Эйлин с горечью осознала, что мысли читать она ещё может. Если бы это чем-то могло помочь! Желание жить придало ей сил:

— Помогите! — она сделала мысленный посыл очень отчётливым.

Дружинники усердно копошились возле хвороста, а старший из её конвоиров в балахоне зачитывал, видимо, приговор:

— Эту женщину обвиняют в колдовстве. Она, сопротивляясь аресту, применила свои чары, раня и увеча наших дружинников…

— Эй, что за враньё! — возмутилась Эйлин.

Старик грозно взглянул на неё и продолжил:

— Мы даже вынуждены были надеть на неё Обессиливающие Браслеты, дабы обезопасить жителей нашего города от нападения ведьмы.

По толпе прокатился вздох. В это время Эйлин почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Это были не Нелл и не Мелис. Подняв глаза, она увидела хмурого черноволосого мужчину в чёрном плаще или, скорее, мантии. Вид у него был довольно мрачный. «Вот ты-то с удовольствием зажжешь огонь», — подумала Эйлин. К своему изумлению, она услышала его мысленный ответ: «Тяни время. Что-нибудь сделаю».

— И теперь, — перекрывая шум, повысил голос старик. — По законам Сариссы, написанным ещё в древние века, эта ведьма подлежит сожжению! Предадим её огню и очистим нашу землю от губительного колдовства!

— Подождите! — крикнула Эйлин. — Дайте мне последнее слово! Никакая я не ведьма, ничего я не сделала жителям города, я вообще здесь первый раз! И что это за законы такие? Почему не было суда?

Старик в балахоне провозгласил:

— Я — судья, и я вынес тебе приговор! А теперь, стража, исполните свой долг!

Хворост начал дымиться. Маленькие язычки пламени весело заплясали на сухих ветках. Эйлин стало страшно, но настоящий ужас охватил её, когда Браслеты на её руках стали горячими и начали потрескивать. Дым разъедал глаза. «Сбрось Браслеты!» — услышала она мысленный приказ. Чувствуя ужасную боль в запястьях, Эйлин попыталась освободиться. От жара разгорающегося костра вокруг неё все плыло и дрожало, дым застилал помост от взглядов зрителей. Телепатический контакт не прерывался: «Попытайся ещё раз!». Эйлин отчаянно рванулась, и раскалённые Браслеты с хрустом рассыпались, оставив на её руках следы.

Не обращая внимания на боль от ожогов, Эйлин взмахнула руками, отводя пламя и дым от себя. Никто вокруг места казни не смог бы этого заметить, ведь передние ряды зрителей подались немного назад, чтобы на них самих не загорелась одежда. «Нелл! Нелли!!! Где ты?! — мысленно разыскивала Эйлин свою дочь. — Играй! Играй хоть что-нибудь! Пусть толпа плачет!». Нелли, наверное, почувствовала этот призыв. И скрипка повела трагическую тему, то затихая, то нарастая. В толпе послышались шум и рыдания.

«Взлетай!» — скомандовал незнакомый доброжелатель.

— Не могу, я не умею! — крикнула Эйлин, стоя в огненном кольце.

— Прекратите! Прекратите это немедленно! — кричал судья, но шум не утихал, а дружинники, сами сражённые музыкой, даже не пытались навести порядок.

«Давай же! Взлетай!» — повторил незнакомец.

— Подожди! Сделаем по-другому! — и Эйлин создала образ расступающейся стены огня. В ответ она почувствовала молчаливое одобрение.

Совершив над собой немалое усилие, ей удалось сделать так, чтобы пламя костра разошлось в стороны, и открылся свободный проход. Эйлин увидела на площади полный беспорядок. Помост, по всей видимости, был оцеплен кольцом дружинников, но сейчас они бросили свои палицы и копья и рассеялись среди народа. Многие женщины плакали, часть людей уходила с площади. Черноволосый незнакомец в тёмной хламиде стоял невдалеке от помоста, словно не замечая огненных брызг, летящих от костра. Судьи и его помощника нигде не было видно.

— Скорее! — крикнул черноволосый, явно обращаясь к Эйлин.

Та спрыгнула с помоста, пройдя через коридор, свободный от огня. Незнакомец схватил её за локоть и потащил сквозь толпу с площади.

— Подождите! — воспротивилась Эйлин. — Там моя…

— Знаю! — резко оборвал её спаситель. — Сейчас заберём.

