– С-спасибо, – поблагодарила я. Подарок впечатлял.

– Не за что, – кот высокомерно задрал морду. – А где моя чернильница? Надо ее почистить, небось, запачкала вчера.

Ох, чуяло сердце, что моя косорукость еще аукнется….

– Видишь ли… Ввиду независящих от меня обстоятельств и совершенно не по моей вине, а токмо волею случая, твоя чернильница… – я набрала воздуха в грудь и выпалила на одном дыхании, – героически пала в неравном бою с суровой реальностью.

– КАК?! – кот вскочил, шерсть дыбом, хвост трубой, глаза метают молнии.

Мне стало не по себе.

– Я сожалею и куплю тебе новую.

– Это была последняя реликвия мурмоего рода! Да еще мой пра-пра-пра-дедушка ходил с ней на занятия. Пять поколений моих предков не смогли с ней ничего сделать, а ты разгрохала, не успев выйти из дома!

Я представила себе пра-пра (сколько там было?) пра-дедушку кота, такого же черного и усатого, наверняка еще в островерхой шляпе, украшенной золотыми звездами. И как он идет на занятия на задних лапах, передними бережно придерживая реликвию. Образ получился настолько нелепый, что я не сдержала смешок.

– Тебе еще и смешно?!

– Нет, что ты, это от расстройства. Мне и раньше было очень жалко твою чернильницу, а уж когда оказалось, что она для тебя так много значит… ой, кажется, у меня начинается истерика, – я, не в силах сдержаться, снова хихикнула.

– Не надо истерики! – поспешно остановил меня кот. – Так уж и быть, не буду мур тебя выгонять. Давай сюда осколки.

– Какие осколки? – насторожилась я.

– Моей чернильницы. Ты их не собрала?! – кот, вернувший было прежнее благодушие, снова ощерился.

– Но я же не знала.

– А что ты вообще знала! Иди и без осколков не возвращайся, – заявил хвостатый, недовольно отвернулся и принялся нервно вылизываться.

Я не сдержалась и завыла, падая обратно на подушку. Да что за жизнь?! Все от меня чего-то хотят. А сама я была бы довольна, если бы меня просто оставили в покое.

– Ты… чего? – подошедший Эдик потыкал меня в плечо когтистой лапкой. – Так из-за чернильницы расстроилась?

– У-уууууу, – протянула я, закрывая голову подушкой.

А ведь еще на занятия.

– Хватит выть, – возмутился кот. – Я же не вою, хотя терплю в своей комнате нахлебников, которые еще умудряются ломать ценные вещи. И вообще, иди уже на завтрак. А то тебе сегодня пруд от тины очищать.

– Какой пруд? – я высунулась из-под подушки.

– Русалочий, – недовольно буркнул кот.

– А занятия?

– Отменили из-за ночного происшествия. И всем, кто в нем участвовал, влепили по два часа хозработ. Хоть делом займешься.

– Чем по вечеринкам шастать, лучше бы про наше расследование вспомнила, – буркнул недовольный Эдик. – Я вот во всем себе отказываю…

– Угу, вижу, – я выразительно посмотрела на Люсеньку, цветочки которой очень подозрительно присматривались к моим ногам. – Все, я в душ и на завтрак. Хоть помыться в тишине.

Но в тишине не получилось.

– Что это б… за х… такая! – ругалась я через пять минут, в безуспешной попытке оттереть непонятную загогулину, появившуюся чуть пониже ключицы.

Я вообще-то редко использую нецензурную лексику, но случай оказался уж очень подходящим.

По цвету загогулина напоминала выцветшую татуировку, по форме – ромб с закругленными углами и сильно вытянутой нижней частью. И еще вчера этой гадости на моем теле не было. Ну не могла же я на вечеринке до такой степени утратить над собой контроль, что согласилась на тату. Да и кто бы мне его делал? И почему тогда рисунок такой блеклый? Да и не болит совсем, на свежую не похоже. Изображение тоже дурацкое. Никогда бы не согласилась такое на себе рисовать.

Все, больше никаких вечеринок. Никогда!

***

Оттереть непонятные художества так и не получилось. Поэтому в обеденный зал я вошла злая и в водолазке. Отсутствие кофе тоже не вдохновляло. Яблоки – это, конечно, хорошо, но за чашку приличного американо я готова была убить. Что за мир такой, где по утрам тебе предлагают какую-то коричневатую бурду.

