— Рога! Рога Хаммерада!

— Хаммерад!

— Хаммербад!

Она была авантюристкой уже много лет, но Церии никогда не приходилось слышать, чтобы кто-то болел за неё. О, время от времени появлялась деревня, где они справлялись с угрозой монстров, и, может быть, для них покупали выпивку, но старые Рога Хаммерада никогда не заслуживали даже парада. А это?

Церия нерешительно подняла руку, и вызванная этим волна шума едва не сбила ее с ног. Люди ликовали, махали платками, показывали пальцами и улыбались…

Ей?

Она всё ещё не могла в это поверить. Но часть Церии, когда она преодолела шок, понимала.

Сколько времени прошло с тех пор, как она была ребёнком? Когда она… забыла, что такое быть авантюристом, что это значит для обычных людей? Она была тем, кто ходил в тёмные места и убивал чудовищ, кто заходил в глубины самых мрачных подземелий и выходил оттуда с тем, что сияло ярче солнца. Она была авантюристом, героем в воображении многих. И она покорила подземелье, о чем мечтает каждый авантюрист.

Она увидела сокровища и вернулась с ними. Она доказала, что в старых сказках есть правда, и дала людям то, за что можно ухватиться. Немного правды в этих историях. Полуэльфийка шла вперёд, подняв руку, а они кричали, приветствовали и называли её имя.

Фишес шёл позади Церии и пялился. Просто пялился. Он смотрел на ряды улыбающихся лиц и чувствовал, что всё это внимание, вся эта доброжелательность направлены на него. Это было незнакомое чувство, завораживающее, более чарующее, чем любое заклинание. Он видел девушек, улыбающихся ему, и детей, бегущих рядом и смотрящих на него. На нём была малиново-красная мантия, которую ему одолжили взамен его грязной одежды. Но [Маг], [Некромант] ходил в ней, словно она была создана для него; и, когда он пускал магические искры из своих пальцев, толпа ликовала, охала и ахала, ибо перед ними шел настоящий [Маг], мастер магии.

Йивлон шла молча в своём собственном пузыре. Она смотрела на толпу и видела, что люди указывали на её руки. Но не с отвращением. Она была раненым героем, воином, пережившим великую битву. И её взгляд нашел молодых мужчин и женщин в поношенных доспехах и снаряжении, которые смотрели на неё, надеясь, мечтая о том дне, когда они смогут стать такими же, как она. Она думала о тех, кого оставила позади, и держала спину прямо, пока ветер развевал её золотистые волосы.

А Ксмвр чувствовал то же, что и все люди, когда они увидели антиниумов и поняли, что существует другой мир, которого они никогда не знали, другой народ. Он смотрел на улыбающиеся лица, человеческие лица, наполненные эмоциями и жизнью, и понимал, насколько мало было его представление об этом мире.

И люди, оглянувшись, увидели нового авантюриста, уже не безымянного ужаса. Они смотрели на Ксмвра с некоторым испугом, но в основном с благоговением. Антиниум помахал толпе тремя руками, и люди радостно приветствовали даже его. Он мог быть чудовищным антиниумом, но он был и авантюристом. Он был особенным.

Церия шла по улице и вдыхала. Медленно. Воздух был холодным, но город был тёплым, даже обжигающим. Вокруг неё были люди, которые звали её по имени, любили её, хотя до этого никогда в жизни не видели её лица. Она огляделась вокруг и увидела зрелище, о котором даже не мечтала за шестьдесят лет своей жизни.

Это было восхитительно, и в сердце своем Церия почувствовала, что что-то на это отзывалось. Оглядевшись, она увидела слева от себя высокую фигуру. В её сознании по улице шел Гериал, слегка скованно, но почти лопаясь от гордости, время от времени взмахивая рукой и краснея, когда толпа выкрикивала его имя.

Впереди неё шел Кальруз: высокий, с идеально прямой спиной, не глядя ни влево, ни вправо, сохраняя свой величественный фасад… но наслаждаясь каждой минутой.

Позади неё Состром крутил своим посохом и испускал поток световых частиц, к вящему удовольствию наблюдавших. Хант и Мэриан тоже махали руками и приветствовали людей, а остальные Рога Хаммерада гордо шагали, маршируя как единое целое.

