— Сергей знает?

— Нет. Я подготовлю его, как смогу, но… Не знаю, мне кажется, он меня любит больше самой жизни, — горестно вздыхает женщина, а я, наконец, вижу картинку — мои мама и бабушка сидят на кухне, взявшись за руки.

— И как мы с Леночкой без тебя? Без вас? Он ведь и правда уйдет за тобой.

— Возможно, ты сможешь помочь ему.

Они молчат и смотрят в окно, на площадку, где маленькая я и папа.

— Так похожи, хоть и неродные, даже странно. Сама начинаю сомневаться! — говорит мама, а бабушка лишь всхлипывает.

— Хорошо бы на ней это все и прекратилось. Нас давно никто не навещал, может, и не будет у нее никакого дара. Ей уже шесть лет, ты в этом возрасте выдавала по полной.

— Хорошо бы, — откликнулась мама задумчиво. — Но, разве, не должна бы я тогда видеть ее судьбу?

*

— Лена, Лена, — холодная тряпка противно елозит по лицу, холодные струи стекают по вискам, мгновенно нагреваясь, — Лена! — мужчина срывается на крик, я слышу краем сознания грохот — распахивается, ударяясь о стену дверь, торопливые шаги и грозный окрик:

— Воды, свечей свежих, мою сумку, живо!

Мужчина не просит, не умаляет, он знает, что его мать итак сделает все и даже больше, чтобы спасти эту ведьму. Не только потому, что слишком многие знаки сходятся ближе в последнее время. Но потому, что ее любимый мальчик, впервые за почти восемьдесят лет назвал другую женщину "любимой".

*

Я проснулась и почти сразу открыла глаза. Ресницы неохотно, но поддались, я потерла их рукой. Та тоже двигалась, не смотря на слабость и некоторую ломоту. В ногах кто-то двинулся, и я увидела Михаила. Узнать мужчину можно было только по глазам — огромным, синим, темным сейчас. Весь он почернел, стал по-настоящему страшным с заострившимися чертами лица, ввалившимися щеками, потрескавшимися губами. Кожа на носу натянулась, стала тонкой, сосуды проступили под глазами. В вороте рубашке на потемневшей коже вспухали черно-синими гигантскими червяками вены.

— Миша, что с тобой? — просипела я. Во рту саднило, губы слегка щипало. Он подсел ближе и помог мне сесть, облокотившись на подушки. Потом взял с тумбы кружку и протянул мне. Я отпила травяного отвара с явной горчинкой. Никогда не пила ничего вкуснее!

— Как ты себя чувствуешь? — спросил мужчина.

— Пока жива, — попыталась пошутить я, но на его лице мелькнуло что-то такое, заставившее меня пожалеть о сказанном. — Что произошло?

— Теперь все хорошо, — увильнул от прямого ответа он.

— Миша?

— Мы еле вытащили тебя. Почти две недели ты была на грани, и только последние два дня стало лучше.

Михаил двигался так странно, будто сам недавно за чертой побывал. Старался не крутить головой и глазами.

— Тебе больно? — спросила я.

— Я боялся, что потеряю тебя.

Мы помолчали, я вспомнила свои сны, где мама говорила об отце, что он любит ее больше жизни.

— Я видела сны и слышала голоса. Только не знаю, что из этого было наяву.

— Подожди, я позову Милану и свою мать.

— Ага, значит, это было на самом деле.

Он окликнул служанку, приказал смотреть за мной и пригрозил убить ее, если она хотя бы моргнет, пока его не будет. Та быстро присела и встала в изножье кровати.

Через несколько минут в комнату вошла женщина, красивее которой сложно было бы найти, не смотря на возрастные морщины в уголках глаз и чуть обозначившиеся возле рта и на лбу. Черные волосы с белой прядью у левого виска забраны назад и спускаются водопадом по спине, четкие насыщенные брови подчеркивают темные глаза в обрамлении длинных ресниц, золотые серьги и цепочка на шее украшают смуглую кожу. Женщина одета в черный пуловер и джинсы и похожа чем-то на ворона. Точеным носом, как у сына, или цепким взглядом?

Она подходит, трогает мой лоб, считает пульс, обеспокоенное лицо ее немного разглаживается. Раздается стук в дверь, и входят Милана и лорд Антонио.

