Льюис тяжело вздохнул и рухнул в кресло.

– Угомонитесь уже. Я не собираюсь умирать добровольно ни при каких обстоятельствах. Никто не заставит меня пожертвовать жизнью, даже пастор Браун. И я не настолько внушаем, как вы полагаете. Но оскорблять и запугивать человека, только потому, что он вам не нравится, недопустимо. Хоть кто-нибудь из вас жалеет о своем поведении? Говорите правду.

– Я, – немедленно ответил Рейвен, – я подвел тебя, хотя должен быть твоей опорой и поддержкой. Не выгоняй меня из бойцов. Я раскаиваюсь и больше так не буду.

– Ты все время «больше не будешь». Но этого хватает ненадолго.

– Я жалею, что подставила Рейвена, – сообщила Шарлотта, – надо было самой как-то запугать пастора, но меня он не боится. И Курт все время мешает.

– А я жалею, что мы не добились результата, – сказал Бернард, – придется придумать что-то еще, чтобы отогнать от вас этого мерзкого святошу.

Льюис застонал.

– Да вы издеваетесь надо мной! Думаете, мне нечем заняться, кроме ваших глупых интриг? А что вы скажете, пастор Браун?

– Скажу, что этот заговор довольно забавный. Он имеет своей целью защитить Великого Ворона от скромного священника, которого эти трое видят колдуном, подчиняющим чужую волю. Если бы люди были настолько послушными, я давно бы искоренил все пороки своих прихожан, – пастор Браун улыбнулся, – но это, увы, невозможно. Я прошу вас не быть слишком суровым к ним. Цель ваших подданных была благой, хотя методы – ужасны.

Бернард бросил на него презрительный взгляд. Шарлотта фыркнула. Рейвен переступил с ноги на ногу.

– Так какое будет наказание? Ты же не выгонишь меня из бойцов? А давай я отмою весь замок?

– Я готова лишиться полетов на месяц, – трагично прошептала Шарлотта и опустила голову, – это будет тяжело, но я заслужила наказание за то, что пошла против твоей воли.

– Я смиренно молю быть запертым в убежище, как Сольвейн Винтер, – почтительно произнес Бернард.

– Вы совсем обнаглели? – возмутился Льюис. – Еще и наказание себе будете по вкусу выбирать? Обойдетесь!

Пастор Браун рассмеялся.

– Мне кажется, ты разбаловал их своей добротой. Иногда стоит применять и розги.

– Ненавижу насилие. Хм. А я, кажется, знаю, что делать. Пастор, вы поможете мне?

– Разумеется. Что от меня требуется?

Льюис сощурился.

– Эти трое нуждаются в наставлениях. Помогите им осознать их проступки и раскаяться. Весь следующий месяц они будут каждый день приходить к вам на проповедь и внимать ей не меньше двух часов. Справитесь?

Бернарда перекосило.

– Повелитель, можно я лучше навоз буду разгребать? Ненавижу проповеди.

– Отлично. Значит, именно они вам и нужны.

– Льюис, милый, но мы же друзья! – заныла Шарлотта. – Надо мной все убежище будет смеяться! Это унизительно!

– Зато ты прекратишь драться с пастором.

– Я останусь бойцом? – уточнил Рейвен.

– Да. Твой проступок оказался легче, чем я думал. На этот раз я тебя прощаю.

– Тогда ладно. Я помру со скуки, но вынесу это.

– Я ценю твое остроумие, сын мой, но ты только что наказал этих людей общением со мной, – вздохнул пастор Браун, – проповеди нужны, чтобы рассказывать о боге, а не наказывать непослушных детей. Но раз я не сумел доказать, что не таю больше зла, придется мне потрудиться, чтобы достучаться до их сердец. Я приложу все усилия и помогу им стать лучше, скромнее и порядочнее. Это будет полезно для нас всех.

Шарлотта застонала. Бернард скривился, но промолчал. Рейвен принялся вспоминать, чем развлекался во время проповедей в детстве.

Льюис оглядел их и удовлетворенно сказал:

– Хоть месяц вы будете под присмотром и дадите мне заняться своими делами.

