотя сами страницы сохранились в целости и сохранности.

Это были стихи кого-то из английских поэтов, возвышенные и грациозные, но, увы, не имеющие ничего общего с современностью. И Лора захлопнула книгу, положив её на подоконник.

Она с детства увлекалась чтением, и была не прочь утонуть с головой в каком-либо романтическом романе, лишённом всякой мистики. В личной жизни Лоре не слишком везло, хотя девушка и была хороша собой — среднего роста, стройной, большеглазой брюнеткой. Тёмные шикарные волосы её пышными волнами струились по плечам и спине, и были её гордостью, как и карие выразительные глаза. Но за всю недолгую жизнь у Лоры случилась только пара несерьёзных школьных романов, да и несколько ни к чему ни приведших интрижек с посетителями кафе, в котором она работала. Хотя многие заглядывались на симпатичную официантку, а некоторые ещё и делали нескромные предложения…

Однако Лора всегда имела холодную голову и не спешила бросаться в омут ненастоящих чувств — увы, но до сегодняшнего дня ей так никто и не приглянулся по настоящему, словно это было каким-то проклятием.

Но в проклятия, как и во всё прочее, связанное с мистикой, Лора не верила.

И на ум почему-то пришёл Джозеф. Лора вспомнила, как он улыбался, глядя на неё, его голубые глаза, излучавшие теплоту, и подумала, что с ним всё могло бы получиться…

Одна стопка книг была тщательно протёрта и расставлена на подоконнике. Принимаясь за вторую, Лора случайно заметила в одной из книжек торчащий уголок листка, сложенного в несколько раз, и любопытство с примесью чего-то необъяснимого, взяло над ней верх.

Сама книга была обложена красным бархатом, потёртым с годами, и интереса собой для Лоры не представляла. А вот листок оказался письмом без конверта, написанным мелким витиеватым почерком, должно быть, в спешке. Строчки были неровными, словно писались с надрывом, к тому же мелкие чернильные кляксы только подтверждали это. От самой бумаги пахло древесной сыростью, но Лора почувствовала лишь тепло, исходившее от этого письма. И попыталась прочесть.

Дорогая моя Лорейн! Увы, нам вновь не суждено увидеться сегодня. Добрая Кейт согласилась передать тебе это письмо, чтобы хоть как-то смягчить нашу разлуку. Твой отец приходил накануне, и требовал, чтобы я оставил тебя в покое. Но как я могу? Как объяснить мистеру Реджи, что я — покойник вдали от тебя. Я не спал эту ночь, я хотел увидеть твоё лицо, коснуться рук, насладиться ароматом волос. О поцелуе, мой прекрасный ангел, я смею тебя только молить, но даже не мечтаю! Но псы Алазара, кажется, бродят здесь повсюду. Он обещал убить меня. И мистер Реджи тоже. Но я не боюсь, моя жемчужная лилия! Я готов умереть за тебя, ради тебя. Ради нашей любви, которой жизнь уготовила столько лишений. Но я верю, настанет тот день, когда все преграды рухнут, и мы будем вместе. Спокойной ночи, моя прекрасная леди! Завтра я повторю свои попытки, и, возможно, нам удастся увидеться вновь.