– Чико, братик опять накосячил, поэтому папе сейчас очень грустно. Я знаю, что ты ненавидишь пьяных, но папа – не дядя Канеки. Он хороший и очень любит нас. Он у нас один, и мы должны заботиться о нем, беречь и поддерживать, – усевшись на диван рядом с держащей на коленях котика Чико.

– Почему ты не займешься этим сам? – оторвавшись от показываемых по телевизору мультиков, спросила сестренка.

– Потому что я – не ты, – развел я руками. Чико на несколько секунд задумалась, потом прониклась мощью аргумента.

– Поняла! Тогда я займусь папой, а ты – Сакамото‑саном! – она пересадила животинку на мои колени и покинула гостиную.

Я щелкнул пультом, нашел новости. Показали репортаж из зоопарка – там родился львенок. Милаха. Дальше на экране появилась гигантская усадьба в японском стиле. Похожа на дом Кеиджи, но больше раза в полтора. Перед воротами выстроились рядами несколько десятков одетых в костюмы людей с каменными лицами. Первый ряд был уже других – всего пятеро солидных мужиков в возрасте, среди которых я разглядел отца Кеиджи. Ясно, триумф клана Синода. На переднем плане стоял высокий, лысый мужчина в дорогом костюме, глаза которого от возраста выглядели так, словно его покусали пчелы – отекшие веки оставляли только узкую щелочку. В прошлой жизни видел похожего персонажа в трилогии Такеши Китано «Беспредел». Рядом с ним находился крайне недовольный телекоп с какой‑то нарядной бумагой в застекленной рамке.

– От лица полиции Уцуномии я благодарю уважаемый клан Синода за помощь в задержании опасной сумасшедшей.

Это Сэкера‑то «опасная сумасшедшая»? Очень надеюсь, что это был кто‑то другой. Блин, японцы реально боятся психов, если за поимку шестнадцатилетней девушки с нервным срывом полиция Уцуномии расщедрилась на награду ненавидимому ими клану якудзы.

Телекоп с поклоном двумя руками протянул награду главе клана (а кем еще может быть этот лысый дед? Интересно, как его зовут? Спрошу завтра у Кеиджи, если не забуду). Тот с поклоном ее принял, и, глядя прямо в камеру честными‑пречестными глазами (это я придумал, глаз из щелочек почти не было видно), толкнул небольшую речугу о том, что якудза всегда с готовностью придет на помощь как простым жителям города, так и самой полиции. Под конец, глумливо улыбнувшись в тридцать два зуба, он едко «поддел» телекопа, пообещав приложить все усилия для поимки беглого смертника. Ведь на работе, в отличии от полиции, они не спят (походу, у якудзы в полиции есть стукачи. А как иначе? ОПГ есть ОПГ, со всеми причитающимися). На телекопа было жалко смотреть. У него даже глаз задёргался. Поделом. Распустил сотрудников, мать его.

Хохотнув, я выключил телевизор и с Сакамото‑саном на руках прошел на кухню. Доставив котика к мисочке, насыпал корма. Тот довольно заурчал. Сам же достал из холодильника суши – осталось еще довольно много. Главный минус суши – они очень быстро перевариваются. Как только я накапал в пиалу соевого соуса, раздался звук открываемой двери и голоса.

– Братик глупый, но ты должен его простить, хорошо? Мы ведь одна семья, и должны заботиться друг о друге! – воспитывала отца Чико.

Я умилился.

– Он вовсе не глупый, но иногда ведет себя очень скверно, – ответил ей грустный голос отца.

– Идеальных людей не существует! – выдала Чико поразительное для своего возраста наблюдение, и за руку ввела отца на кухню. Я помахал им рукой. Отец немного покраснел. Видимо, считал, что я в своей комнате.

– Миритесь! – строго приказала Чико. Я встал, подошел к отцу, протянул ему руку для рукопожатия. Он вздохнул, пожал плечами и крепко пожал ее. Чико положила свои ручки сверху.

– Семья! – многозначительно сказала она.

– Да, Чико. Семья! – с улыбкой согласился я.

– Семья! – наконец‑то улыбнулся и отец.

Лоли‑козырь ничем не перебить!

– А теперь давайте все вместо покушаем! – предложила девочка. Само собой, мы согласились. Во время ужина Чико хвасталась, что вчера Есикава‑сан снова водила ее в скверик поиграть с Такаокой‑тян. Мы с отцом умилялись.

