Артем хотя никогда не был в Поповке, но по рассказам Христи еще тогда, в Таврии, достаточно ясно представлял себе эту небольшую — дворов на сто — деревушку с двумя рядами хат по обе стороны пыльного большака. Поэтому без большого риска преувеличить уверенно расхваливал Васильку Ветровую Балку, родину славного рода Гармашей.
И каждое утро, прежде чем уйти на целый день из дому, Артем еще и за порогом невольно задержится на минуту, любуясь своим селом. «Верно, верно, сынок. Это тебе не Поповка!»
Не говоря уже о лете, даже зимой какая благодать: такой спуск крутой! С разгона на санках или на кизлике не то что всю плотину, а еще и по улице с хороший гон проехать можно. Неизвестно только, есть ли какая обувка у хлопца да теплая одежка. Нужно будет позаботиться! А скользанка на пруду! А вертушка на льду! Да дело не только в забавах. Хотя для малышей это главное, но вместе с тем — сколько интересного для детской любознательности, для первой детской науки о жизни людской! Вспомнилось свое далекое детство. Как день за днем, и чем далее, все шире, раскрывался перед ним, пытливым мальчуганом, окружающий мир, возникал из отцовских и материнских рассказов о прошлом села. Узнавал, что это не бог дал его таким красивым, а люди своими руками сделали. А среди них и Гармаши были не последними в громаде! И пруд этот всем селом выкопали — это еще во время крепостничества было, — и гать высокую насыпали, и вербы посадили. А на пригорке целый городок кирпичных строений возвели. Барская экономия была до недавнего времени. Ну, а теперь это — народное хозяйство.
«Вот и не придется тебе, сынок, как твоему отцу да дедам-прадедам, батрачить, на барина-помещика спину гнуть. Минуло то время, когда жили как в пословице: один с сошкой, семеро с ложкой. На себя будете работать. К тому времени, как подрастешь, как придет пора и тебе за работу браться, такое ли хозяйство разрастется в бывшем помещичьем имении! Может быть, даже коммуна уже будет. А значит, будете работать не каждый отдельно, а сообща. Словно одна большая семья». Ну, до той поры много еще воды утечет. Много и тяжелого труда нужно будет вложить. А сейчас надо уговорить ветробалчан хотя бы прокатный пункт организовать в экономии. И то уж большое дело сделали бы: первый камень в фундамент коммуны положили бы.
Это было самой большой заботой сейчас для Артема — организовать в Ветровой Балке прокатный пункт. Тем более что времени на агитацию за это было совсем мало. Только до следующего воскресенья, когда на сельском сходе должна была решиться судьба имения.
Да, собственно, ее уже и решил каждый для себя: разобрать все имущество, а скот — в первую очередь, и разделить между собой. Об этом только и думали, только и говорили в селе. Но приступить к делу еще не решались. Даже во время недавнего «бунта», когда солдатки, доведенные Пожитько до отчаяния, вынуждены были самовольно брать свое «пособие» из помещичьего амбара, мужчины не присоединились к ним. Хотя кое-кто и подстрекал воспользоваться случаем — и не только амбары, но и хлевы «трусануть». Более рассудительные отговорили. Уж слишком поведение Пожитько пахло провокацией. Бабам что! Что спросишь с той же вдовы или солдатки? Но все же несколько дней после случившегося с большим интересом ожидали — как обернется дело? Обошлось. Комиссия из волости что-то там расследовала, составила акт больше чем на тысячу пудов зерна (из-за этого, как догадывались ветробалчане, и была затеяна Пожитько провокация); кое-кого из женщин Рябокляч и в холодную посадил было, но больше для видимости, чтобы не обвиняли потом в потворстве. В тот же день и выпустил. И больше никаких мер волостной комитет не принимал, да и, очевидно, не собирался принимать.
Ветробалчане приободрились. Однако рассудительные и теперь брали верх над нетерпеливыми, среди которых немало было таких хитрецов, которым именно потому и не терпелось, что знали — при организованном распределении помещичьего имущества вряд ли им что-нибудь достанется, а если и достанется, то разве только то, что урвут нахрапом! А это возможно, если действовать сейчас, не затягивая. Пока меньше народу, пока не все еще с войны вернулись. Для более рассудительных как раз это было причиной не спешить. По крайней мере, хотя бы до рождества дотянуть. Почему-то надеялись, что именно к рождеству гуще повалит народ с войны.
