Разместились в просторном зале первого яруса, напротив камина. Разговаривали обо всём и ни о чём конкретно. Выяснили, что орк по имени Гул Атрес служит в армии уже пятнадцать лет. Кстати, Миле, к её стыду, пришлось переспрашивать его имя, потому что когда он представлялся у трактира, она это прослушала. Райан Билмуш состоит в Ордене Вестников три года, а Саламар Маатор странствует в качестве барда восемь лет. Мила же поведала, что прожила в Беловке всю жизнь. А трапперствует лет десять, с момента гибели родителей.

Посиделки закончили глубоко за полночь. Девушка постелила всем в зале — у неё нашлось нужное количество матрасов и постельного белья, а сама легла в своей спальне.

Уснула Мила счастливой. Ей снилось желтое солнце, голубое небо и цветочная поляна. Она бежала по полю, рвала цветы пригоршнями и вдыхала упоительный запах.

Райану Билмушу снился Наставник. Он стоял над худеньким смуглым мальчиком, скрючившимся в углу покосившейся хижины, в руке его был зажат хлыст.

— Ублюдок! — кричал Наставник, и глаза его наливались кровью, — ты даже не можешь определить простое безопасное направление движения. Ты не слышишь руин! Не слышишь Мегаполис!

Удар. Крик. Ещё удар.

— Поганая ублюдочная тварь! Я положил на тебя годы! Годы! А ты не заслуживаешь даже целовать мои ботинки!

Райан спал. Из прикрытых глаз его текли слёзы.

Саламару Маатору снилась маленькая сырая камера в древней подземке. Он был обнажён и подвешен за руки к потолку. Рядом стояла раскалённая жаровня. Низкий, жирный орк низшей крови, одетый только в кожаный фартук крутил в жаровне железные прутья.

— Ничего, ничего, раб, — шептал он себе под нос, — ничего страшного с тобой не случится. Хозяин велел лишь слегка попортить твою шкурку. Не надо было портить его вещь, без его разрешения. Но ты не бойся, твоё красивое личико старый Орт не тронет. Хозяин сказал не трогать. А вот тулово…

Орк поднял прут, глянул на раскалившийся добела кончик и довольно хмыкнул. Через мгновение в камере раздался крик, и запахло горелым мясом.

Но Саламар не проснулся. Он улыбался. Сегодня он достаточно выпил для того, чтобы простой кошмар мог его разбудить.

Гулу Атресу снился его последний бой…

Он принял на щит плевок кислоты от ламии и с резким разворотом опустил меч на появившегося сзади драугра. Меч, встретившись с башкой твари, разлетелся на два куска. Гул вонзил оставшийся в его руке обломок в глаз опешившей твари и, оставив его там торчать, понёсся к ламии, двумя руками вздымая над головой щит. Он с размаху ударил змееподобного монстра острым углом. А затем ещё. И ещё. И ещё. Зелёные брызги летели во все стороны, часть попала на раны Гула. Начало жечь. В глазах потемнело. Отбросив щит, сержант тяжело упал на колени и огляделся. Вокруг лежали трупы, горы трупов. Это он сделал? Орк ухмыльнулся. Его начало клонить к земле. Вот и всё. Вот и славно. Жаль только, что подвёл капитана Мииса. А так…

Вдруг уже угасающим сознанием Атрес почувствовал, как в его загривок вонзаются зубы. Он резко опрокинулся на спину, оглушая своим весом невесть откуда появившегося последнего гуля. Перевернулся, схватил дергающегося развоплотившегося за глотку и сдавил из последних сил, глядя в белёсые буркала твари.

— Оно… грядёт… — внезапно прохрипел гуль. От неожиданности Атрес ещё сильнее сжал пальцы так, что шейные позвонки под ними не выдержали и сломались. Гул потрясённо смотрел на замершую тварь. Развоплотившиеся не разговаривают. Никогда. Они не умеют, они тупы для этого. Похоже, это предсмертный бред, подумал он, и тьма заволокла его взор…

Гул Атрес проснулся. Он посмотрел на лежащих в зале барда и Вестника. Им, в своём вечернем рассказе, он про говорящего гуля не упоминал. Нет, об этом он никому не расскажет. Это бред. Всё бред.