Я на пробу повертела в руках стаканчик с означенной бурдой. Понюхала. Мда. Кофе так пахнуть не мог. Даже очень плохой. Даже из пакетика «Три в одном». Поданный напиток, судя по запаху, варили из тряпки. Очень старой и грязной. Старой – для вкуса и запаха. Грязной – для достижения нужного цвета.

– Если хочешь покончить жизнь самоубийством, я знаю варианты поприятнее, – раздался за спиной голос, который я меньше всего хотела сейчас услышать.

– Спасибо, справлюсь сама, – буркнула я, но стаканчик на место поставила.

– Диана, нам надо поговорить, – продолжил некромант.

От этой фразы у меня начал дергаться глаз. Обычно ничего хорошего после нее не следует.

– Ну говори, – обреченно вздохнула я и оглянулась.

Этот гад стоял у меня за спиной и довольно лыбился. Вот же… одно слово – некромант.

– Не здесь.

– Ну уж нет. Никуда я с тобой больше не пойду!

– Извините, что прерываю вашу наверняка ужасно увлекательную беседу, – к нам подошел Натиэль, вид у него был, мягко говоря, недовольный, – но мне нужно поговорить с Дианой. Пойдем в мой кабинет.

Да что за утро такое. Всем нужно со мной поговорить! Я вообще-то в школьные психологи не нанималась. Зато с большим удовольствием пригласила бы психиатра и парочку санитаров. Хотя бы для Эдика и его Люсеньки.

Пока я рассуждала о превратностях судьбы, эльф успел дотопать почти до выхода из зала. Оборачиваться и смотреть, иду ли я следом, почел ниже своего достоинства. Еще один упырь напыщенный. Есть в этой школе вообще хоть один приличный мужик?!

– Беги, – подал голос Гарт, – а то недовольный хозяин может и наказать непослушную собачонку.

Смотрел он при этих словах так, что стало жутко. Уже придуманный едкий ответ застыл на губах. Я не смогла произнести ни слова. Сердце словно сжала холодная костлявая рука.

– Диана! – все-таки оглянулся эльф.

Это вывело меня из транса и, не глядя на некроманта, я последовала за директором. Но тяжелый взгляд черных глаз чувствовала до самого выхода из зала. И что он так взбеленился?

Вообще, с Гартом было ничего не понятно. С тем же Натиэлем куда проще. Вот сейчас он наверняка устроит мне выволочку за испорченную кухню и посещение вечеринок. Может, и еще что-то придумает.

***

Кабинет директора с моего последнего визита нисколько не изменился. С другой стороны, с чего бы ему, собственно, меняться? А жаль, появись тут хотя бы новая картина, можно было бы на нее с умным видом попялиться, а не созерцать недовольное лицо эльфа.

– Диана, – тихо начал он, – я, кажется, просил тебя ни с кем не общаться?

– Да, – согласно кивнула я. Действительно просил. С этим не поспоришь.

– Тогда почему ты сначала разболтала все, что могла, магистру Юнию, а потом еще пошла на вечеринку? К тому же, незаконную, – с каждым словом голос Натиэля повышался. И последнюю фразу он едва не прокричал.

– Ну, магистр Юний, вроде и так все знал. А на вечеринку… если бы я не пошла, это выглядело бы подозрительно.

Натиэль очень выразительно на меня посмотрел. Ну да, оправдания так себе. На два с минусом. Сюда бы Эдика с котом. У них отлично получается заговаривать зубы.

Я случайно опустила взгляд на стол эльфа и заметила золотые часы, показавшиеся мне смутно знакомыми.

– Эти часы… они же были на Эмми? – спросила я, подходя ближе, рука сама к ним потянулась.

– Не трогай, – предостерег остроухий. – Именно на них было наложено проклятье.

– А кто это сделал?

– Пока неясно. Вроде, девушке их кто-то вчера подарил. Но кто – неизвестно. А вообще, это конфиденциальная информация. И рассказывать ее нельзя ни друзьям, ни знакомым, ни магистру Юнию. Ясно?

– Поняла я уже, – недовольно буркнула я.

– И, кстати, почему этот некромант вокруг тебя вьется? – не унимался эльф.

– Это лучше у него спросить.

– Диана, ты новенькая в этом мире и многого не знаешь. Но поверь, тебе стоит держаться от него как можно дальше. Это понятно? И я не вижу на тебе моего кольца. Ты его не носишь?