— Ненависть управляет тобой? Что её породило? Свержение Иландара? Но разве вы с ним не были врагами?

— Мы были родственниками...

— Вы пытались убить друг друга, чтобы заполучить трон.

— Я никогда не пыталась убить брата! — вспылила девушка, не ожидая, что слова мага могут так её задеть. — Не смей судить, если не знаешь. Иландар выполнял свой долг... мы всего лишь повиновались закону, который установили наши предки, которому следовал наш отец. Не смей считать, будто мы были рады кромсать друг друга из корыстных побуждений. Нет ничего страшнее осознания, что нужно убить родного человека. Никто из нас этого не хотел.

— Но никто из вас это не остановил. Если один король создал закон, то почему бы другому его не отменить?

— Потому что никто из нас ещё не был королём.

— А у ваших предков не хватило духу?

— Ты невыносим... — Хаара опустила голову и поджала губы, чувствуя, что уже жалеет о выбранной компании. Этот мужчина смел рассуждать о том, в чём не разбирался. Разве он имел право судить о ситуации, в которой никогда не оказывался? Если бы Иландар мог предотвратить кровопролитие, он наверняка бы это сделал. Хизер отвергала саму возможность того, что брат повёл бы себя иначе. Внезапно Леоссар передвинулся и уже через мгновение оказался рядом с девушкой, а не напротив неё.

— Дай посмотрю, — он взял её за больную руку, и в следующий миг Хаара почувствовала, как пальцы пронзила боль. Она вскрикнула и с мукой стала наблюдать за тем, как кости выравниваются сами по себе, в руках мага, что казалось бы, ничего и не делал. Они словно ожили и вставали в верное положение, после чего срастались, вызывая острое чувство жжения. Девушка захотела вырваться, но в последнее мгновение сдержалась, не желая показаться слабой. Уже через пару минут Хаара подвигала пальцами. Они были в порядке, хотя эффект от болезненной процедуры никуда не делся. Девушка в смятении и испуге уставилась на руку, затем на мага, с которым уже была готова рассориться. Её пыл стих, и казалось, она даже забыла, о чём они беседовали несколько мгновений назад.

— Спасибо.

— Мечнику руки пригодятся.

— Ты можешь исцелять. Это потрясающе... если бы все лекари были такими...

— То люди не знали бы границ своего безумия. Давай вторую.

Хаара сначала не поняла, о чём идёт речь, как вдруг вспомнила о ране, оставшейся от укуса садала. Она уже научилась не замечать эту боль, однако некогда заживающее ранение снова начало гноиться. Видимо, она подхватила инфекцию, пока сидела за решёткой, и теперь неуверенно протянула руку мужчине. Леоссар достал небольшой ножичек, сунул его в огонь, затем соскоблил чернеющую корку. Хаара стиснула зубы, и всё-таки исторгла мучительный стон. Ей казалось, что Леос снимает с руки кожу, но несмотря на жгучую нарастающую боль, увечье постепенно затянулось. Девушка изо всех сил сдерживала выступившие на глаза слёзы. Ничего подобного ей не доводилось видеть раньше.

— Я мог бы спросить, где тебя покалечили, но думаю, ты не захочешь отвечать.

— Ты прав, — согласилась Хаара. — Кажется, я видела много ада в последнее время. Не пойми меня неправильно, у всех нас что-то болит, и не всегда это физическая боль.

— Понимаю.

— А я могу спросить, почему тебя изгнали? Эта метка... она правда делает мага проклятым?

— Нет. Она лишь не даёт ему возможности быть признанным своими же. Ну и пробуждает в окружающих ненависть к носителю. Люди в принципе не любят магов, но не всегда могут отличить их от своей расы. Мы же не летаем, не заставляем вещи говорить, и не пускаем в ход магию везде, где не лень. А метка Иннун... она делает нас заметными. У людей на этот счет существуют предрассудки, поэтому нас сразу же стремятся убить.

— Один человек говорил мне, что маги одиночки опасны, что из-за этой метки они становятся неуправляемо агрессивными, начинают убивать, и поэтому их выслеживают.

— Людям нравятся выставлять себя героями. Ты веришь во всё, что слышишь, принцесса?

— Нет, но...

— Но? — Леос пытливо уставился на неё, а Хаара смутилась, почувствовав, что не хочет вспоминать прошлое.