И, наверно, дотянули бы до рождества, если бы не приехал в свое имение помещик Погорелов. Внезапно, неожиданно для ветробалчан, как снег на голову. Разве не диво?! В хорошие для него времена и то не часто заглядывал. Не каждое лето даже. А если и приедет с семьей, то поживет месяц, самое большее два, да и укатит в свою Рязань. А тут на тебе — зимой! Что это его заставило? И ответ ветробалчане получили в тот же день: денщик Влас рассказывал в людской, а батраки и крестьянам передали. Беда, мол, пригнала: рязанские мужики из имения выгнали. Вот и надумал ехать сюда, на Полтавщину. Тут теперь и осядет, хозяйство вести думает. Сахарную свеклу сеять. Этой весной десятин хоть с полсотни, а там видно будет.
— Комедь, да и только! — удивлялись ветробалчане. И в первый день многие из них от души посмеялись над барской затеей. — Да что он, рехнулся? Или проспал, как медведь в берлоге, всю революцию и до сей поры не проснулся? Про какую свеклу речь? Смешно даже слушать!
Но уже на следующий день — была целая ночь для раздумий — смеха стало меньше. Особенно после того, как всем стало известно отношение волостного комитета к приезду помещика. Сам Рябокляч и разъяснил в первый же день, когда любопытные и немного встревоженные крестьяне стали его расспрашивать. Никакого, мол, дива тут нет. Приехал потому, что и он еще здесь хозяин. Хотя и ограничен в правах земельным комитетом. До Учредительного собрания, на котором народ окончательно и бесповоротно решит, как с ним быть — так или эдак. А тем временем хочет сеять свеклу? Пускай сеет! Как раз и правительство наше, Центральная рада, всячески поощряет земледельцев в этом деле. За войну сахарное производство совсем упало. А сахар — это не только чай, без которого мыс вами век прожили бы, это еще валюта для торговли с другими странами, «белое золото». Вот как нужно, мол, на этот факт смотреть — с государственной точки зрения, а не каждый со своего шестка. Полсотни десятин собирается? Ну, это он, верно, сгоряча. Где он возьмет семян на такую площадь? Ну, это уж его забота. Может, он и на все сто раздобудет. Тем лучше. Комитет не возражает. Наоборот, всяческую поддержку окажет. Да небось и село. Ведь от этого и крестьянину немалая польза. Что-что, а заработки обеспечены с весны до самых морозов.
— Не-ет! Ты уж, Рябокляч, хоть за нас не расписывайся! — возмущались ветробалчане после такого председательского «откровения». — Хватит того, что сам расписался, да и за свою партию тоже! И где наши глаза были? Вот куда, оказывается, мы пришли за год после революции! Туда, откуда и вышли: в старый режим. Только и всего что без царя. Снова в ту же самую помещичью кабалу. Вот так дохлопались в ладоши!
Сами удивлялись. Ведь умные люди, которые подальновиднее, хотя бы тех же большевиков взять, и в газетах своих, и на митингах — вспоминали теперь ветробалчане — предостерегали народ, разоблачая предательскую политику эсеров, разоблачали Центральную раду как гнездо контрреволюции! Так не верили! Правильно пословица говорит: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. И дождались, пока такое случилось!
После дня и ночи тяжелых раздумий многие ветробалчане будто прозрели. Лучше стали разбираться в положении, создавшемся в Ветровой Балке, на десятом месяце революции. Поэтому с большей страстью и в открытую высказывали свое возмущение и волостным комитетом, и сельским Советом. Бичевали порой самих себя. Ведь в конце концов сами виноваты: зачем таких выбирали? А если уж сделали ошибку, было время исправить. Давно нужно было гнать в три шеи и Рябокляча и Пожитько, а из сельского Совета — пьяницу Кушниренко. И поставить вместо них честных людей, которые не на словах, а на деле отстаивали бы интересы крестьянства, а не своей партии или, как Пожитько, своего кармана. В разговорах намечали уже и подходящих кандидатов. Тот же Петро Легейда разве не подошел бы как председатель сельского Совета? А в помощь ему таких, как Гордей Саранчук, Овсий Куница, Кирило Левчук… Сейчас подходящих людей в селе хватает!
