— Тебе понравилось, — констатировал Его Светлость, и я, обернувшись, убедилась, что он все так же безупречно одет. По звукам я, конечно, могла предположить, что он не раздевался, но кто его знает. — Пока твоему Дару хватает просто твоего удовольствия, чтобы перестать донимать тебя болью. Так что пока я буду ночевать с тобой, чтобы быть рядом во время приступов.

— А потом? — с замиранием сердца спросила она.

— А потом — ррешать только тебе. Ты же королева. Королева моего сердца! И если ты, выбирая между близостью со мной и необратимой потерей магии, предпочтешь второе, я тебя пойму, потому что сам бы никогда не разделил ложе с нелюбимой женщиной… Я приму твой выбор и помогу пережить кризис магии, пусть меня даже потом Гарет на ремешки порежет.

— Гвейн! — девушка кинулась ему на шею и, крепко обняв, уткнулась носом в основание шеи. — Я выбираю тебя…

Ну, в общем, предсказуемо. Только получился у них Франциск, а не Франциска.

Дежавю! Меня выкинуло из чужих воспоминаний, пока мое несчастное тело немилосердно трясли. И — вот неожиданность! — это оказался все тот же нахал, что и в прошлый раз, еще и речь выдавал практически такую же.

— Вы что творите?! Нет, я вас спрашиваю, леди Шамали! — поумерив свой пыл, но в эмоциональном порыве продолжая легонько встряхивать меня за плечи, высказывал свое недовольство граф Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон. — Раз — я застал вас в лаборатории, где полно всяких вредных веществ и ингридиентов, которыми вы могли отравиться по незнанию, понюхав или прикоснувшись, — "Ха, я что, дура?!" — подумалось мне, но прерывать легендарного вдовца я не стала. — Два — я вылавливал вас прямо над проклятым омутом когда вы чуть ли не всем телом свесились с обрыва, — Хм, что свешивалась, не помню, но возможно. — И вот три! Скажите на милость, как мне придется разгребать последствия ваших необдуманных поступков в следующий раз?! Откачивать вас? Обшаривать дно близлежащих водоемов? Откапывать вас, заживо погребенную в чужом фамильном склепе?! На что еще способно ваше живое незаурядное воображение, леди Шамали?! Положительно, я предполагал, что вас нельзя отпускать одну на на шаг, но что вы с легкостью можете влипнуть в такие неприятности…

Он говорил еще что-то в том же духе, но я его не слушала. Мои мысли лихорадочно метались вокруг только что увиденного отрезка прошлого, который помогал наконец-то хоть что-то прояснить во всей этой мутной истории с графским родом.

— Ваша Светлость, — прервала я воспитательную тираду графа на полуслове, — скажите, матерью Франциска была Ее Величество великая королева Пенелопа Веридорская?

От удивления лорд Себастьян, кажется, даже зубами клацнул, резко замолкая, затем, подозрительно прищурившись, спросил:

— С чего вы это взяли?

А вот это хороший вопрос. Как-то не хотелось рассказывать ему про свой Дар, тем более что он неожиданно преподнес мне приятный сюрприз, с которым надо бы разобраться. Но что ответить? Как объяснить, откуда я узнала, что Дар Жизни королевы требовал, чтобы к определенному возрасту у нее были близкие отношения с противоположным полом с немалой частотой, и она решила "спрятаться" у сэра Гвейна, который весьма удачно оказался влюблен в подругу детства и сумел добиться взаимности? Да и Бесноватый не стал бы переживать ни из-за какой другой женщины…

В поисках внятного ответа на вопрос, я скользнула взглядом по телу лучшего друга Бастарда Тьмы, мазнула глазом по саркофагу… и неожиданно наткнулась на то, что нужно!

— Жак рассказал мне, что пророчество гласило о неминуемой смерти рыцаря Благородное Сердце в день, когда его первая любовь родит ребенка не от него. Взгляните, — указала на дату смерти, выбитую на последнем ложе графа. — Это день рождения Его Высочества принца Галахата Веридорского.

