Из всех этих отрывочных известий, оставшихся в китайских летописях, мы можем только заключить, что до времени Танской династии (к обзору известий которой мы сейчас перейдем) Кидане были крайне слабы, не могли жить собственными единоличными силами, а как склонные к ограблениям часто терпели от других сильных соседей, особенно Китая и Тукюе. Из отношений их к этим сильным соседям видно, что общего между вассалом и сюзереном было мало: «Китай держит их при себе подарками и ласками, Дулгасцы — силой и поставлением (ту-шуй), которых они, однако, убивают». Жили они тогда еще в пастушеском быту, разбитые на 10 аймаков, которые заведовывались старшинами. Видимо, в начальное время (при Мохе-фо Угань и Ачень) у них еще не было высших правительственных сеймовых начальников, потому что не было разделения на аймаки. Да и при этом разделении вначале мы не встречаем известий об этих сеймовых начальниках, ибо в истории прямо говорится, что старшины сами собирались для обсуждения плана войны, а после, как известно, сборами стали заведовать поставленные да-жень, которые посылали к ним особенных посланцев с приказанием явиться в назначенное время. Нравы их тогда были грубы, умственное развитие также стояло на низкой ступени. Влияние Китая было незначительно. При Танской династии, сменившей Суйскую (629-901), известия о Киданях становятся подробнее: видимо, они тогда обращали на себя внимание знаменитой династии, т. е стали выказывать стойкость и силу в борьбе с ней. Владения их, говорит история, лежат за 5.000 ли (2.500 верст) от столицы[184] прямо на Северо-Восток; на Востоке было смежно с Гаоли, на Западе с Хи (Кумохи прежде), на Юге достигало области Иньчжоу, на Севере граничило с Мохе и Шивей. В этом пространстве, занимаемом ими, проходил хребет Лынь-хинь-шань («Холодные горы»), который служил им естественной защитой. Занимаясь звериной охотою, не имели постоянного местопребывания. Их государь[185] Да-ху-эр (Дахе) имел 40.000 отборного войска, разделенного на 8 аймаков (т.е. набиравшегося из 8 аймаков). Он был вассалом Дулгасского (Турецкого) дома и имел титул Сыгиня (Цыгинь, правители у Турок 5 цыгиней в Западном Дулгасском ханстве). Перед нарядом войска на войну все аймаки собирались вместе. На звериную ловлю каждый аймак ходил по своей воле отдельно.
С сильными тогда Хисцами они не ладили и после каждого проигранного сражения уклонялись к Сяньбийским горам. Нравы их, замечает история, были несколько сходны с Дулгасскими[186]. Покойников не погребали (не зарывали в землю), а на телеге, запряженной лошадью[187], отвозили в горы и полагали их на вершину дерева[188]. Если сын или внук умирал, то отец и мать утром и вечером плакали, а если отец или мать умирали, то сыновья не плакали. Я сделаю поэтому маленькое отступление. Спрашивается, откуда этот странный обычай? Во всяком случае, он не из Китая, потому что, видимо, отмечен как редкостная, как отличительная черта, показавшаяся странной для историка, иначе он не занес бы ее. Если мы согласимся, что это чисто среднеазиатский обычай, то должны думать, что обычаи Киданей диаметрально противоположны с Китайскими, где уважение к старшим, траур, плач по их смерти мы встречаем с самых начальных времен основания государства. Но едва ли это даже чисто Среднеазиатский [обычай], не занеслось ли оно откуда-нибудь? За неимением времени, придется ограничиться только постановкой этого вопроса.
Дальше говорит история: «У траура тоже не было срока (т.е. определенного времени для ношения траура по умершим родителям, также постановлялось, кто вечно мог носить его, сколько может и как ему заблагорассудится). В начале годов правления У-де главный старшина Сюань-ао-цао и Мохесский старшина Тудиш прислали своих лошадей ко двору и в тоже время произвели набеги на границу (чисто Среднеазиатская тактика). По прошествии двух лет они отправили своих посланников ко двору с превосходными лошадьми и пушистыми соболями. Во 2-й год Чжень-гуань (Танского Тай-цзуна Ли-ши-мыня, знаменитого своими победами и хорошим управлением, 628 [г.], Киданьский Мохой) поддался Китаю, перейдя из зависмости Дулгасцев. Почему Дулгасский Хань Хела, переживавший, что иностранцы имели сношения с Китаем, отправил к последнему посланца с предложением взять Лянь Ши-ду (китайский бунтовщик) и возвратить за это Киданей. Танский Тай-цзун ответил ему на это довольно сухо: "Кидань и Дулгане одного происхождения. Киданьцы уже покорились мне. Можно ли требовать их? Лянь Ши-ду есть подданный дома Тан, разбойнически взял у меня округи и поколения. Дом Дулга должен содействовать мне в поимке его; а променять его на покорившихся нельзя"».
