— Вы… вы убили его?!

— Ему досталась пытка водой. Как только он сказал, откуда родом, я залил в него три кувшина подряд.

Я лежала на кровати, как пришибленная, и не могла поверить. Никола… Нет! Пытка водой… Я знала, что это. Связанного человека клали на спину, наклоняли ему голову, рот насильно удерживался открытым — в него вставляли воронку и зажимали нос. В жертву вливали воду постепенно, время от времени останавливаясь, чтобы задать интересующие вопросы, а как только выясняли все, что нужно, в считанные минуты доводили до того, что несчастный захлебывался… И эти твари… они даже не бросали тела замученных в общую яму и не закапывали, на скорую руку проведя отпевание всех разом! Они бросали их на съедение псам, как куски мяса! Ненавижу… Никогда не забуду. Но говорить вслух этого не стала, только бросила на палача короткий взгляд, от которого того передернуло.

— Тебе так дорог был этот пацанёнок? Если он действительно твой брат, хотя, по-мне, не так то вы и похожи, то его следовало бы забить как бешеную собаку хотя бы за то, что он приволок маленькую сестренку на сборище поклонников Мрачного. Ты могла бы быть с сейчас с теми, кого допрашивали ночью…

— Лучше уж так, чем отсиживаться в сторонке и оплакивать дорогих людей! — прошипела я, и звук, вырвавшийся из моего горла, действительно напоминал речь змеи.

Последнее обстоятельство не укрылось от колпака, и он подозрительно всмотрелся в меня, затем, дожевав свой хлеб, резко подался вперёд и схватил меня за руки.

Горячее прикосновение обожгло, как будто я положила ладонь на раскалённую жаровню. Я всегда была холодна, как ледышка, и сколько бы ни пытались укутывать меня в шали и пледы, ничего не помогало. При этом холода я совсем не чувствовала!

— Ты ледяная… — задумчиво протянул мужчина, и не думая убирать свои обжигающие руки.

— Замёрзла, — не моргнув глазом, соврала я, пытаясь незаметно высвободить свои ладошки.

Палач усмехнулся и вдруг быстро поцеловал обе мои ручки, неотрывно глядя в мои глаза. Не поняла… с чего это вдруг светские реверансы, причём от «чёрного колпака»!?

— Ты никогда не мёрзнешь, — завораживающе прошептал мужчина, гипнотизируя меня своими невероятными изумрудными очами. — Скажи, какого цвета мои глаза?

— З-зелёного… — еле выдавила из себя я, чувствуя, что совершаю роковую ошибку.

— Ты видишь сквозь морок, — огорошил меня палач, и на губах его заиграла добрая улыбка. — В тебе есть сила древней магической расы. Ты нагиня, Анжелика.

Я… кто?! Память услужливо подбросила картинки из талмуда по древнейшей истории. Огромные чудовища с клыками, дотягивающимися практически до подбородка и парой, а то и не одной, жилистых рук, увенчанных десятком длинных, изогнутых когтей. Но не это самое ужасное. Хвост! Огромный чешуйчатый змеиный хвост вместо ног! Или же просто длиннющая змея!

— Кровь нагов в тебе разбавлена, — с усмешкой наблюдая за моей реакцией, принялся объяснять колпак. — Промежуточной ипостаси у тебя точно нет, иначе ты с детства бы могла, пусть и спонтанно, наполовину перекидываться. Возможно, после пробуждения ты сможешь обращаться змеей… Не бледней, — фыркнул на мое вытянувшееся лицо рассказчик. — Только мужчины принимают форму исполинского змея, длинной метров пятнадцать, а то и больше. Женщины выглядят как обычные твари. Длинные, но ничего сверхъестественного. Ещё есть вероятность, что у тебя сохранились способности расы, например, гипноз, ядовитый укус, способность слышать телом…

Бред! Это все было сплошным бредом! Какая нагиня, какой укус… И тут перед глазами встал один полночный разговор с папой.