Через месяц Рейвен, Шарлотта и Бернард дружно предпочли забыть о пасторе Брауне. Шарлотта игнорировала его, Бернард плевался при каждой встрече, а Рейвен успокоился. Во время тоскливых проповедей о раскаянии и милосердии он вспоминал, как повелитель вырвал сердце Белой Мрази, хоть и выглядел до того жалким и безобидным. У доброты Льюиса был предел и проходил он ровно у его собственного горла. Если новый Прекрасный Принц приставит к нему меч, Льюис убьет его без колебаний, как сделал это с Белой Мразью.

Что бы ни рассказывал окружающим о мире и нежелании убивать.

Джек пришел на свою первую тренировку в качестве Прекрасного Принца. Склад, который Гийом предложил использовать, оказался пустым, просторным помещением, все окна которого были забиты досками. Гийом открыл одно из них, чтобы они не задохнулись, и расставил тренировочные манекены, прихваченные из участка стражи.

– Готово! Можем начинать.

Все это время он двигался, не снимая светлых блестящих доспехов, которые ему необычайно шли. Джек вспомнил легенду о Рыцаре-лебеде и подумал, что Гийом, с его изяществом, вполне бы подошел на эту роль. Арбалет у него тоже был изящным, сделанным из какого-то светлого металла, с великолепной узорной резьбой.

– Дорогая штука, – одобрительно заметил Джек, – я бы оценил его в две-три сотни золотых.

– Это оружие Рыцаря! – оскорбился Гийом. – Оно бесценно!

– Не думаю, что его можно продать, – заметил Нил, тоже «надевая» светлые доспехи, – это все – магия Прекрасного Принца. Она не будет существовать отдельно от тебя.

Он взвесил на ладони один из своих кинжалов и метнул в мишень. Попал в самый центр, а затем повел ладонью, и кинжал моментально очутился у него в руке.

– Ого! Как ты это сделал? – глаза у Гийома загорелись.

– Не знаю, – Нил помедлил с ответом, – будто кто-то направил мою руку, показывая этот прием. Кстати, у твоего арбалета нет болтов.

– Что? Погоди, ты прав, – Гийом задумался и вдруг вскинул пустой арбалет, прицеливаясь в один из манекенов.

Сверкнула серебристая молния, и голова манекена разлетелась на кусочки.

Гийом просиял.

– Ему не нужны болты! Он стреляет магией!

– Отлично. Только будь осторожен и не целься больше в голову, – приказал Нил, – многие Вороны будут нападать на нас не по своей воле, а по приказу их хозяина. Мы не должны убивать невинных.

– Понял тебя. Клинки проверять будем?

– Давай.

Джек с интересом наблюдал за их тренировочным боем. У Нила был длинный одноручный меч, у Гийома – короткий. Около минуты они сражались, потом Нил поднял руку, и Гийом остановился.

– Баланс отличный, проблем нет. А у тебя?

– Тоже.

– Закончим на этом. Тренироваться с боевым оружием не стоит.

Рудольф хмыкнул и погладил свой внушительный цеп.

– Я таким же воевал в юности. При должной сноровке никто подойти не сможет. А ну-ка, разойдись!

Джек, Нил и Гийом отступили, а Руди раскрутил цеп и швырнул шипастый шар вперед. Цепь растянулась на несколько метров, а потом легко втянулась обратно.

Джек присвистнул.

– Оно так и должно работать?

– Обычный цеп так не делает, – Руди почесал в затылке, – но волшебному-то что помешает? Нил, а у всех Рыцарей было такое же оружие? Твой дядя чем сражался?

– Длинным мечом, – голос Нила стал суше и холоднее, – и плотной золотой сферой. Она напоминала магический шар, но была настолько тяжелой, что я и в двенадцать лет не мог ее поднять. Дядя же метал ее с необычайной легкостью.

– А у остальных что было?

– Других Рыцарей я не видел.

– О, так Нил у нас – потомственный Рыцарь? – заулыбался Джек. – Дядя тобой гордится, да?

– Наверняка, – коротко ответил тот.

– А где он сейчас?

– Убит Великим Вороном семь с половиной лет назад.

Джек смутился.

– Извини. Он, наверное, был хорошим человеком.

– Не был. Но все, что я знаю о Рыцарях и наших способностях, рассказывал мне он. Доспехи защитят нас от чернильного пламени, а оружие не затупится и не сломается во время боя. Но дядя настаивал, что всегда нужно брать с собой и обычные клинки, не полагаясь на одну только магию.

– Зачем? – спросил Джек.