Как располагали Киданями сильные государства! Ясно, что они и теперь не обладали большой силой и совершенно зависели то от тех, то от других. К Китаю же они тянулись потому, кажется, что тот щедро награждал их. Но и с ними они жили не всегда мирно и часто делали нападения на его границы. В случае поражения они переходили в зависимость от другого сильного государства, основавшегося тогда в Монголии и Чжунгарии, к Дулгасцам.
В 629 году Мохой опять приехал ко двору и на этот раз был награжден знаменем и литаврой: это сблизило его с Китаем. Когда император воевал с Кореей, то всех старейшин и Сиского главу присоединил к своему войску. На возвратном пути в проезде через Инь чжоу[189] император пригласил к себе всех старейшин. Куге (один старшина Киданьский) и старики по заслугам награждены шелковыми тканями, а Куге еще получил военный чин: цзо-у-вэй-цзянь-чжень (охранный главнокомандующий). Главный Киданьский старшина Жучечжу поддался со своим улусом, почему он и был переименован в округ Хуань чжоу, в котором сам поставлен в зависимость от пристава в Инь чжоу.
В непродолжительном времени и Куге со своими поколениями поддался Китаю, почему и учреждена Суньмосская область, где Куге поставлен правителем с полномочным управлением военными делами 10 округов, заполучив княжеское достоинство (У-цзи-нань[190]) и прозвание Ли (фамильное имя: Синь-ань). Поколение переименовалось: Даги (Дэнь?) в округе Цзяло-чжоу, Ге-бянь — в Жа-ло-чжоу, Духо — [в] У-фынь-чжоу, Фынь-вень — [в] Юй-линь-чжоу, Тубянь — [в] Жи-лянь-чжоу, Жуй-хи — [в] Тухе-чжоу (на реке Лоха-Мурень), Чжуй-гинь — [в] Вань-дань-чжоу; из поколения Фу сделано 2 округа: Пили-чжоу и Чи-шань-чжоу (Красного хребта). Как округи подчинены сунмоскому правлению, Жучечжу поставлен правителем над ними.
На самом-то деле тут особенного ничего не произошло, потому что правители остались туземные, а к этому бумажному фокусу Китай прибегал довольно часто, и мы могли бы, пожалуй, подумать, что, например, Западное Дулгаское ханство и его вассальные владетели, поддавшиеся вместе с ними Китаю, сильно ошибались, потому что там после этого тотчас предпринято было бумажное раздробление на округа (чжоу), но, на самом-то деле, поддавшиеся вассалы крайне не хотели этого разделения, а по-прежнему называли своих отчасти их туземными именами и не следовали Китайской администрации. Тоже самое мы видим и тут — все ограничивалось только бумажным разделением на округа, но ничуть не более: правители те же самые и с той же туземной обстановкой. Конечно, это тоже было из мер, к которым прибегало Китайское правительство, в виду привлечения Среднеазиатцев в сети своей обстановки и окончательного уничтожения национальных черт, но мера эта же приводила к желательным результатам. Другой путь, иные приемы — торговля, поселение, частью призывы ко двору — достигали своей цели и почти всегда блистательно.