2

Утреннее солнце еле разгоняло ночную хмарь, через пылевую завесу неба, когда отряд егерей увидел белые бетонные стены посёлка. Луар Эд-да-Тху выехал чуть вперёд своих людей, и остановил коня, не доезжая ста метров до ворот. А на стене уже собрались разумные, заметившие их издали. Один из них крикнул:

— Кто вы и что вам нужно?

Эд-да-Тху медленно оглядел лица всех собравшихся на стене.

— А вы не запустите усталых путников на постой?

— Тридцать вооружённых до зубов, подозрительных незнакомцев?! — спросил тот же седобородый человек, — дай-ка подумать…

Он поскрёб подбородок, затягивая паузу.

— Нет!

— Не очень-то и хотелось. Тогда ответь на вопрос. Не появлялся ли у вас какой Вестник?

— Что? Письмецо надо кому отправить? Дык, вы сами на конях, быстрее Вестника управитесь… Не видели мы никого.

— Ну, вот я так и думал, — граф повернул голову к капралу Монрон. Та выехала вперёд, отстегнула от седла мешок и начала раскручивать его. На полпути до стен она бросила этот импровизированный снаряд за ограждения и повернула обратно. Мешок с глухим стуком приземлился за стеной.

Стоящий на стене седобородый, не сводя глаз с Луара, крикнул:

— Кларк! Что там?

— Твою мать! — донеслось из-за стены, — Это головы! Мэкса и Захрия! Мы их вчера на разведку отправляли.

— Ну? — с презрительной усмешкой поинтересовался граф, — что теперь сделаешь? Выведешь людей из-за стен, чтобы сотворить нам месть?

— Сдохни! — крикнул кто-то и выпустил в него стрелу из лука. Та на излёте потеряла скорость, и граф легко отбил её тыльной стороной ладони. Тут же с одной из баллист, расположенных на смотровых башнях, сорвалась длинная копейного вида стрела и пробороздила землю рядом с конями егерей. Те демонстративно медленно повернули животных и неспешно поехали в сторону ближайших развалин.

— Один час у вас. Если через час не выйдет сюда Вестник, то мы зайдём сами. И вам это очень не понравиться.

Сказал граф и повернул вслед за своими людьми.

Милу разбудил мелкий соседский мальчишка, затарабанивший с утра в двери. Двери распахнул Райан, оказавшийся с утра самым бодрым и быстрее всех среагировавшим на шум.

— Там! Там это… — сразу с порога взволнованно затараторил мальчишка, — значит, пришли… головы в мешке шмяк! И, это, говорят, мол, всех порешим, ежели Вестник не придёт.

Спускавшаяся в этот момент по лестнице Мила замерла и побледнела. Билмуш метнулся за своим арбалетом. Казавшийся сонным и опухшим Саламар моментально подскочил. Гул с еле слышным стоном сел на матрасе.

— Вот это самая обычная вселенская несправедливость, — говорил бард по дороге к стене, — все возможные гадости, которые могут произойти, происходят именно с утра! Тогда, когда ты накануне хорошо выпил и теперь у тебя не остаётся времени на умывание, чистку зубов или просто на банальный опохмел!

Он посмотрел на небо и продекламировал:

— Вот и дождь с утра закапал,

Я вчера немножко попил,

А во рту такая кака,

Которой нету даже в…

— Дождя нет, — перебила его Мила.

— Да, красавица. Зато гадости есть.

У стены их встретил Альтер, кратко поведал о случившемся и посмотрел на Райана:

— Ты, Вестник, не сомневайся, мы тебя им не сдадим. Но вот, что не понятно — чего эти падлы твоего Ордена не боятся? Не знают, что ли что за своих вы мстите всегда. И люто.

— Знаешь, кто там? — спросил у Билмуша Саламар. Тот покачал головой:

— Нет. Но сейчас посмотрим.

Они поднялись на стену. Причём, пришлось помогать подниматься Гулу, упрямо увязавшемуся за ними. Вестник вскинул свой арбалет и посмотрел через оптику на видневшуюся вдали цепочку людей, растянувшуюся вдоль руин.

— Без понятия кто это, — сказал он через некоторое время.

— А я, кажется, знаю… — протянул прищуривавшийся эльф, — только что им от тебя надо, да ещё в такую даль забрались?

Все недоумённо посмотрели на него. Тот жестом попросил у Райана арбалет. Вскинул его, посмотрел и громко, длинно выругался. Мила даже не ожидала, что этот улыбчивый жизнерадостный эльф может выражаться с такой злобой. И лицо при этом искажено такой ненавистью, что девушка попятилась.