— О, дорогая, ты нас так напугала! — с облегчением выдыхает ведьма, пока мать Михаила считает пульс и у него, затем вкалывает ему что-то в плечо. Он морщится, но терпит.

— Я не нарочно. Но кто-нибудь объяснит мне, что произошло?

— Милая, — начала вкрадчиво Милана, — понимаешь, твоя Сила…

— Мы не донца понимаем, что произошло, и вариантов много, выводы делать рано, — добавила мать Михаила. Тот улыбнулся мне, пересел ближе и приобнял, стараясь не задевать торчащий из моей руки провод капельницы.

— Главное, что ты жива.

— Вы меня пугаете. — Я обвела всех взглядом. Начальник научного отдела, суровая и острая на язык Милана кусала губы, Михаил улыбался, но его брови, сведенные домиком и занявшие извиняющуюся позицию, говорили красноречивее слов, инквизитор просто опустил глаза и рассматривал резное деревянное изножье кровати. Только мать Миши смотрела упрямо мне в глаза. Ну, оно и понятно, эта женщина первого Советника вырастила, да и сама не проста. Присмотревшись, я заметила несколько шрамов на левой руке и шее.

— Михаил, ты нас не представишь? — с улыбкой спросила я и все сразу как-то обмякли облегченно. Антонио поднял глаза и улыбнулся мне в ответ.

— Да, конечно, позволь представить — одна из лучших женщин на планете — Мирра, моя мама. Возглавляет центральную магическую больницу на территории Евразийского континента. Она выхаживала тебя все эти дни вместе с Миланой. Мы решили не распространяться о твоем недуге.

Я приподняла брови, не зная, то ли пугаться от такого представления сыном матери, то ли тому, насколько важный и интересный человек передо мной. Решила выводы делать позже, за недостаточностью информации.

— Почему не распространяться?

— А ты представь, девочка, — ответила за него Мирра, — какой шум бы поднялся вокруг нестабильной ведьмы, с нераспознанными дарами. Твой предок официально давно мертв, следов нет, не подкопаешься. Только наши догадки и умозаключения. Ты в агонии бьешься, мечешься туда-сюда, несколько раз за грань ходила, здесь такие фейерверки были… Мы половину слуг в отпуск отправили. Вампирчик этот твой тоже пока дома, он чуть с ума не сошел.

— Кай? С ним все в порядке?

— Сейчас да. Только, когда ты первый раз за грань ушла, он перевоплощаться начал, а ему рано еще.

Михаил притянул меня и поцеловал в макушку. Мирра, глядя на это, светло улыбнулась. Странно, таких улыбок от прошлой свекрови я никогда не видела. Ее всегда корежило, когда мы с Ильей подходили друг к другу ближе, чем на метр.

— Мы оставим вас ненадолго, — женщина встала и увела за собой из комнаты ведьму и инквизитора.

— Миша, я не поняла насчет Кая. Что значит — ему рано перевоплощаться? И в кого?

Советник какое-то время рассматривал кровать, стены, ковер на полу. А я его, ловя малейшее изменение в мимике.

— Господин Советник, Вы не могли бы просветить меня насчет моего подопечного? Боюсь, я не вполне владею информацией, — шутливо произнесла я. Мужчина покачал головой и улыбнулся.

— Ты иногда невыносима. Тебе надо отдыхать, а не нервничать.

— Ну, вот теперь, после твоих слов, я действительно начала нервничать! Рассказывай давай. Я — соопекун Кая и должна быть в курсе.

— Согласен, — устало выдохнул Советник и поведал мне…

Лучше бы я и дальше валялась в отключке.

— Полную лекцию о вампирах тебе сейчас читать не буду, но Владимиру попеняю, почему он не обсудил с тобой это. Видимо, решил, что ты уже в курсе, а тема эта, скажем так, не самая приятная для вампиров. Ты, наверное, знаешь, что у некоторых существ есть вторая трансформа? — я кивнула, спасибо кинематографу, — Она разная не только от вида к виду, как это показывают в кино или описывают в книгах, но и зависит от ряда иных факторов. В данном случае — от генов, передающихся по роду. В Кае совпали два наиболее почитаемых среди вампиров, но и самых непредсказуемых и опасных. Один ты уже знаешь.

— Эмпатия и скрытая телепатия?

— Догадалась, что он не только эмпат? — Михаил с одобрением посмотрел на меня, а я задумалась, вспоминая.