По смерти Кугэ, говорит история, Кидане соединились с Хисцами и открыли бунт. Ашиде, главноначальс-твующий походного корпуса (синь-цюань) и Чу-бинь захватили Суньмосского наместника А-бу-ку (Амбагянь?!) и представили в Восточную столицу (Китай, Тан). У Куге остались два внука: Кумохи, получивший военный чин (цзо-вей-цзянь-цзюнь) и поставленный даньханьским правителем с княжеским достоинством, и Цзинь-чжун, получивший титул у-вей-да-цзянь-цзюнь и должность главноуправляющего в Сун Мо. Внук Аоцао, Ваньюнь, получил правительство округа Гуй-чен-чжоу. Высокое положение правителя в Иньчжоу Чжао Вень-хоя со своими подчиненными вызвало взрыв бунта, главными коноводами которого явились Вань-юнь, знавший хорошо тогдашнее состояние Китая в бытность свою заложником при дворе, и Цзинь-чжун, принявший даже титул (самовольно) У-шань-ке-ханя (У-шань-хана) и назначивший Вань-юна главнокомандующим войска. Прежде всего, они напали на Чжао Вень-хоя и, убив его, взволновали Инь чжоу. Бунт принял громадные размеры, и в очень короткое время (24 дня) войска набралось до нескольких десятков тысяч, которое ворвалось в Юньчжоу[191] и захватило там Хей-цинь-цзи, помощника предводителя Китайских войск. Царствовавшая тогда императрица У-хоу («Воинственная») страшно рассердилась на это и указала полководцам Цао-жень-исы, Чжан-сюань-юй, Ли-до-цзо, Ма-жень-цзы (всего 28 полководцам) идти на усмирение бунтовщиков. Лянь Вань У Саньсы назначен главнокомандующим, а Ма Жень-цзы — его помощником. Вань-юня (Киданьский предводитель) переименовали в Вань-чжа «10 тысячам отрубил голову», а Цзинь-чжуна — Цзинь-ли («все-истребляющим»). Войска встретились с Киданями при Западной защите[192] в долине Хуан чжаньгоу. Китайская армия была совершенно разбита. Полководцев Сюань-юй и Жень-цзы взяли в плен. Кидане после такой славной победы, может быть, первой, бросились на Пиньчжоу[193], но здесь им не посчастливилось, и они должны были отступить. Императрица, однако же, не упала духом и приказала Цзянь-ань-Вану У-юй-и набрать войска и снова идти на киданей. Но войска строевого было мало, почему прибегли к найму невольников за высокую плату, которую передали их господам, и всех снарядили в поход. Видимо, это удачное восстание Киданей, вызванное притеснениями высокопоставленных китайских приставов, дорого обошлось Срединному государству. Покуда собиралось снова ополчение, Вань-юнь ночью нечаянно нападает на Тянь-чжоу[194], его встретил помощник полководца Чжан-цзю-цзи с отборным войском в несколько сотен (!) и вступил в рукопашный бой. Вань-юнь, не выдержав, был разбит и бежал в горы. Между тем Цзинь-чжун, начальник Вань-юня, умер, а Дулгаский хан Мо чжо, воспользовавшись этим, напал на его аймак и разбил. Вань-юнь не унывал: он собрал многочисленные полчища и послал двух предводителей — Ловучженси и Хеасяо на Цзи-чжоу[195], где они, убив тамошнего правителя Лу Гао-цзи, забрали несколько тысяч чел. Между тем, У-Хоу, узнав о смерти Цзинь-чжу-на, вновь приказала полководцам Вань Сяо-цзы и Су Хунь-юнь с 170 тыс. двинуться на Киданей. Войска сошлись у Восточной защиты (см. выше), и китайская армия была разбита. После этой вторичной блистательной победы Вань-юнь вошел в Ючжоу (округ) и начал там опустошения. Китайский главнокомандующий Ву Ю-и послал против него один корпус, но он не имел успеха. Императрица снова назначила 3-х полководцев: Хе-эсей-цзюн Вана Ву И-цзюна, Лоу Ши-де и Шаньюского Чжуньи с 200 тыс. войска. Вань-юнь действовал со страшным натиском: он пошел на юг, опустошил несколько уездов в Иньчжоу и страшно своевольствовал. Хиский корпус, приглашенный для помощи Китаем, под начальством Янь Сюань-цзи ударил в тыл киданьских ополчений. Теперь кидане были разбиты наголову. Полководец Вань-юня Хеасяо покорился. Сам Вань-юнь, бросив войско, бежал. Рассыпавшиеся войска снова соединились было, но, будучи разбиты Хисцами, пришли в совершенное смятение. А между тем Вань юнь бежал на Восток. Китайский Вань Цзю-цзы поджидал его засадой в 3-х местах. Беглец с несколькими невольниками ускакал на Восточную сторону р. Лу-хе (Лохе). В крайнем бессилии от побега он лег в лесу, и невольник отсек ему голову, а Чжан Цзю-цзи препроводил ее в Восточную столицу. Остальные войска рассеялись, и Ву Ю-и с торжеством возвратился ко двору. Императрица обрадовалась и обнародовала амнистию по империи, переименовав правление на Шень-гун («Свящ. заслуги», 697 [г.]).