Я, трехлетняя крошка, в сотый раз размазывала слёзы по камзолу благородного лорда Седрика и, заикаясь, сбивчиво пересказывала свой кошмар. Каждую ночь, что я помню себя, мне снился один и тот же сон: я гуляю по залитой солнцем лужайке, вокруг видимо-невидимо южных цветов и сочной зелени. Я сижу на мягкой густой траве, облокотившись спиной о прохладный ствол дерева и укрывшись в его тени от полуденной жары. Солнце светит необычайно ярко, совсем не так, как на севере, поэтому мысленно я окрестила это место райским южным уголком… Раем то оно было, но только до кульминации моего сновидения. Как бы приятно мне ни было нюхать дурманящие запахом соцветия или щуриться на солнышко, каждую ночь я с замиранием сердца ждала его… Протяжное глухое шипение над головой, сопровождающиеся легким шелестом. Каждую ночь я вскакивала с места и оборачивалась, уже зная, что увижу. Длинная гибкая змея, обвиваясь вокруг дерева, скользила вниз, не сводя с меня кровавых глаз. Жуткости змее придавала ещё и абсолютная белизна кожи, обтягивающей сильное вертлявое тело, переливающееся сверху вниз мне навстречу. Нет, мой личный страх не нападал на меня, но всякий раз меня пробирал первобытный ужас от взгляда этой твари. А просыпалась я тогда, когда мое отражение в алых глазницах вдруг теряло человеческие очертания и вытягивалось в змеиные, точно такие же, что я видела напротив…

Однажды папа посоветовал мне в следующий раз, когда встречусь со своей змеей, попробовать покормить ее с рук, а на все мои вопросы туманно отвечал, что именно так оборотни-змеи, вошедшие в древнюю историю как наги, проходили первую половину обряда инициации. Оборотень должен был предложить своему зверю еду, которая пришлась бы ему по вкусу. Оказалось, вторая ипостась нагов питалась не только традиционными для змей блюдами, но и авторскими рецептами первой ипостаси. Я понятия не имела, что не против была бы сожрать та скользкая хладнокровная гадина, поэтому, как только провалилась в сон следующей ночью, обследовала все окрестности на предмет чего-нибудь съестного. Мда… если любимое кушанье змеюшки здесь, то она абсолютно точно вегетарианка. Трава, листья, цветочки, стебелечки…

Сверху послушалось уже знакомое шипение. Ну вот и гостья жданная пожаловала. Мне ничего не оставалось, кроме как развернуться и стоически выдержать колючий взгляд краснющих ярких глаз… Глаза… если не брать в расчёт ассоциации с кровью, то этот благородный алый оттенок мне очень нравился. Мелькнула мысль, что змее понравится что-то под цвет ее рубиновых очей. Странная, мягко говоря, мысль, однако мозг явно не собирался выдавать нечто более логичное, поэтому я ухватилась за ту догадку, что в единственном числе имелась в черепной коробке. Итак, красный! Не долго думая, я представила перед собой яблоко. Большое такое, чтоб можно было обхватить его только двумя руками, сладкое, сочное и непременно насыщенно красное. Пока воображала, слегка прикрыла глаза, а подняв веки, обнаружила перед собой… Яблоко! Точь-в-точь как то, что мгновение назад стояло перед моим мысленным взором!

Не веря своим глазам, я схватила спелый плод в руки и, напрочь позабыв о не самом приятном соседстве, откусила. Боги! Сладкое, сочное, с хрустящей под зубами налитой мякотью, это было самое вкусное яблоко из всех, что я когда-либо ела!… И тут с другой стороны послышался характерный звук — второй румяный яблочный бок укусила змея…

Я проснулась в холодном поту, но не из-за страха, а из-за волнения. В тот момент, когда мы обе отведали чудное яблоко, змея вдруг перестала быть для меня склизким чудовищем. Она показалась мне прекрасным существом, грациозным, таинственным, способным мыслить и чувствовать, преданно любить и люто ненавидеть. У меня не было ни брата, ни сестры, и мне, порой, было одиноко в величественном особняке Монруа. Поскольку Николка вполне мог сойти за старшего братишку, я просила папу подарить мне маленькую сестренку. Немногие вопросы повергали лорда Седрика в такую же смущенную растерянность, как этот. Он осторожно объяснял мне, что если у него появится ещё одна дочка, то, значит, у малышки будет мама, которая станет и моей мамой тоже. На что я заявляла, что согласна, чтобы мамой моей сестры стала Матушка Донна. На этом аргументы у папы заканчивались, впрочем, сестры я так и не дождалась, только братика, и того видела раз в жизни… А теперь смотрела в глаза змее, и чувствовала, что передо мной что-то родное, ближе, чем сестра. Что передо мной я сама…