— Он любит дарить цветы нашим девчонкам. Каждой именно те, которые нравятся конкретно ей. И никогда не позволяет флиртовать с собой, оставляя все на уровне дружбы, то есть контролирует каким-то образом чувства девушек, просто создавая им хорошее настроение. Сначала я думала, что он великолепный дипломат, словом ведь тоже можно поставить себя как надо. Но потом заметила, что он приходит, стоит мне только подумать, что я хочу его позвать. Или протягивает руку именно к тому предмету, о котором я думаю, но еще не попросила мне его подать. Однажды даже поймала его на этом, подумала сначала об одной книжке, а когда он уже почти взял ее, вроде как передумала и попросила другу. У него такое лицо тогда было забавное.

— Да, пока его можно ввести в заблуждение, иногда, мне кажется, что он и сам не осознает, как применяет свои таланты. Сжился с ними. Но есть еще кое-что, — Михаил помрачнел, — его трансформа. Обычный вампир сейчас даже далеко не всегда обладает выдающимися клыками, иным хватает употреблять иногда плохо прожаренное мясо, они даже сами не знают кем являются — ну что там капелька крови вампира среди поколений обычных людей? Это как в наполненную ванную капнуть — не заметишь ни вкуса, ни запаха, ни цвета.

И здесь генетика! Меня при этом слове уже потряхивать начинает.

— Кай же есть воплощение фантазий любого отца вампирского рода. Гордость, достояние. Даже учитывая, что и браться и сестры Кая весьма талантливы, этот мальчик настоящая жемчужина. Способная, впрочем, в одиночку разнести весь их клан за считанные минуты, если их запереть в одном помещении.

Я похолодела.

— Прости, не поняла. Ты хочешь сказать, что вот это живет в моем доме, а я и не в курсе? — как-то резко стеснительный вампир перестал казаться милым и беззащитным ребенком, краснеющим по любому поводу.

Михаил кивнул.

— Вижу, ты прониклась. Ему дали лучшее образование из возможного, в первую очередь по владению собой, здесь Владимир постарался, я слышал, даже откуда-то из Тибета привозил наставников, как уж уговорил их не знаю, они не выходят из своего храма, но слухи подтверждены надежными свидетелями. Юных вампиров всегда активно социализируют — так они учатся контролировать себя. У Кая же такой возможности не было, потому что в детстве он выделялся еще сильнее, почти беленький с постоянным румянцем на щеках. За такими ведется настоящая охота.

— Кай поэтому так испугался матери Астара? — мне стало жалко парня. — Помню, просил тогда не отдавать его ей.

— Они знакомы? — удивился Михаил, — тогда это многое объясняет, — и Советник вдруг захихикал совершенно как девица среди подружек, — я знаком с Лери, обычно она не часто появляется здесь, но в последнее время зачастила. При встрече я отметил, что она выглядит немного странно, а когда спросил ее, не случилось ли чего, она начала вздыхать, порвала свой шарф, который мяла в руках и вообще вела себя странно. Спросила, часто ли я бываю у тебя в гостях и не могу ли я и ее как-нибудь прихватить.

— Но зачем ей это? Она и так может в любое время навестить меня, мы, вроде как, даже сдружились. Погоди, но ее шарф… — меня посетила совсем уж бредовая догадка.

Михаил закивал, как китайский болванчик.

— Именно!

— Нееет!

Теперь уже хихикали мы оба.

— Господи, кто бы мог представить! Вот уж не повезло обоим. Знаешь, даже жалко их.

— Да, — согласился Миша, — многовековая умудренная и опытная демоница и совсем еще юный вампир, который в возраст войдет еще лет через десять, не раньше. Он поэтому и боится ее, что чувствует ее интерес даже через защиту, но не может понять, что это не корысть, а влюбленность, потому как сам еще ни разу ничего подобного не ощущал.

Мы помолчали, обдумывая. Еще лет десять…

— То есть вампиры взрослеют к тридцати?

— Сильные — к двадцати пяти где-то, а Кай очень сильный, и эта Сила растет в нем медленно, чтобы не прорвалось и не взорвалось. На нем, конечно, есть несколько защитных амулетов, хороших, как показали недавние события, но теперь мы знаем, что и они бы не спасли, если бы ты его потащила, а нас не было бы рядом.

