В принципе, одного этого было вполне достаточно для обоснованного волнения. Два Изменчивых, предположительно способных натянуть любую личину! Но это было еще не все: кроме всего прочего, Изменчивые обладали одной примечательной характеристикой. Их истинная форма идеально повторяла одного из родителей, то есть дочь была абсолютной копией матери, а сын — отца, вне зависимости от того, кто из старшего поколения являлся носителем Дара Изменчивого. Жак, так подробно расписавший сходство Франциска с сэром Гвейном Благородное Сердце, вполне обыкновенное сходство отца и сына, вряд ли бы упустил из виду то, что сыновья Изменчивой являлись отражением графа и, соответственно, друг друга. А вытеснить это противоестественное сходство из детей могла либо искусственная личина матери, с которой она фактически срослась, и все равно мальчики получились бы как близнецы, либо сильная кровь магической расы. А за женой сэра Гвейна странное замечали…
Добили меня подробности о "слепоте" Франсуа. Детское любопытство, подстегиваемое запретами на разговоры о Мрачном Боге, гнало меня, опять же, в библиотеку, к талмудам о Нечестивом и его порождениях. Во всех трудах о Мрачном упоминалось лишь одно существо, которому ради безопасности окружающих накладывали зачарованную повязку на глаза… Василиск! И, судя по тому, что с возрастом Франсуа так и не "прозрел", контролировать исполинского змея, второй сущностью притаившегося в глубине его души, он так и не научился. Все он видит через повязку, какой бы плотной она ни была, также как и я вижу через морок, вот только если он снимет её, кому-то это может стоить жизни. А граф, по всему выходит, тоже василиск-полукровка, но с меньшей примесью магической крови, чем брат, или же контролирующий себя.
С Франциском были одни вопросы, но бесконтрольные гигантские аспиды по-любому насущнее, чем мертвец, канувший в омут при загадочных обстоятельствах…
Коли страх не гложит сердце,
В омут, графская невеста!
От этих слов, нежданно негаданно всплывших в голове, на миг похолодело сердце. В омут… Мда уж, тут только в омут с головой, прямо в змеиное логово!
А, в Хаос! Все равно больше некуда, да и среди змей я как-никак своя! Тем более я ж теперь умру от любопытства, если не узнаю, что же там на самом деле за проклятие графского рода!
4.1
Почему-то я думала, что особняк легендарного вдовца, ежегодно пополняющего фамильный склеп молодым привлекательным и похолодевшим после жаркой первой брачной ночи телом жены, — эдакая мрачная громадина на вершине отвесной скалы, овеянная роковыми тайнами и насквозь пропахшая опстностью.
Местная "обитель зла" действительно возвышалась над округой, однако вид имела далеко не устрашающий. Напротив, огромный светлый особняк, прозванный Зеленым Горбом как раз потому что обосновался на вершине большого, поросшего густой травой холма, словно земляной горб выдающегося посередь ровного ландшафта, производил самое благоприятное вречатление. В лучших традициях юга, он был овит цветами, яркими и дурманящими сладковамыми ароматами. Все здесь казалось таким насыщенным, полным солнца и жизни, что у меня, урожденной северянки, в первые минуты даже зарябило в глазах. Сказка… Это был именно сказочный замок. Сказочная подъездная дорога, мощеная незнакомым мне светлым камнем, по которому звонко цокают копыта незванных гостей. Сказочный внутренний двор, в центре которго игрался струями высокий белоснежный фонтан, скорее всего из мрамора. Сказочные люди, судя по всему, слуги, высыпали из особняка и с живым интересом в глазах рассматривали нас, некоторые даже приветливо улыбнулись. Бросалось в глаза, что сказочне южные мужчины имели цвет кожи практически такой же, как обожаемый мной шоколад, а сказочные девушки все как одна носили платья с открытыми плечами и без рукавов, что на севере было, во-первых, не особенно прилично, а во-вторых, не практично, с нашим то климатом! Сказочным было и неожиданная, но оттого не менее приятная для меня новость, что хозяина особняка сейчас нет и ждут его не раньше завтрашнего утра, а то и того позже!