— Действительно, — принял мое объяснение граф. — Не скажу, что сильно верю во всякие пророчества… Однако в данном случае я склонен скорее согласиться с вами. Дело в том, что в тот день, когда к отцу приезжала дама, под вдовьей вуалью и уже заметно ожидающая дитя, оказавшаяся матерью Франциска, я застал ее отбытие… Помню, я возвращался верхом в Зеленый Горб и притормозил, чтобы пропустить незнакомую карету и из любопытства заглянул в окошко. Я мог ошибиться, конечно, ведь выхватил я лицо леди лишь на миг, потом она резко задернула шторку. Но я частенько ездил в Веридор вместе с отцом, так что тогда не сомневался, что в карете была именно Пенелопа Веридорская. А как только въехал во внутренний двор, ко мне коршуном подлетел Франциск и, заявив, что только что от особняка отъехала его мать, начал выпытывать, видел ли я ее…

— И вы ему обо всем рассказали! — с ужасом поняла я.

— Естественно, — пожал плечами лорд Себастьян. — Это его право — знать правду.

Точно сын сэра Гвейна. Вот однозначно! А я почувствовала себя родней Бесноватого. Да какая, к демонам, разница, на что там имел право Франциск?! Правильно сказал Бастард Тьмы своему другу: "Твоему сыну никогда не было никакого дела до нее! Она любила его, переживала, плакала… А ему было хорошо: титул, почет, состояние! Правда, зачем ему сдалась она?!" Он говорил о своей сестре… Франциск загорелся желанием все же узнать, кто она, только когда она, думая, что он спит и не слышит, обронила, что из-за ее происхождения ему никогда не стать наследником сэра Гвейна. Оно и понятно "король юга" и одновременно претендент на Веридорский престол…

Кстати…

— Лорд Себастьян, а вы уверены, что ваш старший брат мертв? — задала я в лоб вопрос, который учил меня с первого дня, как я услышала легенду о проклятии графского рода.

Реакция меня удивила: лицо Его Светлости вдруг исказилось в неподдельной злобе, и он прошипел не хуже гадюки:

— Не смейте произносить этих слов в моем доме!

Чего это он? Я же просто спросила…

Граф резко развернулся и прошествовал на улицу, не оглядываясь и, кажется, даже не думая о том, следую я за ним или нет. Вот и как это понимать? Ладно, все равно я не собираюсь тут оставаться одна, поэтому я поспешила за хозяином Зеленого Горба.

Отошел Его Светлость спустя шагов двести.

— Прошу прощения за свою вспышку, — виновато поглядывая сверху вниз на меня и ловко подцепляя меня под локоток, чтобы не подвернула ногу в темноте на каком-нибудь ухабе или не растянулась в грязи, споткнувшись о корягу или выступающий из земли корень, — и за то, что не могу сейчас открыть портал. Не так давно я был на волосок от смерти, но выкарабкался… вашими молитвами.

Моими молитвами? Богов я молила за Гарета, но графу этого знать совсем не обязательно, да и хотелось бы избежать объяснений, каким это таким образом мне удалось докричаться до него и как распознала яд, так что перейдем-ка мы на другую тему.

— Скажите, Ваша Светлость, как к вам относились ваши братья. Франсуа меня интересует больше, чем Франциск, ибо его чувства к нежданному-негаданному наследнику всего отцовского состояния я могу предположить, а вот с первым не имела счастья близко пообщаться.

— Вы намекаете на то, что покушение на меня, а заодно и на половину обитателей Зеленого Горба мог устроить Франсуа? Право слово, я такого даже представить не могу. Франсуа — добрейшей души человек. Чуткий, ранимый, скромный, гений искусства. Да и мы с братьями никогда не питали друг к другу ни ненависти, ни даже ревности.

— Возможно, Франсуа держит на вас зло… за некий случай в прошлом…

— Не надо туманных намеков, леди Шамали, говорите прямо. Что вас смущает? Даю слово, что отвечу на все ваши вопросы честно.

Ага, попробуй на такой вопрос ответить честно. Хотя… судя по тому, как Его Светлость охож на своего отца, может, и правда выгорит?…

— Лорд Себастьян, — начала я, осторожно подбирая слова. — До меня дошли слухи, что некогда вы, не будучи еще наследником рода… ммм… закрывались со своими братьями в пыточных под особняком и… вместе с Францисом привязывали Франсуа…