— Я для него опасна? Только не говори, что ему теперь придется уехать из моего дома и сидеть взаперти? — черт, как-то это совсем грустно. Я прикусила губу, подступили слезы, когда представила, что ему придется бросить работу, проект школы, друзей, которые здесь появились, и сидеть опять взаперти в родовом замке.

— Нет, но защиты прибавится не только у него, но и у тебя. Мы с Владимиром уже обсудили этот момент. Запирать птицу, познавшую радость полета? Легче сразу убить. Тем более, Владимир отметил, что пребывание здесь пошло на пользу Каю. Он стал более раскрепощен в общении, смотрит на мир уже не с позиции обиженного ребенка, но взрослого, у которого есть задачи, цели.

— Хорошо. Я уже не представляю этот дом без Кая.

— Согласен. Вообще у тебя дар притягивать людей, которые настолько органично вливаются в коллектив, как кусочки паззла.

— Надеюсь. Но, расскажи еще, что было со мной? Я умудрилась чем-то отравиться или это дело гадких рук моего прадеда?

— Лена… — начал было мужчина, но закрыл руками лицо и остановился. Через пару секунд я с возмущением отметила, что этот… нехороший человек имеет наглость смеяться! Стукнула его подушкой.

— Ай-ай, ладно, сдаюсь! Я все скажу, только не гневайся!

— Ведешь себя как ребенок!

— Могу и как взрослый, — он нахально подмигнул, выдав одну из своих самых сексуальных улыбочек. Я невольно облизнулась и увидела, как увеличиваются его зрачки и темнеют глаза.

— Мне кажется, или ты пытаешься увести меня с темы?

Мужчина тут же сник и признался:

— Поймала. Знаешь почему сильных магов и ведьм мало?

— Дай подумать. Из всего, что я когда-то слышала на эту тему, можно предположить, что наш мир постепенно теряет магию, поэтому и действительно одаренных становится меньше.

Советник поморщился.

— На самом деле, процент одаренных остается более или мене одинаковым, что сейчас, что тысячу лет назад, что пять. Только соревноваться магии с технологиями все сложнее. Хотя, кое-где они успешно она успешно интегрируется. Например, та же Милана ведет отдельную серию разработок в этой сфере. Нам приходится подстраиваться, ужесточать законы, а это, к сожалению, ограничивает деятельность не только колдунов вроде твоего прадеда, но и не оставляет места для новых идей талантливым магам или самородкам. Нас уже давно сначала учат тому, что нельзя, обрезая крылья, а потом жалуются, что вот, дескать, нет сильных ведьм и магов! И, боюсь, твой пример, может еще больше испугать правительство. Те, кто давно и успешно присосался к кормушке не захотят что-то менять, ведь это означает отчасти и потерю преемственности, потерю власти рода. Представь, еще вчера какой-нибудь чиновник думал, что после себя посадит на теплое местечко со связями своего сына или зятя, а тут приходит некто вроде тебя, которая в несколько раз сильнее и талантливее только по самому факту рождения, и ему придется отдать все тебе? Захочет он делиться?

— Конечно, нет. Но у него ведь есть опыт, а у меня нет. Можно же какой-то симбиоз соорудить? Иначе получается, что ему легче прикопать меня тихонько, и спать спокойно.

— Вот именно. Только симбиоз означает делиться. А ему не хочется. Вот и деградируем постепенно.

— Да уж. Получается, симбиоз нужен одной мне? Но ведь и его род, великий и могучий, постепенно загибается!

— Да большинству плевать! Они думают: "когда это еще будет!" Видишь ли, продолжительность жизни зависит еще и от уровня дара, большинство из магов живут как обычные люди, посильнее — лет до двухсот, редко кто живут лет триста, четыреста. Но такие не хотят лезть в политику, — сказал Михаил и припечатал, — а вот ты, наверное, будешь жить вечно.

— Но ведь я старею как все люди! У меня морщины появляются!

— Лена, — он посмотрел на меня, как на ребенка, с оттенком жалости, — по поводу твоей внешности… Твоя Сила только недавно проявилась и росла все это время, и будет еще расти, но, надеюсь, теперь медленнее и постепенно войдет в привычный магам темп. Иначе, придется вас с Каем на пару запирать, — он попытался пошутить или нет? — Там, на балу, ты не травилась и никто на тебя не воздействовал. Это ты, сама. Расскажи мне, пожалуйста, когда ты почувствовала первые симптомы?