Он поволок её дальше. Нелл, как слышала Эйлин, продолжала играть, мелодия становилась всё более безумной, и люди тоже метались по площади, словно не находя выхода на узкие боковые улицы в отсветах пламени, охватившего деревянный помост.

Мелис заметил, что магистр Ильманус куда-то исчез, но сейчас было не до этого. Нелли опустила смычок, но звуки всё ещё разливались над толпой. Он взял девушку за руку, шепнув: «Уходим». Мелис видел, как мрачного вида человек уводит Эйлин, и они с Нелл поспешили за ними. Нелл пока ещё не могла говорить. Мелис торопился догнать уходящих, ему совсем не понравился человек в чёрной мантии, да и исчезновение Ильмануса его смутило. Странным было и то, что Нелл уже не играет, а музыка ещё слышна. В общем, на душе у Мелиса было совсем нехорошо. Радовало лишь то, что госпожу Эйлин удалось спасти.

Черноволосый незнакомец обернулся и мрачно взглянул на Мелиса:

— Живее! Идите за нами!

Мелис молча кивнул. Нужно было выйти за черту города.

Наконец шум, доносящийся с площади, стал стихать, звуки музыки растаяли в воздухе. Эйлин, свалившись в придорожную траву, даже не попыталась встать и заявила:

— Всё! Можете опять меня сжигать — дальше я не пойду. Не могу.

— Госпожа Эйлин! Как вы? — бросился к ней Мелис, беря её за руку.

Эйлин охнула. А потом насмешливо сказала:

— Если никто не будет хватать за места ожогов, то я, пожалуй, выживу. А если мой крёстный отец представится, то вообще буду счастлива.

«Крёстный отец» недружелюбно посмотрел на неё, но сказать ничего не успел, потому что за его спиной прямо из воздуха материализовался высокий старик в пенсне.

— Как я рад, — с приветливой улыбкой произнёс он. — Что всё произошло именно так! Солус, позвольте представить вам наших юных друзей. Эта юная скрипачка — Нелли, а рядом с ней — Мелис, чьего деда я имел честь знать в молодые годы. А вот эта леди, по всей видимости, — Эйлин. Кстати, Нелли, сейчас я верну тебе голос.

Старик откуда-то выхватил палочку, прошептал что-то и взмахнул ею.

Мы опустим те слова, которые произнесла Нелл. Наверное, здесь сказалось нервное потрясение и долгое вынужденное молчание. Мелису стало неловко, зато незнакомец, названный Солусом, высоко поднял брови и саркастически изрёк:

— Потрясающе! Лидброт, может, вы напрасно вернули ей дар речи?

— Ну-ну, Солус, не старайтесь казаться хуже, чем есть. Вы сами знаете, что из этого получается.

— Постойте! — воскликнула Эйлин. — Солус? Лидброт? Да кто вы такие, в конце концов?

— Это Солус Торментир, а мое имя — Ильманус Лидброт, но вы можете называть нас Солус и Ильманус, дорогая Эйлин, — мягко сказал старик.

Эйлин начала истерически хохотать:

— О, это всё объясняет! Солус и Ильманус! Волшебные палочки! Телепатия! Телекинез! Загробный мир! Я просто сошла с ума! У меня галлюцинации! И сжечь меня никто не хотел. Это мне померещилось! Ха-ха-ха! Нелли, может, и ты мне только мерещишься?

У Нелли вытянулось лицо. Мелису стало совсем жутко. Наверное, подумал он, госпожа Эйлин повредилась умом от всех этих переживаний. Ещё бы, такого натерпелась. Только что теперь делать со всем этим?

— Эйлин, — произнес Лидброт. — Я понимаю, что во всё происходящее трудно поверить, но мы с Солусом — специалисты в области магических наук, обучались и преподавали в Академии Высших искусств… Сейчас мы с вами в другом мире, он не наш и не ваш, но мир этот вовсе не загробный, а очень даже реальный…

— Хотя бы на ожоги свои посмотрите. Они вполне реальны, — добавил Торментир.

— И даже реально болят, — ответила, отсмеявшись, Эйлин.

— Мама, тебе нужно к врачу! — спохватилась Нелл. — Нам нужна срочная медицинская помощь! — обратилась она к Мелису. — Есть поблизости больница или что-нибудь в этом роде?

— Больница? — с недоумением переспросил Мелис. — Не знаю, что это такое, но надо поискать знахарку какую-нибудь.