Как-то утром он проснулся в хорошем настроении и даже выглядел лучше, сказал, что взял отгул и папа повел меня гулять в любимый мамин парк. Была теплая осень и мы собирали опавшие листья в огромные кучи, он бросал меня в них. Придя домой, пообедали, потом пришла с работы бабушка, которая переехала к нам, мы пили чай и смеялись, вспоминали маму. Было легко и хорошо. Помню, как отец посмотрел в окно и, будто что-то увидя, привстал, схватился за сердце и упал.

Мы никогда не жили богато, накоплений не было, и бабушке пришлось продолжить работать бухгалтером, еще и взять ставку уборщицы. Меня она отправила в школу-пятидневку. Забирала в пятницу, заезжая сразу после работы. Она всегда привозила что-то вкусное или приятное.

Именно там, в школе, несмотря на довольно сложные условия, мне привили умение защищаться словами. А для этого необходимо было владеть знаниями, информацией, уметь грамотно и быстро аргументировать.

Когда мне исполнилось шестнадцать, бабушка помогла мне оформить полную дееспособность и переписала на меня свою жилплощадь — комнату в коммунальной квартире на восемь семей. Родственников и претендентов на наследство не было, поэтому она была спокойна — без жилья я не останусь.

Но жизнь распорядилась иначе. Первые же новогодние каникулы обернулись, наверное, самыми кошмарными днями в моей жизни. Сессию я сдала досрочно — мне позарез нужна была стипендия, хотелось зарекомендовать себя. С бабулей созванивалась несколько раз в день — она была умной и рассудительной, часто подсказывала, как и с кем разговаривать, успокаивала. 30 декабря у меня было назначено два последних экзамена. Утром бабуля пожелала мне удачи, а когда я набрала ей сообщить, что сдала на отлично оба экзамена, трубку она не взяла. Я перезвонила через несколько минут, но, увы, с тем же результатом. А скоро я услышала, что абонент временно не доступен. Это было странно. У бабушки две зарядки — одна дома, вторая на работе. В сумочке всегда лежал внешний аккумулятор. Бабушка работала в компании, занимающейся продажей всевозможных гаджетов.

Покидала вещи в сумку и отправилась домой. Уже когда удобно устроилась в электричке, телефон, который я вертела в руке, чтобы не пропустить вызов от бабули, наконец, зазвонил.

Мужской очень усталый голос спросил:

— Елена Сергеевна Королёва?

— Все верно.

— Лейтенант УВД района * Михайлов Денис Валерьевич. Скажите, Вы могли бы подъехать к нам в отделение?

— Денис? Ты? — сын наших бывших соседей, в детстве меня на санках катал. Бабушка часто рассказывала мне про него, — это Лена из 2 квартиры, помнишь?

— Леночка? Ты? Господи, сто лет тебя не видел и не слышал… Лен… Тебе надо подъехать к нам, тут у вас в доме был пожар.

— А бабушка? Что с ней?

— Дом только закончили тушить, идет разбор, возможно, твоей бабушки не было дома, соседи сказали, она до пяти работает?

— Да, но у нее телефон недоступен, — я сглотнула, — я еду в электричке, буду на станции через час десять.

— Давай я тебя там и встречу.

— Хорошо.

Приятель детства уже ждал меня, когда я почти бегом выбежала из электрички и пролетела через турникет.

Денис поджимал губы, мялся, потом порывисто обнял меня и прошептал на ухо:

— Ленка, мне так жаль.

Секундное оцепенение и только один вопрос в голове: "Почему? Почему со мной?"

От трехэтажного дома-барака, построенного еще в начале Второй Мировой, не осталось почти ничего. Деревянные стены и перекрытия выгорели, сложно было понять даже какие вещи с какого этажа. Точнее, то, что там вообще осталось от вещей. Почти ничего.

Конечно, было расследование, но, оказалось, что сосед держал в своей комнате несколько канистр с бензином, что взорвались и наша комната почти сразу перестала существовать. В тот день бабушка почему-то пришла домой раньше, возможно, хотела устроить праздник к моему приезду. Пожарные сказали, что умерла она мгновенно. Оставив меня совершенно одну на всем белом свете.