На мгновение. А потом Церия вернулась в реальность и увидела, как Фишес щёлкнул пальцами и послал в толпу розовых голубей, заставляя людей визжать и тянуться к созданиям света. Она видела, как Ксмвр поймал увядший цветок и съел его, как Йивлон улыбнулась мальчику, который выбежал из толпы, чтобы поглазеть на её руки, а потом полуэльфийка посмотрела вперед.

Небо было очень ярким. И всё ещё было холодно: всё ещё стояла зима. Но сейчас она чувствовала тепло. Церия пробормотала себе под нос и позволила этим словам исчезнуть в звуках праздника:

— Вот это приключение.

И почему-то ей казалось, что оно только началось.

Риока Гриффин стояла на вершине заснеженного холма, повернувшись лицом к ветру. Её руки были раскинуты, а голова поднята, пока её обдувал холодный зимний воздух. Снежный ветерок трепал её лёгкую одежду – рубаху и свободные леггинсы, совершенно неподходящие для этого времени года. Но девушка не обращала внимания на холод. На самом деле, от тепла её тела вокруг её босых ног таял снег, обнажая под собой примятую траву.

Девушка была совершенно неподвижна, и воздух ерошил её длинные волосы. Риока сделала вдох и почувствовала холод в лёгких. Но она не дрогнула ни единым мускулом, не сделала ни одной уступки стихии. Её дыхание замедлилось, и Риока стала едина с природой. Она была едина с миром. С космосом.

Спустя минуту девушка открыла глаза.

— Это тупо.

Она уронила руки на бока. Девушка повернула шею и услышала хруст. Поморщившись, Риока потёрла плечи и огляделась. Затем она опустила недовольный взгляд вниз.

— Эй, Иволет! Ты меня слышала? Я сказала, что это тупо. Это не работает.

Вполне предсказуемо, живот Риоки никак не отреагировал на её замечание. Но спустя секунду один из подсумков на её поясе зашуршал, и оттуда высунулась маленькая голова. У крошечного хрустального лица были выпуклые щёки, и, когда Иволет вылетела из мешочка, она запихнула в рот последний кусочек сушёного сладкого фрукта.

— Что случилось, Риока?

Девушка выдержала паузу, глядя на Иволет. Обнажённая фея игнорировала окружающий холод так же нагло, как и Риока, но, пока девушка пыталась общаться с ветром, та явно пировала в подсумке. Фея была покрыта кусочками сушёных фруктов; липкие сладости облепили её, словно пиявки.

Иволет, казалось, не возражала. Фея счищала с живота изюм, а Риока отбросила свои волосы в сторону. Пусть девушка и стараясь сдержать свой тон, но в нём явно сквозила язвительность:

— Это не работает. Я здесь делаю то, что ты сказала, уже больше часа, и всё, чего я добилась, – это мокрых ног и ноющих плеч.

— Хм.

Фея скептически посмотрела на Риоку, а затем быстро облетела вокруг неё. Когда она остановилась, то выглядела разочарованной.

— Ты ничего не чувствуешь? Даже после купания в ветре?

— Кроме желания пописать? Ничего.

Риока вздохнула, когда фея нахмурилась. Девушка раскинула руки.

— Я не знаю. Что я должна чувствовать?

— Ветер.

Фея посмотрела на неё так, словно Риока была совсем глупой. Бегунья ответила фее тем же взглядом.

— Ветер я чувствую. Но я не чувствую связи с ним или чего-то подобного. Слушай, может быть, мы можем попробовать что-то другое?

— Полагаю, нам придётся.

Иволет сосредоточенно нахмурила личико. Риока начала разминать затёкшие ноги, наблюдая за размышлениями феи.

Теоретически, сейчас они изучали магию фей. То есть Иволет пыталась научить Риоку тому, как морозные феи создают снег и двигаются быстрее, чем всё, что Риока вообще видела в этом мире. Впрочем, главное слово здесь – «пыталась».

— Ты уверена, что именно так нужно учить людей магии фей?

— Нет.

Риока замерла, заводя ногу назад, растягивая мышцы.

— Что значит «нет»? Я думала, ты знаешь, что делаешь! Ты сказала мне стоять здесь и слушать ветер!

Фея зыркнула на неё.

— И я думала, что это поможет! Неудивительно, что ты ничего не услышала, ведь ты только и делаешь, что сыплешь жалобами!