— Я видела своими глазами. Это... было отвратительно, меня стошнило и... потом всех, кто был со мной, убили. Кажется, только мне удалось сбежать, и с тех пор я столько раз видела смерть. Её несли и маги, и люди. Мне кажется всё, что осталось у Ревердаса — это смерть.

— И доводилось ли тебе стать причиной чьей-то смерти?

— Да. — Отозвалась девушка с сожалением, выдержав паузу. Губы мага тронула едва заметная улыбка, и он поднялся на ноги.

— Тогда есть смысл с тобой говорить. Давай спать принцесса. Я вижу, как ты измотана.

— Будем дежурить по очереди, — предложила Хаара.

— В этом нет нужды. Я поставлю защитный барьер, и никто не доберётся сюда, не разбудив при этом нас. Спи спокойно. Мы уедем с восходом солнца.

***

Хаара провалилась в крепкий и безмятежный сон. Вся тревога куда-то улетучилась, остались лишь дым, тишина, сияющее небесное полотно. Осознание реальности вернулось, когда маг потряс за плечо, а щека упёрлась в клок покрытой свежестью травы. Девушка мысленно выругала себя за то, что утратила бдительность, однако никаких происшествий ночью не случилось и утром они снова двинулись в путь. Было непривычно вновь спокойно орудовать обеими руками и не чувствовать при этом сковывающей боли. Хаара уже забыла, что такое комфорт и была искренне признательна мужчине за то, что он её вылечил. Пока что она не понимала, с какой целью был сделан этот жест доброты, а поинтересовавшись, получила довольно неоднозначный ответ.

— Считай, это моя благодарность за драку в таверне.

Хаара промолчала, на мгновение задумавшись, пришла ли в себя девушка, которую ей пришлось безжалостно приложить к печи, и ищет ли её городская стража. Наверняка, в Хаире уже подняли шум, ведь за одну ночь Хаара успела навредить стольким людям.

Они ехали вдоль извилистой, поросшей невысокой травой дороге. По правую сторону к горизонту тянулись рыжеватые холмы, левая часть степного пространства уходила в низину, где в хаотичном порядке были разбросаны редкие тощие деревья. Кое-где встречались солончаковые проталины, обрамлённые кольцом редкой колючей растительности. Небо припорошили лёгкие перистые облака, медленно текущие вперёд. Заприметив их, Хаара захотела молока и тут же усмехнулась этому желанию. Нужно было думать о таком раньше, в городе, а не в открытом диком пространстве.

— Задумывался, что мы находимся сейчас в самой неизведанной части континента? Впереди Дэррад, на севере Льёс. Из обоих мест никто никогда не возвращался, если верить слухам. — Заметила девушка, невольно пытаясь разрядить гнетущую обстановку.

— Горы Льёс однажды пересекли. Почти век назад. К тому же, к Большому Трезубцу проходили на кораблях.

— Да, но там не оказалось ничего, кроме вечных льдов и не менее вечного океана. Слишком холодно.

— Зато мы знаем, что сюрпризов оттуда не последует. О том, что находится в лесу, увы, не ведают ни люди, ни маги.

— А что, если это не так? Кто-то же написал легенды, повествующие о Шархадарт. Может, кому-то удалось увидеть их?

— Или придумать.

— Ты хоть во что-то веришь?

— Конечно, — отозвался Леос, — в то, что вижу.

— И всё? Разве так можно? Ты ведь не видишь, к примеру, короля, и что, из-за этого не веришь в него?

— Я знаю, что он существует. Это другое.

— А как ты проверяешь достоверность знания? Как узнаёшь, чьим слухам верить, а чьим нет?

— Короли существуют уже на протяжении сотен веков. Всегда можно отправиться в столицу и убедиться в этом.

— А что, если Шархадарт древнее? И сейчас мы едем в Дэррад, чтобы убедиться в этом.

Мужчина улыбнулся, но промолчал. Некоторое время они ехали в тишине, как вдруг Хаара снова заговорила.

— А давно ты скитаешься один?

— Несколько лет.

— И... у тебя есть какая-то цель? Или мечта?

— Ты сегодня слишком разговорчива, принцесса. Моя единственная цель — не умереть в ближайшем будущем. Этим мы с тобой и отличаемся.