Первым несказочным персонажем, нарушившим преобразившуюся действительность, был высокий мужчина, сложением и слегка диковатым видом напоминавший телохранителей Ее Величества Пенелопы Веридорской… Хотя нет, мужика с такой физиономией на порог любого приличного дома не пустили бы! Лицо могучего воина (об этом красноречиво заявляли как заметные даже под рубашкой мышцы, так и два меча, сложенных крестом и висящих за широкой мужской спиной) было вдоль и поперек исполосовано глубокими шрамами. Как будто сумасшедший целитель долго и кропотливо вспарывал скальпелем кожу, тщательно следя за тем, чтобы после этой процедуры пациента не узнала даже мать родная! Это были не когти зверя, это был именно кинжал… Боги, неужели это граф его так изуродовал во время свих опытов?!
Впрочем, последнюю жуткую догадку опроверг Жак, нисколечки не убоявшийся этого покалеченного, который в добавок к своему зверскому лицу еще и грозно зыркнул на меня!
— Гарет, сколько лет, сколько зим! — воскликнул слуга, спрыгивая с коня и с распростертыми объятьями направляясь к изуродованному. — Что, последний подарок порсульских янычаров победителю так и не исчез?
— Как видишь, даже слегка не затянулся, я все таким же красавцем, — оторвав тяжелый взгляд от меня, он криво улыбнулся Жаку и крепко обнял так, что я на миг испугалась за ребра нашего слуги, потом убийственный взгляд вновь зацепился за меня. — Кого это ты притащил?
— Да вот, дворяночка веридорская ехала в дальний монастырь… — начал было выдавать заученную легенду Жак, но Гарета, похоже, объяснения не интересовали, свои выводы он уже сделал.
И, судя по его брошенному с презрительной ухмылочкой:
— Еще одна желающая до постели и денежек Себастьяна, даже проклятия не убоялась. Не переведутся никак отчаянные, доблестные девы… — выводы он сделал ошибочные, но оно мне надо, переубеждать его? Нет, спасибо, пускай думает, что хочет, а я к этому исполосованному не ногой! Выглядит он не безопаснее василиска, того и гляди взглядом сожжет!
Но тут чернющие глаза Гарета натолкнулись на такие же глаза Азизама… и я поняла, что на меня он смотрел еще ласково. А вот моего спутника он готов был убить прямо здесь и сейчас…
— Вас сюда никто не звал, — пророкотало это страшилище, теперь в упор пялясь на мужчину рядом со мной.
— Хей, полегче, Гарет! — попытался одернуть его Жак. — Чего ты так озверился? Что тебе до дамочки?
— До очередной потассс…пострадавшей дворяночки, — неохотно поправился Гарет, сбившийся только потому, что друг ощутимо толкнул его локтем в бок, — мне дела ниакого, разве что потрачу на нее парочку серебряников. А вот мужика её я здесь не потерплю.
Припомнив, что по легенде Азизам — мой слуга из Порсула, не говорящий по-местному, да и поддавшись всколыхнувшемуся задиристому чувству собственного достоинсива, я расправила плечи, не хуже принцессы крови, и сказала в точности с такой же интонацией, как некогда обращалась королева Пенелопа к неугодным зарвавшимся аристократам:
— Во-первых, лорд, я попрошу вас следовать правилам этикета. Я не потерплю ваших пошлых намеков и пренебрежительного отношения. Если вам настолько неприятно мое общество, вы можете меня покинуть. Признаться, ваше присутствие рядом меня тоже вовсе не радует. Во-вторых, вы не представились. Вы здесь хозяин? Насколько я знаю, титул графа Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон сейчас принадлежит лорду Себастьяну, сыну сэра Гвейна Благородное Сердце, также как и эти земли. Удовлетворите мое любопытство: по какому праву вы решаете, кому позволено гостить в родовом особняке графа, а кому следует убираться вон…
— Вы, леди, — последнее слово Гарет нарочито выплюнул, как самую отъявленную ложь, — можете гостить в любой постели этого особняка, хоть в хозяйской, хоть в лакейской. Но ваш пес, как вы точно выразились, уберется вон!
Азизам схватился за рукоять меча, явно намереваясь в бою отстаивать честь, уж не знаю, свою или мою. Как бы там ни было, я пригвоздила его руку к ножнам одним выразительным взглядом и продолжила:
