Бережно спрятав скрипку в футляр, они двинулись к городу. Вечерело.

Эйлин дождалась. Когда солнце (или как там его) коснулось нижним краем земли, в тюрьму вошли четверо мужчин. Двое из них напоминали по одежде бравых дружинников, а двое других были в каких-то бордовых балахонах. В руках один из дружинников держал что-то вроде наручников, только на вид они были не из металла, а из какого-то камня наподобие агата.

— Встань, ведьма! — провозгласил мужчина помоложе в балахоне. — Встань и протяни нам руки, чтобы мы надели на тебя Обессиливающие Браслеты.

Эйлин молчала и не пошевелилась. Тогда один из дружинников грубо схватил её за плечо и встряхнул. Эйлин махнула рукой, и тот с воплем отлетел к стене.

— Ну-ка, дружинники, взять её! — приказал молодой в балахоне.

Оставшийся на ногах дружинник боязливо поёжился, но все же схватился за окованную железом булаву, висевшую у него на поясе.

— Эй, вы, прекратите, а то я вам сейчас устрою! — сказала Эйлин с наигранным спокойствием.

— Остановись! — вдруг властно проговорил второй мужчина в балахоне, постарше и повыше ростом. «И рангом, наверное, тоже», — подумалось Эйлин.

— Слушай, ведьма, сопротивление бесполезно, — старик в балахоне направил на неё тёмный цилиндр. — Знаешь, что это такое?

— Понятия не имею, — отозвалась Эйлин.

— Луч, выпущенный из этого устройства, парализует твоё тело и мысли, мы свяжем тебя и повезём на костёр…

— А зачем тогда связывать, если я не смогу даже двинуться? — насмешливо спросила Эйлин.

Старик в замешательстве остановился.

— Ладно, — сказала узница. — Если я дам слово, что не буду … м-м-м… колдовать, вы не будете меня парализовывать?

— Хорошо, — сказал старший. — Но мы все равно должны одеть тебе Браслеты.

Эйлин вздохнула и протянула руки. Дружинники опасливо приблизились к ней. Один держал наготове свою булаву, а второй защёлкнул на запястьях женщины Браслеты, оказавшиеся гладкими и прохладными.

— Эй ты, дубина с дубиной! — сказала Эйлин. — Не вздумай ударить меня по голове, не то у тебя будут неприятности!

От неожиданности дружинник выронил свою палицу и крепко выругался, когда она больно стукнула его по ноге.

— Успокойся, трус — презрительно произнес младший в балахоне. — Больше она тебе ничего не сделает. Просто не слушай её, пусть себе болтает перед смертью.

У Эйлин мурашки побежали по коже. А дружинники схватили её за локти и вывели наружу. Там их уже ждала повозка, запряжённая ослами. Эйлин втолкнули наверх, потом усадили поудобнее мужчин в балахонах, затем взобрались сами дружинники. Повозка тронулась с места. Ослам некуда было торопиться.

Нелли и Мелис торопливо шагали по узким улочкам городка. Прохожих в этот вечерний час было немного. Они шли, опустив головы, и негромко переговаривались. Чутким слухом музыканта Нелл улавливала обрывки разговоров:

— На центральной площади… Костёр уже сложен… Её везут… Ведьма, говорят… Много лет в наших краях такого не бывало…

Нелл стала тормошить своего спутника:

— Мелис, ты слышал, что делается? Жечь кого-то собираются. Одурели совсем!

Бледный юноша, запинаясь, ответил:

— Нелли… Это не просто кого-то… Это её… Госпожу Эйлин, твою маму…

— Да ты что, Мелис! Да она их всех раскидает, как щенят! Она может!

— Нет, Нелл, если они схватили её, то, скорее всего, использовали что-нибудь, лишающее магических сил. Хорошо, что она успела нас оградить от дружины, а то и нас бы с нею…

Нелли оторопела. Не может быть! Несмотря на частое недовольство и подростковые бунты, ей всегда казалось, что мама — это навсегда, что с ней ничего не может случиться, даже если небо упадёт на землю. Но сегодня небо было, как обычно, вверху, по нему плыли розоватые от заката кудрявые облака, земля расстилалась под ногами…

— Иди, деточка, на площадь иди, — вдруг послышалось рядом бормотание.

Обернувшись, Нелли увидела старуху с клюкой. Та настойчиво теребила её за рукав:

— Иди на площадь, помоги ей, — всё говорила старуха.