Начальник Дениса сначала хотел вызвать опеку — мне было семнадцать, но документы всегда были со мной, показала и кто-то из коллег моего друга детства посмел сказать, что я становлюсь подозреваемой, хохотнул. Мразь. Я вскочила, но не успела ничего сделать, Денис одним ударом отправил своего коллегу под стол. Начальник, сидящий рядом, молча отвернулся, сделав вид, что ничего не видел. А я в тот момент заледенела, все слезы отступили и высохли. Не плакала я даже на похоронах. Я злилась. На родителей, на бабушку. За то, что бросили меня в одиночестве и боли.

*

Астар сидел, прижимая меня к себе, и поглаживая по спине и по волосам. Притянул мою голову к своей груди. Горячей и широкой, как у папы. Мои всхлипы, наконец, перешли в полноценные слезы. Впервые со смерти бабушки плакала, не сдерживаясь.

— Вот и молодец, вот и умничка, поплачь девочка, будет легче, вот увидишь. А я буду рядом. Все будет хорошо.

Утро. Сладкое, теплое, нежное. С волшебным ароматом яблок с корицей — ммм, обожаю! На серебряном подносе на прикроватной тумбе стояли чашка чая, крепкого, черного, чуть подслащенного, блюдо с блинчиками с яблочно-коричной начинкой, маленькая креманка со сливочно-ванильным кремом на основе маскарпоне, нежным и легким. Очень вкусно! В душе всколыхнулись воспоминания из жизни с бабушкой, когда она готовила шарлотку, тоже всегда добавляла корицу. Сегодня я впервые подумала о ней без тяжелой липкой тоски, лишь легкая грусть.

Вернулась служанка.

— Доброе утро, леди, надеюсь, вам хорошо спалось? — я кивнула, так как рот был занят блинчиком. Восхитительно вкусным блинчиком.

— А как Вас зовут? А то неприятно как-то так общаться, сначала не знала, кто из персонала останется, но теперь-то пришло время познакомиться со всеми.

— Аделаида, леди, но лучше Лида, если Вы не против, — она снова сделала книксен. Боже, меня это убивает.

— Мммм, Лида, соберите, пожалуйста, весь персонал через пятнадцать минут в кабинете, хочу кое-какие коррективы внести.

— Да, леди, — очередной присед. Ррррр…

*

Быстрый душ, одеться в домашнюю, но красивую и удобную одежду (теперь она у меня была), отправиться в кабинет. Там познакомилась с теми, кто бесстрашно решил остаться в моем доме. Одна из служанок, Танита, так же предложившая называть ее Таня, сообщила, что договор лучше подкрепить магической клятвой. Остальные закивали. Мсье Распорядитель, чтоб его. Ничего не рассказал! Пришлось кивнуть и пообещать чуть позже этим заняться.

— Леди, робко начала Танита, — мы знаем, что вы еще очень молоденькая ведьма, Вам, наверное, многое не сказали, — она глянула на своих коллег, — но мы сами захотели у вас остаться, Вы можете нам доверять. Мы давно хотели уйти из Дома Совета, но для этого нужен новый хозяин!

— Леди, Танита хочет сказать, — вмешался Андриан, садовник, видя, как девушка мнется, а я начинаю все больше хмуриться, не понимая о чем она. — Мы — не свободны. Такие как мы когда-то умерли, но обладающие силой магически задержали нас в этом мире в обмен на контракт службы. По нему мы можем менять хозяина, но в максимум в течение трех дней. Сегодня как раз третий. Мы почувствовали, как Вы сделали привязку к дому, значит можете и нас привязать. А иначе… Иначе мы уйдем.

— Развеемся, — подтвердила Лида.

Я представила, как силуэты троих стоящих передо мной людей размываются и тают, навсегда уходя из этого мира. Безвозвратно. Такие молодые. Брр, аж мурашки по коже побежали.

— Так, что мне делать?

— Книга, леди, там все есть.

Метнулась в малый кабинет, открыла книгу, лежащую на столе, нашла нужное заклинание. На выходе глянула на портрет девушки на стене — показалось, что она легонько одобряюще улыбается.

Буквально две минуты и все — довольные и счастливые слуги с благодарностью снова приседают. Вот, кстати, об этом…

*

Еще минут пятнадцать ушло на попытки объяснить, что подобный этикет меня смущает и, откровенно говоря, напрягает. Но мне удалось добиться своего. При посторонних они ведут себя, как привыкли, но наедине все эти гимнастические упражнения урезаются до приветствия и прощания.