Зазвенел телефон. Отец – ему было ближе – поднял трубку, представился, послушал.

– Это тебя, – сказал он мне.

Я встал, подошел к трубке.

– Иоши на аппарате!

– Привет, это Кеиджи!

– О, привет! Не думал, что ты умеешь пользоваться телефоном! – подколол я друга.

Он хрюкнул.

– Я же не девчонка, чтобы каждый вечер названивать подругам! – хмыкнул он. Какой маскулинный.

– Хочешь слиться с похода в кинотеатр? – предположил я самое страшное. Краем глаза заметил, как батя поморщился, но ничего не сказал, заев непокорность сыночки сушинкой.

– Вовсе нет. Отец сказал, что за тобой охотится смертник, это правда?

Хо! Якудза знает все!

– Так, – не стал я отрицать.

– Отец хочет отправить к вашему дому отряд. Ты не против?

– Да я только за! А можно еще выделить мне телохранителя на завтрашний поход?

Отец заинтересованно посмотрел на меня.

– Само собой! Можешь положиться на наш клан, Иоши!

Хо, «наш клан»? А Кеиджи‑то меняется. Раньше бы он ни за что не признал свою принадлежность к клану Синода. Это влияние Минами? Быстро же она его окрутила. Совет да любовь!

– Передай отцу мою огромную благодарность! – искренне попросил я.

– Сам передашь. Он хочет с тобой встретиться. Зайдешь к нам после кинотеатра? – огорошил он меня. Это зачем? Ладно, почему бы и нет.

– Хорошо, договорились.

– До завтра! – попрощался он.

– До завтра! – положил я трубку.

Сев за стол, доложился отцу:

– Отец моего друга Кеиджи хочет усилить нашу охрану.

– М? А кто он? – спросил отец.

– Второй председатель клана Синода, – решил я поведать правду.

– Что?! Якудза?! – заорал отец.

– Ну якудза и якудза. Недавно я сильно помог Кеиджи, и его отец решил мне отплатить. В нашей ситуации отказываться от такого – просто глупо. Особенно учитывая как «хорошо», – изобразил я пальцами кавычки, – Наша доблестная полиция выполняет свою работу!

– Якудза – это преступники! – отрезал отец.

– Да, я знаю. Но даже бешеного пса можно использовать себе во благо! – ответил я.

– Ты не понимаешь, – покачал отец головой.

– Возможно. Но я твердо понимаю, что пока этот упырь на свободе – мы все под угрозой. И абсолютно неважно, кто будет нас защищать! Может якудза и преступники – но они наши  преступники! Не волнуйся, от нас им ничего не нужно. Просто хотят получить еще одну награду из рук полиции.

– Какую награду? – не понял отец.

Я пересказал ему репортаж. Отец пожевал губами.

– Да уж, полиция Уцуномии полностью потеряла лицо, – вздохнул он.

– Вот видишь. Не волнуйся, отец, я прекрасно понимаю, насколько страшна якудза, и ни в коем случае не подставлю нашу семью.

– Надеюсь, – не слишком‑то поверил он.

– Мне скучно! Я посмотрю мультики, а вы миритесь дальше! – сказала Чико и свалила в гостиную. Мы с отцом с улыбками проводили ее взглядом.

– Так что там с двумя миллионами? – перешел я на более приятную тему.

– Американцы увидели потенциал в твоем шоу талантов. От процентов пришлось отказаться – я считаю, что предложение и так очень хорошее.

– Стоп‑стоп‑стоп! Ты же говорил, что проценты будут? – не понял я.

– Это касалось викторины. Фонд «Хонды» в ней очень заинтересован, но в нашей стране все происходит несколько медленнее, чем на Западе. По предварительной договоренности мы получим 300 тысяч долларов, плюс 2 % со всех доходов – с показов, с меморабилии и так далее.

– Что такое меморабилии? – спросил я.

– Это как с твоим Гандамом – одежда, календарики, фигурки и прочие сувениры.

– Понял. Два процента – это хорошо. Но я недоволен, отец!

– Почему? – удивился он.

– Надо было вытрясти с американцев больше! У шоу гигантский потенциал!

– Думаешь, это так просто? – нахмурился отец, – Будь благодарен за то, что мне удалось выбить хотя бы это! Нашлась тут акула шоу‑бизнеса! «Папа, я придумал передачу, иди вытряси с американцев миллиард», – передразнил он меня.