— А как помочь? — растерянно спросила Нелли.

— Увидишь на месте. Иди, не бойся. Вот я тебе и помощника привела. Да не простого, а самого что ни на есть учёного магистра.

Нелли показалось, что за спиной старухи возник прямо из воздуха высокий старик с длинной седой бородой и пронзительными синими глазами. На длинном носу его поблёскивало пенсне.

— Да кто вы вообще такие? — выступил вперед Мелис, по-видимому, вспомнив о своей роли защитника.

Но старуха уже удалялась, бормоча что-то себе под нос. Высокий старик улыбнулся:

— Хоть вы и не доверяете мне, молодые люди, но давайте всё же поспешим. Я думаю, мы в состоянии помочь даме, попавшей в беду, а потом, может быть, вы поможете мне.

— Чем это? Души вам, что ли, отдать? — огрызнулся Мелис.

— Нет, зачем же, — снова благожелательно улыбнулся старик. — Просто нужно найти одного моего товарища, с которым мы здесь разминулись. А теперь идёмте.

И старик зашагал быстрым размашистым шагом по улицам. Нелли и Мелису ничего не оставалось, как следовать за ним. Мелиса терзали смутные опасения насчёт ловушек и опасностей, но выбора у них не было, поэтому юноша шёл за этим загадочным магистром, поддерживая под руку расстроенную и испуганную Нелл.

По дороге старик расспрашивал молодых людей, как кого зовут, куда они направлялись, кем им приходится так называемая ведьма. На душе у Мелиса стало совсем нехорошо:

— А кто вы-то, собственно, такой? — наконец не вытерпел он.

— Называйте меня… Ильманус, — усмехнулся их попутчик.

— А каких наук вы магистр, где обучались? Тут у нас не так-то легко магистром заделаться! — не унимался Мелис.

— Мой мальчик, считай, что я — магистр магических наук, а учился я, конечно, не здесь, а совсем в другом месте, очень далеко отсюда, в Академии Высших искусств. Наверное, твой дедушка смог бы объяснить это тебе…

— Вы…вы знали моего дедушку, господин Ильманус?

— Именно так, Мелис. Мы могли смело называть себя друзьями. Он был очень необычным человеком. Нелегко ему здесь приходилось.

— Да, — задумчиво согласился Мелис. — Нелегко.

Чувство недоверия к магистру утихло. Мелис безоговорочно верил своему деду, его суждениям о людях. «Если это дедушкин друг — ему можно верить», — думал Мелис. — «Ах, если бы он мог спасти госпожу Эйлин!»

Чем ближе к центру подходили Нелли, Мелис и старик, тем более многолюдно становилось на улицах. Прохожие двигались, по-видимому, к центральной площади, на которой и должно было состояться сожжение. В центре этой площади уже был сооружен помост, вокруг которого кучей был свален хворост. Нелл побледнела, ноги перестали слушаться её. Мелис практически тащил её на себе, помогая бережно придерживать скрипку. Близко к помосту они даже не пытались подойти. Со своего места они видели, как подъехала тёмная повозка, как двое дружинников столкнули с неё Эйлин, руки которой были скованы. Глаза Нелли наполнились слезами, она раскрыла рот, собираясь что-то крикнуть, но Ильманус что-то тихо проговорил, и Нелли не смогла произнести ни звука.

— Тише, Нелл, тише, — прошептал магистр, наклонившись к её уху. — Ты можешь выдать и её, и нас. Голос я верну тебе позже.

Поражённая Нелл только молча кивнула, крепко сжав футляр со скрипкой.

На площади Эйлин увидела достаточно много людей, но на их лицах не было кровожадности и жестокости. Она чувствовала только страх этих людей, улавливала у некоторых жалость и сострадание. Ей оставалось только горестно усмехнуться. Ну надо же! Ещё недавно она могла взглядом двигать предметы, а теперь не в состоянии шевельнуть рукой. Браслеты надёжно охватывали её запястья, лишая возможности применить Силу.

Стражники подтолкнули Эйлин в спину, и ей поневоле пришлось взойти на помост, окруженный хворостом и дровами. Окинув взглядом невесёлых зрителей, где-то в середине Эйлин, к своему ужасу, заметила Нелли и Мелиса. «Этого только ещё не хватало! — подумалось ей. — Лучше бы им такого не видеть».